Он хмуро глянул на секретаря и совсем было открыл рот, чтобы задать соответствующий вопрос, когда дверь в кабинет-покои отъехала вверх и в сторону, и на пороге возникла хозяйка.
Несмотря на годы (некоторые внуки и внучки Первой Матери уже вступали в брачный возраст), она продолжала носить облегающие платья. «Которым, – подумал Командующий, не сводя глаз со знакомой фигуры, – признаем это честно, пока есть, что облегать».
– Ну, что ты там встал, как одинокий вельх? – ворчливо осведомилась она. – Заходи.
Он зашёл, сел в предложенное кресло, посмотрел в лицо Первой Матери. Оно всё ещё было красиво. Особенно глаза и губы. Глаза удлинённые, густого синего цвета. И полные, чётких очертаний, губы, вкус которых он помнил очень хорошо. И, как подсказала ему определённая часть организма, готов был попробовать снова.
Первая Мать усмехнулась. Она всегда в момент просекала состояние Отцов.
– Сначала дело. – Первая Мать откинулась на спинку кресла и забросила ногу за ногу. Верхняя пуговичка на платье была расстёгнута, открывая взгляду край соблазнительной ложбинки между двух грудей, как всегда свободных от бюстгальтера.
– Слушаю тебя, – сказал он.
– Нет, это я тебя слушаю. Ты их нашёл?
– И да, и нет.
– ?
– Мы нашли корабль. Но он пуст. Экипаж его покинул. Извини, я только собирался тебе доложить…
– Но я успела вызвать тебя раньше, – подчеркнула она утвердительно.
– Да. Как всегда, впрочем.
– Льстец.
– Правду говорить легко.
Она ждала.
– Мы ищем. Но пока непонятно, как беглецы покинули корабль и куда направляются. Обыск корабля не дал никаких зацепок, которые позволили бы идентифицировать его происхождение, хотя можно точно сказать, что экипаж – гуманоиды, подобные нам. Но не свароги, как и было уже сказано. Сканируем лес вокруг, на случай, если они ушли пешком, но пока… – он покачал головой. – Двуногие не обнаружены. Позволено ли мне будет узнать, откуда такой интерес к неизвестной расе?
Первая Мать оценивающе посмотрела на Командующего и кивнула, словно соглашаясь с какой-то своей мыслью.
– Смотри, – коротко сказала. – Это получено недавно от наших агентов на Лекте.
Вспыхнул экран, занимающий половину стены. Командующий увидел объёмное изображение незнакомого помещения без окон, с грубыми, сложенными из необработанного камня, стенами. Чадили масленые факелы. Лицо сидящего на стуле посреди помещения гуманоида было также освещено колеблющимся факельным светом, идущим примерно из того места, где была расположена камера. Над лицом хорошенько поработали – правый глаз заплыл и представлял собой сплошной тёмно-фиолетовый синяк. Бровь над ним была разбита, вся в сгустках запекшейся крови. Нос распух. Под ноздрями – плохо вытертые следы крови. Она же – на потерявших форму губах, небритом подбородке и на лбу, частично закрытом свалявшейся чёлкой тёмных волос. Гуманоид был бос, облачён в простую рваную окровавленную и грязную рубаху из местной дешёвой ткани некогда белого цвета и такие же, доходящие до щиколоток штаны. Судя по тому, как он держал руки и морщился, поводя плечами, его руки были крепко связаны за спиной, затекли, и это причиняло ему мучения. Глядя левым зрячим глазом куда-то мимо камеры, он разлепил губы и что-то произнёс. Как показалось Командующему, на южносварожьем диалекте.
– Хорошо, – последовал перевод. – Я скажу. Но сначала развяжите мне руки. И дайте воды.
– Сначала сведения, – потребовал кто-то невидимый.
– Сначала руки и вода. Иначе вы ничего от меня не узнаете.
– Вы не поняли. Это нужно вам, а не нам. От того, что именно вы расскажете, зависит ваша жизнь.
– Вам тоже нужно, – криво ухмыльнулся сварог. – Будь иначе, вы бы меня не пытали.
– Если бы вы сразу всё рассказали, не было бы никаких пыток. Говорите.
– Я не могу говорить, – хрипло сказал пленник. – Мне нужна вода.
– Так, – засмеялся голос. – Уже только вода. Что ж, будем считать, что торг завершён и сделка заключена. Дайте ему воды.
Откуда-то сбоку возникла рука с ковшом, поднесла его к губам сварога, наклонила. Вода потекла по подбородку и ниже, на дёргающийся в жадных глотках кадык.
– Спасибо, – напившись, сказал сварог. – Ладно. Слушайте. Они называют себя «лю-ди». Происходят с кислородной планеты под названием Земля, с окраины Галактики. С ними каким-то образом связаны «северные» свароги. В частности, Воля и Слово Императрицы Станы Второй Карсс Оргом и он же её муж…
Пленный сварог говорил довольно долго, прервавшись лишь однажды, чтобы снова попросить воды. Наконец, замолчал, переводя дыхание.
– Это всё? – осведомился голос.
– Всё. Больше я ничего не знаю.
– Я вам верю.
– Значит… мы договорились?
– Конечно. Вы сейчас же получите полную свободу.
Сварог нерешительно улыбнулся.
Что-то громко щёлкнуло, и в грудь пленнику, точно напротив сердца, по самое оперенье вонзилась толстая арбалетная стрела. Левый глаз сварога расширился, в нём блеснуло отражённое пламя факела.
– Кх-ккх-ккхо… – прохрипел он.
Ответом было молчание.
Глаз сварога закрылся, тело дёрнулось, выгибаемое судорогой, вместе со стулом завалилось на бок и затихло.
– Готов, – произнёс тот же голос на языке каравос. – Унесите.
Экран погас. Первая Мать поднялась.
– Пойдём, – сказала она, протягивая руку. – Есть немного времени. Пора вспомнить, что ты Отец, а не только Командующий эскадрой захвата.
Потом они лежали в мягком полусвете спальни, и рука Первой Матери была в его руке, а её волосы слегка щекотали щёку.
– Было хорошо, – произнёс он. – Ты прекрасна.
– Я рада. И буду рада ещё больше, если ты найдёшь этих людей. Теперь ты понимаешь, почему они нам так нужны? Если агент сварогов говорил правду, а всё указывает на это, то в Галактике появилась сила, которой ничего не может противостоять. Эта Пирамида должна быть нашей. Но только люди могут помочь ею овладеть.
– Мы предложим им союз? Или…
– Союз. Интуиция мне подсказывает, что прямым насилием вопрос не решить.
– Каравос Раво ни с кем не заключают союзов.
– Кто сказал, что союз будет вечным? – она засмеялась и прильнула к нему по-прежнему желанным телом. – Доверься мне. Твоя задача их найти, а остальное я возьму на себя.
– Только это? – спросил он игриво, кладя руку ей на грудь.
– Ого! – засмеялась она. – Ну, если ты способен на большее…
– А вот сейчас мы посмотрим, – сказал он, и его рука решительно скользнула ниже.
Молодой секретарь в приёмной посмотрел на часы и тоскливо вздохнул. Его шансы на сегодняшний успех у Первой Матери стремительно падали, и поделать с этим он ничего не мог.
