придумал, какую-нибудь легенду. Ведь он сейчас спросит, где была его дочь. И что ответить? В голову ничего путного не шло, еще чертовски болели ребра, мешали думать.
— «Перелом ребер не диагностирован. Выявлены множественные ушибы грудной клетки», — тут же отчиталась Эя.
— «Как думаешь, что ему сказать насчет Алины? Как оправдать ее отсутствие?».
— «По итогам проведенного анализа, я пришла к выводу, что стоит сказать правду — то есть, что имело место похищение. Остальное рекомендуется скрыть».
— «Ты с ума сошла?! Я не могу сказать, что ее похитила Оля и Геворк. Может еще и адрес сказать, где они находятся?»
— Рекомендую умолчать их имена. С высокой долей вероятности, он описал их приметы сотрудникам милиции. Пусть для него это останется похищением».
Заметил, что окна квартиры выходили не во двор, так что воплей Алины он не слышал. Наверное, это даже хорошо, а то бы вышел, еще и его задницу пришлось бы спасать.
Отец опустился на соседний табурет, сел ко мне полубоксом, потом выбил из пачки папиросу, чиркнул спичкой и закурил.
— Рассказывай, что стряслось.
Я пожал плечами.
— Да ничего особенного…
— Ты меня за дурачка не держи. Говори, все как было.
— Я и сам толком не знаю… прибежала ко мне домой, сказала, что ее похитили. Говорит. Что удалось вырваться. А дальше, привез ее домой. Вы в милицию сообщили?
— Сообщил.
— А они что?
— А ничего. Сказали будут искать. Даже в голову не идет, кто мог похитить мою Алечку… она ведь ни в какой плохой компании не замешана. Работа-дом, работа-дом.
— Может ее перепутали с кем-то? Ну или квартирой ошиблись…
— Да нет. Тот бугай, похититель, по имени ее назвал. Значит, знал куда пришел. Боюсь, что Алечка все-таки в плохую компанию попала. Может, это были торговцы наркотиками? Ведь на работе у нее наркотики есть, для тяжело больных. Может, заставляют выносить? А если раз вынесла, потом от них не отделаешься. А если откажешь — вот так придут и похитят, выбивать будут.
— А как вас зовут?
— Извини, не представился, Петр, — протянул руку.
— Павел, — сказал я и пожал сухую ладонь отца.
— А ты чего в маске? Болеешь?
— Ну да… но ничего серьезного, простуда всего на всего…
— Тебе бы водки с перцем накатить.
— Да я не пью…
— Это правильно. Пьянство до добра не доводит. Мать Алечки тебе в пример, допилась до белой горячки, а между прочим, когда-то в театре играла, актрисой была.
— Люди пьют не от хорошей жизни.
— От дурости своей они пьют, ветер в голове. У Гали все было: и семья, и театр, и дочь и вроде не промах был… Алкоголем она нагрузку снимала. Гастроли, вечные переезды, нервное напряжение… говорила, что не просто ей все это переносить. Говорю ей — брось свой театр к чертям собачьим, не видишь, что он тебя на дно тянет? Она не смогла. И вот итог — психушка.
— Мда, печально… А у Алины как с алкоголем?
— Сам-то как думаешь? Она видела мать в разных состояниях… и когда белочка накрыла… ни за что алкоголь в рот не возьмет.
Помолчали несколько секунд.
— Мало мне ее матери было, теперь вот Алечка — в плохую компанию влипла, — проговорила Петр, его глаза заблестели от влаги, и он вытер пальцев слезу.
Знал бы он, что это ее плохая компания прямо перед ним. Закипел чайник, отец поднялся с места и принялся разливать по кружкам кипяток.
— «Ты где?», — писала Оля.
— «Знакомлюсь с семьей нового члена группы».
— «Ну ты даешь! Ладно, не буду мешать».
Алина вышла из ванной. Там она явно приводила себя в порядок, чтобы отец ничего не заподозрил. Заглянула в кухню:
— Можно тебя на пару слов? — сказала мне.
Я кивнул и последовал за ней, пришли в ее комнату. Док тихо спросила:
— Что ты ему сказал?
— Да ничего особенного. Про наши дела не говорил. Он считает, что тебя похитили из-за наркоты, — проговорил я вполголоса.
Алина вздохнула.
— Ясно. Почему-то он считает, что кто-то заставляет меня выносить наркотические препараты.
— А это так?
— Нет, ты что!
Помолчали с миг. Док посмотрела на мое лицо и спросила:
— Может, уже снимешь маску? После того, как ты спас меня, сдавать вас не собираюсь. Зла вы мне точно не хотите.
— Как придет время — сниму, — кивнул я. — Ладно, пойду.
— Подожди, — остановила меня за локоть. — Тебе обезбол вколоть? Я видела, как тебя били…
— «Категорически рекомендую принять обезболивающие препараты», — проговорила Эя.
Я задумался и наконец, сказал:
— Ладно, давай.
— Ложись на кровать, пуская штаны.
— Что? А можно вот без этого всего. Давай в плечо.
— В плечо больно.
— Ничего, у меня низкий болевой порог.
Ага, а вообще я не чувствую в данный момент боли, потому что искусственная личность квартирующая в моей голове выключали мне болевые рецепторы. Так что мне все равно куда колоть, хоть в плечо, хоть в пятую точку.
— Тогда давай сюда руку, — сказала док и достала из-под кровати картонную коробку.
— Павел! Идите пить чай! — донеслось с кухни. — Аля, будешь чай?
— Нет, па!
Пока док готовила укол — сломала ампулу и принялась набирать препарат в шприц, я сел на стул и окинул взглядом комнату. В принципе, ничего необычного в ней я не увидел: стол, кровать, шкаф, на стене полка с книгами, очень много книг по медицине. У стены на полу большой плюшевый медведь, на шее золотая медаль. На стене висело три грамоты и одна благодарность.
— Что за медаль? — спросил я, кивнув на медведя.
— Закончила медицинский с отличием.
Сняв пиджак, расстегнул рубашку и вытащил руку из рукава. Осмотрел тело, досталось ему будь здоров — на ребрах множество синяков буро-малинового цвета и с десяток кровоподтеков. Очевидно, что на спине картина должна быть такая же. Ладно, едем дальше.
— Грамоты тоже по учебе? — спросил я, закончив осмотр.
— Да. За открытие гена бессмертия.
— Гена чего? — не понял я.
— Ген бессмертия. Отвечает за старение тела. Если правильно воздействовать на него посредством генной инженерии можно избежать старения.
Что-то я теперь вообще ничего не понимаю. Док же на скорой работает? Причем здесь генная инженерия?
— А ты на кого училась? — спросил я.
— Я нейрохирург. Вижу, ты удивлен насчет моего открытия. Генная инженерия мое хобби. Сотрудничаю с НИИ.
— Научно-исследовательский институт?
— Да.
— Но все неофициально. Только это сыграло со мной злую шутку, — док поднесла шприц на уровень глаз и выпустила небольшую струю препарата, выпустив лишний воздух. — Кое-кому стало это известно, и в карьере нейрохирурга мне было отказано. Медицинские и научные круга у
