Она тоже сняла почти всю теплую одежду. Но держала ее на коленях. Как будто боялась, что еще может понадобиться.
– Туда, где тепло и светит солнце, – постарался пошутить Орсон.
– Это здорово, – даже не улыбнулась Светлана. – Но что нам делать, кода мы выберемся из города? Я осталась совсем одна. Мне не к кому поехать, не у кого просить помощи… Да и дети…
– Ну, возможно, кому-то из ваших родственников и друзей удалось покинуть город после катастрофы… – начал было Осипов.
Хотя и сам понимал, насколько нереально подобное предположение.
– Нет, – ответила Светлана.
Столь определенно, что Осипов даже спрашивать не стал, почему она так в этом уверена.
– Есть специальные лагеря для приема беженцев из аномальных зон.
Орсон протянул детям открытую пачку чипсов. Но они и от этого угощения отказались. Биолог непонимающе пожал плечами и сам захрустел чипсами.
– Ты сам-то видел эти лагеря? – Осипов протянул руку и вытащил из пакета Орсона пригоршню чипсов.
– Э! Кончай таскать! – возмущенно воскликнул тот. – Открой себе пачку!
– Я пачку не хочу – только пару штук.
– Это тоже русская идиома?
– Что именно?
– «Пара штук».
– Почему?
– Потому что, когда говорят «пара сапог», то имеют в виду два сапога. Но «пара брюк» – это только одни брюки. А ты говоришь, что хочешь «пару штук», и при этом выгребаешь у меня из пакета не меньше десятка!
– Тебе что, жалко?
– Нет. Я просто хочу понять, в чем тут подвох? Чтобы случайно не попасть впросак.
– Брейгель наверняка сразу понял бы, о чем идет речь, – усмехнулся Осипов. – У него был хороший учитель.
– Сейчас проверим, – Орсон включил связь с кабиной водителя. – Внимание! Крис Орсон вызывает Яна Брейгеля! Прием!
– В чем дело, Док?
– Есть вопрос.
– Ну?
– Как по-твоему, если Вик говорит, что хочет взять из моего пакета чипсов «пару штук», сколько он возьмет на самом деле?
– Столько, сколько захочет. Но не более того, что сам считает приличным.
– Как это понимать? – озадаченно нахмурился Орсон.
– А никак, Док, – в динамике было слышно, как хохотнул Камохин. – Для того, чтобы это понять, нужно родиться русским.
– А как же Ян?
– У меня был хороший учитель, – напомнил Брейгель.
– Ах, ну да! Конечно! Спасибо за урок русского языка!.. Как, впереди еще не видно зелени?
– Видно. Но дорога забита машинами. Видимо, беженцы, так и не успевшие выбраться из города. Пробиваемся с трудом.
– Серьезно? А мы тут ничего не чувствуем.
– Хороший ратрак… А вот отморозки, видимо, въезжали в город по другой трассе. Вы там не посмотрели, что они успели награбить?
Орсон взглядом переадресовал вопрос Осипову.
Тот молча пожал плечами.
– Нет. А зачем?
– Ну так, ради любопытства. Может быть, даме какая безделушка приглянется. Как говорила моя бабушка, чего добру-то пропадать?
– Моя бабушка тоже так говорила, – сказал Осипов.
– Все бабушки одинаковы, – хмыкнул Брейгель.
– Ладно, сейчас глянем.
Орсон выключил переговорное устройство.
– Так ты видел лагеря беженцев? – вернулся к прежней теме Осипов.
– Нет, – Орсон прошел в конец кабины и начал разбираться со сваленными там пластиковыми ящиками и кейсами. – А что?
– Да, одно только название, что лагерь. На самом деле просто сгоняют людей на огороженную территорию, чтобы не разбредались кто куда. Иногда кормят. Все устроено из рук вон плохо. Не хватает самого необходимого: медикаментов, одежды, средств гигиены… И никому до этого нет дела. Потому что нет финансирования. А значит, нечего украсть. Вот если бы была государственная программа по обустройству лагерей беженцев, тогда хотя бы процентов тридцать выделенных средств использовались бы по назначению.
– Ты это серьезно? – недоверчиво покосился на Осипова Орсон.
– Еще как, – невесело усмехнулся тот.
– Как же вы тогда живете?
– Не знаю. Наверное, привыкли.
– Хочешь сказать, в Центре то же самое?
– Нет. Господин Кирсанов построил ЦИК сам, на свои собственные денежки. Это его частная собственность. И разворовывать ее он никому не позволит.
– А государственную собственность, выходит, можно?
– Если ты при государственной должности.
Орсон хлопнул себя кончиками пальцев по лбу и вскинул руку.
– Как говорит Брейгель, для того, чтобы это понять, нужно родиться русским!
– Двести с лишним лет тому назад русский историк Карамзин побывал во Франции. Живущие там русские эмигранты попросили его в двух словах рассказать, что происходит в России. Карамзин обошелся одним словом.
– Что же он сказал?
– Не догадываешься?
– Нет.
– Воруют!
– Интересная страна! – Орсон запустил руку в ящик и вытащил оттуда округлый предмет размером с кулак, сверкающий разноцветными камнями и эмалью. – Это ведь яйцо Фаберже!
– Скорее всего, современная подделка.
– Держи! – Орсон протянул яйцо девочке. – А то, смотрю, у тебя игрушек нет.
Ко всеобщему удивлению, девочка протянула грязную ручонку, взяла яйцо и даже с благодарностью улыбнулась.
– Как тебя зовут? – Орсон решил закрепить достигнутый успех.
– Ира, – тихо сказала девочка.
– Я думаю, лучше всего будет, если мы отвезем вас в Центр, – сказал Осипов, отвечая на давно уже заданный Светланой вопрос. – А там уже руководство решит, куда и как вас переправить. Может быть, удастся отыскать кого-то из родственников, – Светлана молча качнула головой. – Я имел в виду родственников детей, – уточнил Осипов.
– Что это за Центр? – спросила женщина.
– Центр Изучения Катастроф. Он был создан еще в десятом году бизнесменом и меценатом Кириллом Константиновичем Кирсановым. В Центре собраны ведущие ученые мира, работающие в самых разных областях. Я, например, математик, занимаюсь теорией хаоса. Крис – биолог, специалист в области генетической эволюции…
– Дядь, – потянул Осипова за рукав мальчик. – А можно я твое ружье подержу?
Осипов бросил вопросительный взгляд на Светлану.
– Это, наверное, опасно, – Светлана положила руку мальчику на плечо. – А ты еще маленький.
– Ну, не такой уж маленький, и не так уж опасно, – улыбнулся Осипов.
Он взял лежавший на сиденье автомат, отстегнул магазин, передернул затвор, чтобы выбросить патрон из ствола, и для контроля нажал на спусковой крючок.
– Только сначала ты скажешь мне, как тебя зовут, – строго посмотрел он на мальчика.
– Артур! – не задумываясь, ответил тот.
– Неправда! – вскинула голову любовавшаяся яйцом девчушка. – Это не его имя!
– Почему ты сказал неправду? Мальчик насупился.
– Меня папа учил не говорить свое имя незнакомым людям.
