— Ну как, получил спиртик? — послышался голос с характерным украинским акцентом. Политрук обнаружил, что незаметно для себя очутился возле группы красноармейцев во главе с Николаем Приходько. Фраза предназначалась не Зайнулову, как он подумал в первый момент, а понуро опустившему голову крестьянину из-под Вологды.
Михаил Ахметович вновь погрузился в раздумья и прошел мимо костра, возле которого оживленно разговаривали Смерклый с Приходько:
— Ну как, получил спиртик? — спросил Приходько, хитро улыбаясь.
Смерклый с хмурым лицом опустился на снег возле березы.
— Получил, как же! — недовольно откликнулся он. — Таких собак спустил на меня лейтенант, что в ушах до сих пор звон.
— Сказочник-то? — искренне удивился Приходько.
— Он самый, — угрюмо бросил Фрол. Глядя на него, бойцы начинали потихоньку посмеиваться. Недовольное и жалкое лицо и вологодское оканье делали его похожим на клоуна. — Сказочник, хех! Таких сказок отвесил… А под конец обозвал даже очень обидно.
— Это как же? — осведомился Приходько.
— Раковой выхухолью.
Взрыв солдатского хохота едва не сорвал хвою с ветвей окружающих деревьев. Больше всех надрывался Приходько, который даже упал на снег. Смерклому хотелось провалиться сквозь землю в этот момент.
…(в длинную нору в сугробе)…
Он начал шарить вокруг себя, разыскивая вещмешок. Нужно было прижать его к груди, чтобы успокоиться. Надоело быть посмешищем для взвода!
Но вещмешок с немецкой коробочкой исчез.
— Ой, Фрол! — вдруг воскликнул Приходько, перекрывая солдатский хохот. — Что это за дерево рядом с тобой?
— Сам не видишь? — мрачно ответил Смерклый. — Береза.
— Береза? А я так думаю, что елка.
Фрол бросил недоверчивый косой взгляд на белый в пятнах ствол.
— Ты что, хохол, березу от елки не разбираешь?
— Конечно, елка! — убежденно воскликнул Николай. — Глянь, какие подарки на ней висят!
Смерклый торопливо поднял голову, начиная догадываться, что за «подарки» такие. В отсветах костра среди голых ветвей виднелся пухлый брезентовый куль. Фрол сразу узнал свой вещевой мешок, в котором лежала коробочка с немецким сухпайком.
Крестьянин быстро вскочил. Красноармейцы веселились, глядя, как он неуклюже бегает вокруг березы, пытаясь раскачать ее, чтобы упал вещмешок. Но тот был основательно закреплен на верхушке.
— Кожурки вы прелые! — кричал Смерклый. — Шавки бесхребетные! Сво-олочи!
— А ты попрыгай, — посоветовал Приходько, — может, и достанешь.
Смех прекратился. Приберегая дыхание для нового взрыва хохота, красноармейцы смотрели, как крестьянин, обняв березу руками, начал неуклюже карабкаться вверх.
— Смертельный номер! — комментировал Приходько. — Под куполом цирка шибко умный крестьянин и любитель дармовщинки Фрол Смерклый!! Беременным женщинам и детям просьба покинуть зал! Затаите дыхание! Номер исполняется всего один раз!
К удивлению всех, кто прибежал к костру, чтобы поглазеть на бесплатное представление, Смерклый поднялся уже метра на два и продолжал взбираться дальше. Это походило на чудо природы. Неуклюжие руки и ноги крестьянина, казалось, не были приспособлены для лазания по стволам, но на глазах у всех Фрол медленно продвигался вверх.
— Вот что с людьми делает жадность, — произнес подошедший Ермолаев. — Фрол, слезай!
— Нет, — раздалось сверху, откуда были видны только руки, ноги, шинель и ватные штаны.
— Слезай, я сказал! — прикрикнул Ермолаев.
— Я свой мешок не брошу, — ответил крестьянин с березы. Ермолаев махнул рукой.
— Коля, — сказал он Приходько, — ты же не ребенок, чтобы такими шутками баловаться!
— Всё в порядке, Бань! — заверил Приходько. — Увидишь, каким он податливым станет, когда слезет с дерева. Негоже это, если во взводе единоличник заводится. Разобщает он ребят, они сразу начинают больше думать о себе, чем о товарищах. А еще вот из таких вырастают предатели…
Тем временем Смерклый добрался до середины ствола, и тут, к удивлению всех, береза стала клониться под тяжестью его тела. Вместо того чтобы остановиться и вернуться назад, Фрол не прекратил попыток добраться до вещмешка и продолжил карабкаться к верхушке. С каждым его движением береза клонилась всё ниже, постепенно выгибаясь дугой, на верхней точке которой и вцепился в ствол крестьянин из-под Вологды.
Неизвестно, добрался бы Смерклый до вещмешка или тот, закрепленный на склонившейся макушке, коснулся бы сугробов первым, но у Фрола соскользнула ладонь. Он не удержался и перевернулся вниз головой. Солдаты ахнули — высота была приличной.
Пробираться к вещмешку вверх тормашками Фрол не мог. Верхолазные навыки вдруг испарились. Он повис под стволом, решая, как поступить дальше. Но пока раздумывал, пальцы ослабли, и Смерклый соскользнул с березы.
Вокруг опустилось молчание. Сорок пар глаз в наступившей гробовой тишине наблюдали, как крестьянин оторвался от белого в черных крапинах ствола, пролетел метров пять и воткнулся головой в сугроб. Но это был не конец истории. Сбросив Смерклого, береза распрямилась и, словно заправская катапульта, выстрелила далеко в темноту леса вещмешком вместе с сухим пайком немецкого танкиста, с консервами, сыром, леденцами и джемом.
Приходько первым бросился к неподвижно лежащему в снегу крестьянину.
— Господи! Фрол, прости меня! — бормотал Николай, пытаясь вытащить Смерклого из сугроба. — Честное слово, не хотел, чтобы этим закончилось!
Солдаты помогли украинцу выволочь Фрола к костру. Лицо крестьянина залепил снег, но глаза были открыты. Николай стал растирать ему щеки. Кто-то поднес к губам кружку горячего чая.
Фрол моргнул и повел глазами.
— Жив! — воскликнул Приходько. — Фролушка, прости! Скверная шутка вышла!
Смерклый оттолкнул Николая и сел. Посмотрел на пустующую верхушку распрямившейся березы.
— Зато у тебя остались сигары! — извиняющимся тоном сказал Приходько.
Безмолвно Смерклый запустил руку в карман и вытащил горсть мятых и раскрошившихся табачных листьев.
— Из этого можно самокруточку свернуть, — совсем тихо произнес украинец.
— Чаю хлебни, Фрол, — предложил кто-то из солдат, протягивая кружку прямо к губам.
Смерклый выбил кружку из рук так сильно, что она улетела далеко в сугроб. Чай выплеснулся на одежду. Красноармейцы виновато молчали. Шутка получилась неудачной. Они переборщили, перегнули палку.
— Фрол… — попытался сказать что-то еще Приходько.
— НЕ-Е-ЕТ!!! — завопил Смерклый. Он закричал так страшно, что солдаты отпрянули. Крестьянин поднялся и неуклюжей походкой двинулся во тьму.
Обида казалась такой горькой, что хотелось плакать и кричать. Смерклый шел, не понимая, куда; внутри кипело бешенство. Он был обижен на лейтенанта, который отказал в спирте; на Ермолаева, который не предотвратил издевательства. Но больше всех он был… Нет, «обижен» неподходящее слово для его отношения к рядовому Приходько. Ненависть! Ослепляющая и беспощадная. Вот что Фрол испытывал к украинцу.
