Атаки наносились со всех сторон, и я уже не предпринимал попыток подняться, лежал в позе эмбриона, закрыв руками голову. Меня отделывали так, словно я был куском мяса на рабочем столе шеф повара и он собирался приготовить отбивную, активно работая молотком. Почему-то боли я совсем не ощущал. До меня донеся визг Алины:
— Не трогай меня!
Под градом ударов я улучил момент оценить обстановку: трое были заняты мной, еще двое пытались раздеть Алину.
Черт, я же штурмовик, почему я не могу справиться со студентами?!
— «Получены повреждения: множественные гематомы, кровоподтеки, ушиб ребер, ушиб позвоночника. Травма почек легкой степени. Ситуацию расцениваю, как критическую. Запускаю режим перехвата управления», — сказала Эя.
Дальше я был лишь сторонним наблюдателем. Моя правая рука молниеносной хваткой поймала ногу противника, рванула ее в сторону, раздался характерный хруст сломавшейся кости, а потом пространство заполнил вопль полный боли. Противник упал на асфальт и я увидел, что это был студент с пластиной в голове.
Минус один.
Стая замолотила активней. Тело крутанулось в невероятном пируэте, и я подсек ноги противнику, скосив того на асфальт. Перекатился в сторону, вскочил на ноги. Передо мной оказался толстый, его правый глаз бал закрыт гематомой, а под ним растекался приличный синяк. Что ж, неплохо я приложился. Враг махнул передо мной розочкой и оскалился.
— Ну давай, иди сюда!
Эя сделала отвыкающий маневр рукой, словно я собирался ударить с правой, а потом я подпрыгнул, прокрутился вокруг оси и ударом ноги отправил толстого в дверь подъезда, встреча с ней ознаменовалось металлическим звоном.
Приземлившись, накинулся на спину недавно скошенного мною врага, обхватил его руками и в невероятном кульбите назад через себя, обрушил того лицом на асфальт. Враг распластался, я закрепил успех ударом локтем между лопаток. Раздался хруст и противник издал вопль.
Минус два.
Бросил взгляд на толстого. Тот уже поднялся на ноги и сжимал рукой ладонь, на асфальт капала кровь и я понял, что он при встрече с дверью сам себя порезал «розочкой». Поймав на себе мой взгляд, он примирительно поднял руки:
— Все брат, сдаюсь!
Минус три.
Решив его не добивать, поспешил на помощь Алине. Осмотрелся. В обозримом пространстве ее нигде не было. Из-за гаражей раздался крик. Док! Ветром метнулся туда, один миг и я там. Негодяй прижал своим телом Алину к траве, девушка пыталась освободиться — извивалась. Второй гад стоял рядом, спиной ко мне. Пара секунд и я отправил его лицом в гаражную дверь и тот упал навзничь. Стащил второго с Алины и обрушил на него серию ударов: лево, право, левой! Это было достаточно, чтобы враг упал на землю.
Эя вернула мое тело мне. Теперь у меня был один закономерный вопрос: кто из нас штурмовик, я или она? В голове появилась догадка, что я всего лишь сосуд для искусственной личности… ладно, об этом не сейчас.
Пришла еще одна напасть: как только мне вернулся контроль над телом, я ощутил весь букет последствий моего избиения, мое тело превратилось в сплошное место боли. Ребра, спина, почки — все чертовски ныло, полыхало словно огнем. Я издал протяжный стон и приложил руку к ребрам.
— «В целях повышения эффективности, отключаю болевые рецепторы», — сказала Эя.
Один момент и боль исчезла.
— «А что так можно было?», — удивился я.
— «Предупреждаю — частое отключение болевых рецепторов негативно влияет на работу систем организма. Категорически рекомендую прибегнуть в купированию боли посредством специальных препаратов».
Осмотрелся. Где-то должен быть еще шестой — очкарик. Но что-то мне подсказывало, что он уже давно дал деру, когда начался серьезный замес.
Я подошел к Алине и помог подняться. Поправив маску, спросил:
— Ты как? Он, ну, с тобой того… сделала что-нибудь?
— Не успел, — сказала Алина и всхлипнула.
— Пойдем домой.
Когда мы вернулись к подъезду, негодяев уже не было. Пока мы поднялись на третий этаж я принялся приводить себя в порядок. Пиджак и брюки были в пыли, впрочем, и белой рубаке тоже изрядно досталось. После того, как стер с пиджака пыль, переключился на рубашку, но стереть с нее пыль было сложно и я решил просто застегнуть пиджак на пуговицу. Негоже, чтобы отец Алины стал задавать вопросы насчет моего внешнего вида.
А вот и этаж дока. Перед тем как постучать в дверь Алина глубоко вдохнула и медленно выдохнула, приводя себя в психологический порядок. Бедняжку изрядно трясло, еще бы пережить такое. Но после упражнения, она взяла себя в руки, конечно же, настолько, насколько было это возможно. По крайней мере, внешне видно не было, что миг назад ее чуть было не изнасиловали. Сильная девчонка. Оно и не удивительно, наверное слабые в скорой не работают.
Док нажала на звонок.
— Ладно, пойду, — сказал я. — Завтра за тобой заеду.
— Спасибо, — тихо сказала док, смотря в пол.
— За что?
— За то, что спас меня.
Защелкал замок, дверь открыл отец. Он окинул взглядом дочь, потом сдвинул густые брови и посмотрел на меня, пытаясь понять, кто я такой. Я тоже к нему присмотрелся. Голубые глаза, прямые черты лица, темные волосы с проседью, худой, но жилистый. На вид лет шестьдесят. Одет в клетчатую сине-черную рубашку, рукава закаты по локоть, черные брюки.
Алина громко всхлипнула, плечи содрогнулись, она бросилась на шею отца и тихо заплакала. Постояв с несколько секунд, я негромко кашлянул и произнес:
— Я пойду. До завтра.
Алина посмотрела на меня, я увидел, что туш растеклась по щекам, а помада растерлась вокруг губ.
— Может, зайдешь? — вдруг спросила она.
— Да. И расскажете, что вы сделали с моей дочерью, — произнес отец, смотря на меня из-под бровей.
Уходить было как-то неправильно. Тем более было бы неплохо установить более тесный контакт с новым участником группы. Посмотреть чем живет и что представляет из себя ее семья. Очкарик сказал, что мать Алины в психушке, а отец инвалид. Интересно, интересно…
Я кивнул.
Небольшая двушка ничего особенного из себя не представляла, чем-то напоминала квартиру Антона интерьер — советский аскетизм. Разве что здесь на стене гостиной висел ковер. В углу стояло школьное пианино. Еще внимание привлекла картина на стене, красками изображена девушка, в ней узнал Алину.
Суровый настрой отца смягчила док. Сказала, что я ее коллега по работе — водитель скорой. Тогда взгляд отца немного стал мягче и он махнул рукой идти вслед за ним — в кухню. Я опустился на табурет около стола, отец чиркнул спичкой, зажег конфорку и поставил чайник. Алина зашумела в ванной комнате душем.
Теперь надо было что-то
