– А сейчас их и ловить не нужно – отбиться бы. Вон – полная Сеть. Не считая радиоканалов. Как я боролся с Братьями! Черный пиар как оружие непокоренных! Как я уходил из засады и что из этого вышло! Дайте мне орден за заслуги третьего сорта! Мы – ветераны сетепартизанского движения! – Соболев встал, раскланялся под аплодисменты коллег и сел на место.– Нам это нужно? Или это нужно вам?
– А эту свою замечательную точку зрения ты не хочешь выразить? – поинтересовался Касеев.– Вот так все и рассказать: задрали, сволочи, где ж вы в Сети прятались в таком количестве и кто же, в конце концов, андерграунд-порно изготавливал? Там ведь земных женщин монстры не только насиловали, но и убивали... в подробностях и без купюр. Кстати, я один знаю, что андерграунд-порно в продажу стало поступать? Мы в связи с этой порнухой с нашими органами правоохранительными общались?
– Пытались,– сказал Светин.– Центр общественных связей и все пресс-центры знать ничего не знают, у них такой информации нет, но если у нас такая появится, то просят вначале сообщить им, а уж потом, если позволит Закон об оперативной деятельности, обнародовать. И жестко так излагают, между прочим. Убедительно. А пока предложили материалы о росте бытовых преступлений в регионе. В списке материал значится.
– Если вы сейчас надумали спросить у меня о Территориях...– руку поднял Ройтман,– то вынужден напомнить, что не идут туда сейчас поезда, не летают, понятное дело, самолеты, а пешие прогулки заканчиваются либо заключением под стражу, либо невозвращением с Территорий. Это как о жизни после смерти – оттуда еще никто не возвращался.
– А об этом материал...– Касеев почувствовал, что начинает закипать.
Все, что говорили его подчиненные, по сути было правильным. Именно все так и выглядело – бесперспективно и уныло. Он ведь и сам знал, без объяснений Ройтмана, что формально ничего в сношениях с Территориями не изменилось.
Работает режим отбора и фильтрации, запретные зоны и границы никто не отменял, раньше, правда, ссылались на Братьев, сейчас все просто откладывается до выяснения обстоятельств.
– Об этом материал...– начал Ройтман и замолчал, увидев, как Касеев махнул рукой.
– Боимся,– сказал Касеев.– Язык в задницу – и сидеть мышкой? Я не буду попрекать вас зарплатой, хрен с ней, но сами вы себе не противны? Сами себе, акулы Сети?
Он говорил тихим, ровным голосом.
Он держал руки на столе и следил за тем, чтобы они не сжимались в кулаки.
Он понимал, что если сейчас сорвется, то наговорит грубостей и глупостей, что не с подчиненными он сейчас разговаривает, а с Новым Главным, с неизвестными владельцами СИА, с самим собой, в конце концов.
Это понимали все собравшиеся в кабинете. Это понимала даже секретарша Даша, традиционно подслушивавшая разговоры в кабинете через селектор.
И все понимали, что ничего хорошего из этого разговора не получится. Разве что выплеснуть немного накопившейся желчи.
– Нам ведь не могут запретить всего,– сказал Касеев и осекся – вот как раз о запретах речи не было.
Никто ничего не запрещал. На все находились совершенно объективные причины, ничего общего с запретами не имеющие.
– Мы просто струсили,– сказал Касеев.
– Не все,– буркнул, не поднимая глаз, Соболев.– В «Мире» Фомин написал о расстрелах двадцать пятого. И даже опубликовали... как последний материал погибшего журналиста.
– Снегирева попала в пьяную драку. Случайно,– глядя в окно, сказала Натали.
– Когда? – спросил Касеев.
– Вчера, а вы что, не знали?
– Я вчера...– пробормотал Касеев.– Ну, в общем, не слышал.
Касеев постарался не смотреть на свои пальцы. Позавчера он то ли превысил дозу, то ли накопилась эта дрянь...
Не было уже ставших привычными эйфории и легкости. Касееву показалось, что тело становится невесомым, бесплотным, что превращается тело в газ, растворяется в воздухе, но сознание Касеева продолжает работать, он видит...
Если это можно выразить обычным словом «видит».
Касеев словно видел миллионами глаз, словно каждая его клеточка, каждая молекула его тела превратилась в глаза... или нет, не в глаза, а в орган чувств, которого никогда не было ни у одного человека.
Касеев чувствовал объем окружавших его предметов и вещей, ощущал не только их поверхность, но и внутреннюю структуру, чувствовал аромат цвета и точно знал, что в радуге не семь, а куда больше цветов...
Очнулся Касеев вчера вечером, проведя с проклятой зеленой пылью почти сутки. Новому Главному сказал, что готовил эксклюзивный материал. Ведет расследование.
Новый Главный расспрашивать не стал, но очень настойчиво попросил дать возможность ознакомиться с эксклюзивом до его выхода в Сеть.
– Позавчера линчевали писателя,– сказал Ройтман.– На улице Липовой.
– Линчевали? – переспросил Касеев.
Словечко это старались не употреблять официально. Если уж никак не удавалось отвертеться и списать произошедшее на несчастный случай или рядовое преступление, то употребляли термин «эксцесс». И добавляли – «достойный сожаления».
Какие могут быть суды Линча в средней полосе России? Скажете тоже! Это вам не Дикий Запад. Это вам...
– Повесили,– пояснил Ройтман.– Кто-то из прохожих опознал в недавно приехавшем к нам в город мужчине Алексея Глухова, очень успешного писателя-фантаста. Мужик до самой Встречи писал про эльфов и вампиров, а когда поперла тема о любви к Братьям, о межзвездной страсти, не выдержал и стал писать об этом. Типа – бабки хорошие. Не додумался взять псевдоним – славы очень хотелось. Уехал в ноябре из Москвы, думал в провинции отсидеться, но не вышло. Мужику еще и пятидесяти не было...
– Туда ему и дорога,– сказал Соболев.
– Это тот, который написал «Звездную любовь»? – спросила Натали.– Жалко. Я плакала, когда читала... Даже хотела ехать на Территорию, но потом папа...
– Хороший у тебя папа,– с одобрением сказал Зудин.– И рука у него твердая.
– Ага,– легко согласилась Натали.– Я тогда две недели сидеть не могла.
– Зато живая,– подвел черту Касеев и снова повернулся к Ройтману.– Сделаешь материал?
Ройтман возвел очи к потолку и стал загибать пальцы:
– Свидетелей – нет. Милицейские протоколы – недоступны. Уже запустили слухи, что мужика замучили угрызения совести и он повесился, узнав, сколько жизней, сука, искалечил. По всему миру сейчас охота на таких идет. Писателей...
– Вот об этом и сделай материал. Кто, где, как, с переходом на статистику подобных происшествий среди писателей, актеров, режиссеров, богемы, в общем... Мы подобного не одобряем...
– Это вы не одобряете,– встрял Зудин,– а обычные нормальные люди...