– Наверное, что-то вроде сокращения от «каменный слон», – высказал предположение Плюх.
– Говорю ж тебе, так-на: мне по хрен. Да и тебе не о названиях нужно думать. Вот ты аномалиями интересуешься. А что про них понапрасну трындеть? Ну, расскажу, что «бутер» тебя словно масло по земле размазывает – легче тебе станет, когда это случится? А пока не размажет – не узнаешь. Кто-то ходит, камни перед собой разбрасывает, чтобы, значит, понять заранее, есть там, впереди, что или нет. Ну, бывает, и я брошу, когда уже знаю, что тут что-то есть, но не знаю, где эта хрень точно начинается и заканчивается. Только камни, к примеру, тот самый «бутер» не учуют – он, падлюка, только на живое действует. И не только он. Тут, скажу я тебе, особый нюх нужен, чуйка сталкерская. И этому никак не научишь, оно или есть, или его нет.
– Что-то вроде интуиции?
– Вроде нее, ага. У тебя такая хреновина имеется?
– Говорят, есть, – пожал плечами косморазведчик. – Восемь баллов из десяти возможных по шкале академии.
– Тогда, считай, тебе повезло, так-на. Вот и слушай свою интуицию все время, рот не разевай. И коли почуешь что – лучше обойди сторонкой. Пусть дольше идти придется, зато хоть дойдешь. Вот тебе и весь рассказ об аномалиях. Без изысков. А о прочих гадостях, как ты их назвал, могу сказать одно: их тоже дохренища. И главная из них – люди.
– Люди, по-твоему, гадость?.. – уставившись на Шершня, сбавил шаг Плюх.
– Та еще, – кивнул сталкер. – Самая хреновая. Потому как у людей какие-никакие мозги есть, а тот, кто с мозгами, всегда опаснее безмозглого.
– Как же вы тут живете с таким отношением друг к другу?.. Неужели вам непонятно, что если жить в мире, помогать друг другу, совместно решать проблемы, то и Зона будет не страшна? Вот ты говорил, что существование в Зоне строится на поиске артефактов и их обмене на еду и прочие необходимые вещи у «контактеров». Но ведь если бы вы объединились, то этих самых артефактов находили бы куда больше! Во-первых, вам бы не пришлось тратить время, силы, а главное – здоровье и жизни на совершенно дикие, бессмысленные, откровенно глупые междоусобицы! Во-вторых, сообща вы бы куда успешнее защищались от монстров и прочих опасностей. Можно было бы даже разделить обязанности: у кого лучше развито чутье на аномалии, те идут впереди, наиболее опытные стрелки осуществляют охрану поисковых отрядов, остальные занимаются непосредственно поисками. А еще, чтобы не зависеть полностью от «контактеров», можно бы было заняться сельским хозяйством, что-нибудь выращивать, а, возможно, и полезных животных разводить. В мире и согласии жить всегда намного лучше, чем вот так, относясь друг к другу как к главной опасности. Ты мне поверь, я знаю, что говорю.
Шершень, выслушав эту тираду, даже остановился.
– Ты что, с неба упал?.. – недоуменно спросил он и тут же сплюнул: – Тьфу ты, и правда ведь с неба… Но ты мне честно скажи, с какого хрена ты это все наплел? Что, там, на твоей Земле, вот так и живут – в мире, так-на, и согласии?..
– Да. Именно так и живут. Не стану врать, так было не всегда, но последние пятьдесят лет…
– Хватит! – рявкнул сталкер. – Слушать тебя тошно! Ты или надо мной стебешься, или того… малахольный… Да никогда люди в мире и согласии не жили и жить не будут! Потому что люди – скоты, и вся людская натура – как есть скотская. Каждый только сам за себя! А если еще и за другого, то лишь ради какой-нибудь выгоды. Но если для еще большей выгоды нужно этого другого слопать – то ведь сожрут вместе с говном и не поморщатся.
– И ты? – сухо бросил разведчик.
– А что я – из другого теста?
– Почему тогда со мной пошел, проводить согласился?
– Потому что интересно стало. Не каждый день с неба люди падают, так-на. Интерес – это ведь тоже какая-никакая выгода. Еще – вдвоем веселее и безопаснее. А в какую сторону идти, мне как-то и вовсе по хрен – артефакты везде можно найти, особых «грибных мест» не имеется.
– Интерес, говоришь? – прищурился Плюх. – Ну-ну. Допустим. Только ведь это вполне нормальное человеческое чувство, совсем не скотское. Да и желание избежать опасности и скуки – тоже. Так что или ты на себя наговариваешь, или… Ну да ладно, я тебе не судья. А вот обо мне тогда скажи: в чем во мне скотство? В том, что друга хочу поскорее найти? В том, что тебя от смерти спас?..
– Я тебя тоже спас, – буркнул Шершень.
– Вот-вот. Выходит, наговариваешь на себя все-таки? А значит, и на весь род людской?
– Слушай, ты, говорун недопеченный, – начал всерьез злиться сталкер. – Ты кто вообще такой, чтобы мне проповеди читать? Ангел небесный?.. Ну так и лети обратно на свои небеса, нечего мне тут голову морочить! Ты присказку слышал: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят»? Так вот и помни, заруби себе на носу, что у вас там, на небесах, может и впрямь все люди с крылышками, а здесь, в Зоне, мы крыльев отращивать не умеем. И здесь главный закон – «каждый сам за себя». А еще «человек человеку – волк». Будешь это помнить – дольше проживешь, так-на.
– Но ведь это же…
– А ты погоди, – рубанул ладонью сталкер. – Ты мне много чего наговорил, дай и мне сказать. Вот ты тут соловьем заливался, как бы мы хорошо жили, если бы в мире да согласии… Но даже сам ты и то «контактеров» особняком поставил. А они ведь тоже люди. Про ученых ты и вовсе промолчал – язык-то не повернулся, потому что те и вовсе из твоих правил выпадают… И это только те, о ком ты в курсе. Хотя, не знаю, забыл ты, или тоже в твой общий мир согласия они не вписались, но я и о других тебе долдонил… О «питекантропах» и «камнелобых» уж точно вспоминал, так-на. Что те, что другие такое тебе согласие устроят, что ты свои проповеди быстро в одно место засунешь и первый же за бластер свой схватишься. Но даже если и без них… Посмотрю я на тебя, как ты запоешь, когда хотя бы с месяц в Зоне потусуешься. Послушаю тогда, что за проповеди ты читать станешь.
– Я не собираюсь жить в Зоне месяц, – угрюмо буркнул Плюх.
– Вот и помалкивай тогда о человеческом братстве, согласии и прочей лабуде. Ты сам сейчас на свой вопрос и ответил насчет себя. Ты ничем не лучше меня и остальных. Поучать только и можешь: вы не так живете, а надо бы так да вот эдак!.. И сам же отсюда улепетываешь. Взял бы да показал, как жить надо, постарался бы не ради себя только, а и для других. Так ведь хрен же! А потому слушать твои поучения – все равно что говно в ступе толочь: и противно, и бесполезно. Еще раз об этом залялякаешь – дальше один пойдешь, так-на. А сейчас топай давай, да головой верти, чтобы невзначай слишком доброго брата не встретить.
Плюх демонстративно, словно отгораживаясь от сталкера, активировал шлем и зашагал вперед. А Шершень продолжал злиться. И на этого чужака-умника, и, в первую очередь, на себя. Злость ведь откуда взялась, из-за чего? Из-за того, что Плюх, в общем, сказал правду: не будь на Зоне все друг дружке врагами, живи они тут пусть и не в полном согласии, а хотя бы по каким-то понятиям, то ведь и впрямь бы Зона такой беспросветной задницей не казалась. Но такого здесь не будет никогда, потому что начинать изменения нужно с себя, а кто на это пойдет? Лично он, Шершень, такими глупостями заниматься не собирается. Потому что стоит хоть немного дать слабину – и тебя уничтожат, сотрут в порошок. Вот и сейчас стоило ему не сдержаться, начать спорить с этим сопляком, Зоны не нюхавшим, и чуть было не проговорился, себя не выдал… Хотя, может, и ничего бы страшного, если б сказал, что тоже хочет на корабле из Зоны слинять? Все равно ведь сказать придется. Да и что тут такого? Он ведь не воровать корабль этот собрался, а всего лишь напроситься в пассажиры. Правда, тогда и еще о троих «пассажирах» сказать придется, а вот этого пока делать не стоит.
