— Какое варварство! — заметил орк, брезгливо морщась. — Можно подумать, что здесь собралось не приличное общество, а стадо слоносвинов.
— Большое стадо, — поддержал его Олерский. — Тысяч десять — не меньше.
— А вы не можете отдать им приказ перестать чавкать? — с надеждой спросил Грохард. — А то у меня уши глохнут и ноздри чешутся от этого противного запаха.
— Нет конечно, — ответил я. — Мы можем только частично воздействовать на обычные органы чувств, то есть создавать какие-нибудь ощущения или зрительные образы. Чтобы просто отдать приказ, это уже не наш уровень, да и на толпу не сможем воздействовать.
— У меня есть «Глюконатор-2000», так что целый город можно взять под контроль, — похвастался Олерский.
В это время свет в зале стал плавно гаснуть, и ему пришлось замолчать. Следом за воцарившейся тьмой заиграла тревожная музыка и на сцену вышел какой-то человек. Оказалось, что зрители не могли увидеть его, но нас так просто не проведешь. Даже орк мог наблюдать за ним, нацепив магические очки универсального сканера. Появление мага больше походило на выступление поп-дивы, а не на явление кудесника простому народу. Вспышки фейерверка, громкая динамичная музыка и маг в черном плаще с красной подкладкой, летающий над сценой. Лицо мага было настолько гордым и самовлюбленным, что не просто просило кирпича, а настоятельно его выпрашивало или даже требовало.
Театрализованное представление с элементами бытовой магии было качественным и умело поставленным. Такое сможет повторить любой первокурсник, если догадается, что именно произведет на зрителей должное впечатление. Маг-экстрасенс Дафильд Копервид умело пользовался пиротехническими и лазерными спецэффектами, активируя их с помощью телекинеза и термокинеза. Не прошло и получаса, как графу все это надоело. Олерский рвался на сцену, чтобы поучить местного фокусника-иллюзиониста настоящему магическому оперированию. Копервиду не повезло, он пригласил добровольца из зала. Тёзке только это и надо было. Мои руки успели схватить лишь воздух, а он уже перелетал зал, чтобы первым оказаться на сцене. Экстрасенс не растерялся и вытянул руку в направлении графа, чтобы создалось впечатление, будто это он управляет левитацией.
— А вот и наш доброволец! — нараспев произнес Копервид, растягивая гласные. — Представьтесь, пожалуйста.
— Хазар Амадеус-Олерский, — произнес тезка в подставленный микрофон (какая отсталость).
— О, вы иностранец! — воскликнул экстрасенс, делая вид, что обрадован. — Откуда вы? Кем работаете?
Ох, зря он это спросил.
— Империя Хинлау, также известная как Империя Красной Пентаграммы, надеюсь, что слышали, — довольным тоном проговорил Олерский, гордо выпятив грудь и сделав жутко надменное лицо. — Я простой скромный боевой маг Меч Ночи из Ордена Тагеда Остро... то есть, Канора Мудрого.
— О, коллега! — откликнулся Копервид. — Замечательно!
Тёзка презрительно покосился на него, правда, кроме меня и орка это разглядели только первые ряды. Если лицо иллюзиониста просило кирпича, то физиономия графа настаивала на целом бетонном блоке. Меня лично устроила бы и кувалда, которой я с удовольствием его бы отоварил. Олерский явно играл на публику, выставляя себя неким отморозком, кем он всегда и являлся, хоть сам об этом и не подозревал.
Копервид достал спрятанный под одеждой стальной прут и продемонстрировал его зрителям. Удостоверившись, что все внимательно разглядели предмет, он произнес, обращаясь к зрителям:
— Как вы можете видеть, это обычный стальной прут, сделанный из превосходной гномьей стали. Коллега, вы можете это подтвердить? — повернулся он к моему приятелю.
Олерский принял протянутое железо и придирчиво его осмотрел.
— Ну, да. Отличная легированная сталь — такой хорошо черепушки ломать.
Копервид даже закашлялся от неожиданности, но быстро оправился и возразил:
— Сегодня мы не будем ломать чьи либо кости, а просто совершим маленькое чудо.
С этими словами экстрасенс забрал прут и провел по нему правой рукой сверху вниз, держа его другой рукой за самый кончик. Раздались восторженные аплодисменты, так как прут потерял свою упругость и стал гибким, как веревка. Копервид попросил Олерского вытянуть вперед руки и намотал на них «веревку».
...У меня даже сердце екнуло. Я только теперь понял в какую неприятность могли попасть мои спутники, если бы к банку прибыл спецназ, состоящий из магов. Раз здесь обычный фокусник владеет способностью изменять свойства атомной структуры вещества, то профессионалы наверняка способны на большее. Конечно же я не сомневаюсь, что мы бы оказались сильнее, но когда недооцениваешь противника, то всегда попадаешь в неприятности...
— А теперь, коллега, попробуйте размотать ее, — сказал экстрасенс.
Тезка подергал руками, но сталь снова приобрела прежнюю упругость и не поддавалась.
— Теперь только я или спасатели с пилами смогут освободить этого человека! — торжественно произнес Копервид, обращаясь к залу.
Он подошел к краю сцены, наклонился, чтобы взять букет от какого-то восторженного зрителя и не смог увидеть, как Олерский играючи развязал прут, ставший опять «веревочным». В руках настоящего мага сталь начала нагреваться, пока не засветилась ярко-белым светом. Копервид почувствовал чужую магию и обернулся: граф держал в руках пламенеющую «веревку». Отбросив ее, словно ядовитую змею, он подошел к краю сцены. Бывший прут потерял форму и лужица раскаленного металла прожгла сцену, оставив на ней извилистую щель.
— А теперь, я вам спою! — сообщил Олерский публике, усиливая голос с помощью магии. — Это моя любимая песня, прославляющая «тяжелый металл»!
На шее тезки появился шнурок с обычным проигрывателем музыкальных кристаллов, и по всему залу разлилась «тяжелая» музыка. Чародей-любитель попытался что-то возразить, но я тут же вырубил динамики, развешанные по стенам, чтобы ничто не мешало аборигенам услышать чудесную песню о богах, которые сделали «тяжелый металл» и увидели, что это хорошо.
Граф запел. Красиво и талантливо, как споет любой маг, воспользовавшийся заклятьем «Сладкий Голос». Пел он так хорошо, что уже через минуту орк не выдержал и тоже оказался на сцене. Это было здорово: орк бесподобно «рычал», солируя, а Олерский подпевал ему, вытягивая те места, где у Грохарда не хватало голоса. Эх, видели бы это наши товарищи по Академии. Они бы лопнули от зависти.
