Мэйно небрежно махнул рукой, и промокнул вспотевший лоб платком.
— Пускай заходит.
Через пару секунд в кабинет вошёл тучный человек с тонкими завитыми усами. Он остановился в нескольких шагах от стола Мэйно, снял с головы шляпу и неловко поклонился. В помещении стояла ужасная духота. Мэйно расстегнул верхние пуговицы рубашки и залпом осушил бокал вина. Третий за это утро. Лорд Вэрсион поднял взгляд на банкира, и кивнул на стул.
— Прошу, садитесь.
Двери с шумом захлопнулись, и они остались наедине.
В нос Мэйно тут же ударил резкий запах жасмина, от чего головная боль сделалась просто невыносимой. Словно к его голове со всего махну приложились здоровенным молотком. Мэйно сделал над собой усилие, чтобы не вскрикнуть от боли.
Под левым плечом Шидса была изображена эмблема банка Лествилла, три перекрещенных серебряных звезды на синем поле. Мэйно сморщился, пытаясь вспомнить, что они означают, но сразу же оставил эту затею. В такую жару думать было невозможно, а в геральдике он никогда не был особо силен.
— Благодарю, что приняли меня, лорд Вэрсион, — елейным голосом произнес здоровяк, улыбнулся и с грохотом уселся на стул. Половицы затрещали, послышалось гулкое дыхание посла.
Воцарилось долгое молчание. Банкир переводил взгляд со штофа с вином на Мэйно, и обратно.
«Лорд Мэйно Вэрсион в качестве прислуги? Нет, уж, такого не будет даже с банкиром Лествилла».
Игра в гляделки продолжалась еще несколько секунд, после чего послышался бархатистый голос банкира:
— Позволите? — улыбнулся Эрувэ, указывая на штоф с вином.
Мэйно молча кивнул, и, сцепив пальцы домиком, откинулся на спинку кресла.
Толстяк приподнялся, наполнил бокал, и, довольно причмокивая, выпил половину.
Утерев рот тыльной стороной руки, он раскрыл кожаную сумку, повязанную вокруг поясницы. Достал из нее тонкий конверт, и, расплываясь в широкой ухмылке, протянул лорду Мэйно.
Банкир неспешно потягивал вино, наблюдая за тем, как Мэйно читает письмо. Эрувэ Шидс бросил взгляд на столик с закусками, улыбнулся и поднялся с места. Промычав какую-то монотонную мелодию, представитель банка подошел к столику, наклонился, и принюхался к тарелке с сырной нарезкой. Поморщился, и потянулся к пирожным. Лорд Вэрсион не обратил на это никакого внимания. Он с увлечением водил глазами по тексту. Проведя рукой по вспотевшему лбу, он отложил письмо в сторону, и вгляделся в поедающего гильдезийский сыр банкира.
— Всего десять тысяч тринлов? — Сквозь зубы вопросил Мэйно, — но ведь речь шла…
Эрувэ Шидс повернулся на каблуках с поднятым в руке миндальным пирожным. Прожевав, он отряхнул руки, и сел обратно на стул.
— Лорд Вэрсион, — банкир разгладил усы, и расплылся в лучезарной улыбке, — мне не совсем понятна причина вашего удивления. Банк Лествилла и так идет на огромную уступку, предоставляя вам кредит в десять тысяч тринлов, а ведь за вами ещё остается неуплаченная сумма в семь сотен деинов.
Воцарилось напряженно молчание.
Мэйно казалось, что кто-то изнутри прожигает его голову каленым железом. Облизнув пересохшие губы, он уставился на банкира ледяным взором. Тот отвечал лишь хитрой ухмылкой. Мэйно прекрасно знал такой сорт. Эти своего не уступят, будут упираться до последнего. И сейчас лорд Вэрсион был явно не в самом лучшем состоянии для того, чтобы торговаться. Но и идти на поводу у гильдии из Лествилла нельзя. Покажешь слабину хоть раз, и будешь пожинать плоды до конца дней.
Лорд Вэрсион выдавил из себя улыбку, и протяжно вздохнул. Превозмогая боль, он поднялся с места, и, взявшись за трость, доковылял до окна. Если Шидс и заметил, что Мэйно не здоровится, то виду не подал. Но точно не применит сообщить об этом членам гильдии.
Сцепив руки на пояснице, Мэйно взглянул на заходящую в порт торговую шхуну. От яркого солнечного света ему сделалось совсем дурно, и Мэйно поспешил отвернуться, вперившись взглядом в сидящего банкира. Сложив руки на груди, раскрасневшийся толстяк по-прежнему улыбался.
— Насколько мне известно, одним из важнейших приоритетов гильдии по-прежнему остается добыча осколков агэльфиуса из недр Октерфона, — прервал молчание Мэйно.
Улыбка с лица банкира исчезла в ту же секунду. Откашлявшись, он нахмурился, расправляя складки туники.
— А посему я полагаю, что в интересах гильдии предоставить нам как можно большое количество ресурсов для того, чтобы уладить конфликт с Олуиками.
Мэйно помедлил, обратив внимание на нервозность Шидса, и продолжил уже куда увереннее:
— Если, конечно, многоуважаемая гильдия не захочет спонсировать Солнечное Копье. Однако, насколько мне известно, Маркос Олуик, больше склонен доверять свои средства банку Эйсвуда.
Эрувэ Шидс покраснел пуще прежнее. На его лбу выступила испарина, а лицо сделалось совсем уж сердитым. Он испытующе взглянул на лорда Вэрсиона, перевел взгляд на письмо, и выдохнул.
Поднявшись с места, он подошел к Мэйно и улыбнулся.
— Так сколько же вы просите?
Мэйно Вэрсион ответил без промедления:
— Тысяча деинов, и отсрочка в полгода на уплату прошлого долга.
Банкир фыркнул и вскинул в изумлении брови.
— У вас отменный аппетит, лорд Вэрсион, — вздохнул Эрувэ Шидс.
Помедлив секунду, он поджал губы, и пожал протянутую руку.
— Что-нибудь придумаем.
МАРИАННА
Мэллион Вэрсион отправил в рот кусок яблочного пирога, запил его молоком и уставился на сестру.
— В чем дело? — Вопросил двенадцатилетний мальчик.
Каштановые кудри, внимательные зеленые глаза, маленький рот и тонко очеренный подбородок. По словам тетки Актильи, Мэллион был точной копией своего отца в детстве. И дело не ограничивалось только лишь внешней схожестью или неугомонным характером. У мальчика была та же тяга к коллекционированию деревянных фигурок рыцарей, животных и даже знаменитых архитектурных памятников древности. В «сокровищнице» Мэллиона были даже экземпляры его собственной работы. Юный Мэллион днями и ночами перечитывал одну из своих самых любимых книг — «Сказания барда Ильсера Стелфона». Возле красочных изображений различных диковинных зверей бард давал краткие описания о каждом из них, а некоторые даже были приправлены впечатлениями о собственных встречах Стелфона с тем или иным созданием. По представленным в книге изображениям Мэллиону удалось воссоздать оскалившего пасть оборотня, смертоносного юванка, величественного агрэнского дракона с раздвоенным хвостом и, безоговорочного любимца Мэллиона, его собственную гордость — птицу феникса с разведенными в сторону крыльями, сделанную из древесины тысячелетнего дуба из Медвежьего леса.
— Ничего, — отрезала Марианна.
Дожевав кусок пирога, Мэллион отложил миску в сторону, и пристально вгляделся в сестру. На девушке не было лица. За завтраком она не проронила ни слова, и так и не притронулась к еде. Склонившись над тарелкой, она водила ложкой по овсянке.
Ламия сохраняла молчание, поедая булочку с маслом. Девушка с нескрываемым отвращением поёжилась, наблюдая за тем, как сестра вазюкает еду.
— Марианна, послушай, — Мэллион протянул к сестре руку, — я не знаю, что…
Девушка резко отстранилась, и соскочила с места. Ее глаза полыхали от гнева.
— Почему вы вообще так спокойны? — Переводя взгляд с Ламии на Мэллиона, прокричала она.
— Что ты…
— Спокойно едите, сидя на месте!
Марианна смахнула тарелку с овсянкой на пол, и облокотилась руками о стол.
— Мне противно смотреть на вас!
Ламия выпучила глаза, едва не поперхнувшись. Мэллион недоумевающе воззрился сначала на неё, затем на Марианну.
— П-п-одожди, — заплетающимся языком проговорил мальчик, — о-о-о чем ты гово-о-оришь?
Глядя на перепуганное лицо брата, Марианна сокрушенно склонила голову и уселась обратно на место. Во время сильного волнения или стресса Мэллион всегда начинал заикаться. Это случилось после того, как семилетний Мэллион, запутавшись ногами в трясине, едва не утонул в озере. Лорд Освин Вэрсион молниеносно отреагировал на вопли тонущего сына и спас ему жизнь. Но этот случай не прошёл бесследно, оставив страшное пятно в памяти мальчика на всю жизнь.
