бабочки. Он попытался поймать одну — желтую с черными узорчатыми прожилками на крыльях — но рука прошла сквозь нее. Иллюзия — и очень качественная. Если графиня могла тратить магическую силу на такую ерунду, значит, дела ее, видимо, шли прекрасно.
Дамы поболтали еще минут пятнадцать, припоминая своих одноклассниц, кто из них в какого учителя был влюблен и за кого в итоге вышел замуж. Наконец, Ермолова решила перейти к сути.
— Я, кстати, к тебе, Надин, по делу, — сказала она.
— Да разве же ты не по делу к старой подруге зайдешь, — томно вздохнула Урусова. — Ну, давай, что у тебя там за жандармское дело? Верно, скука какая-нибудь.
— Нет, не скука, — Ермолова улыбнулась. — Скажи, ты ведь вечно приглашена на все балы да праздники. Нет ли у тебя приглашения и на маскарад к баронессе фон Аворакш?
— О, мон шери, конечно же, есть, на две персоны! Однако мне странно, что ты спрашиваешь. Никогда не замечала за тобой охоты к маскарадам, да еще к таким, как у баронессы.
— Не уступишь ли? — спросила Ермолова. — Мне как раз на две персоны было бы кстати. А после мы с тобой сочтемся.
— Неужели с господином Брагинским желаешь отправиться? — графиня скосила лукавый взгляд на Германа.
— Чем же я недостоин сопровождать ее светлость на маскарад? — произнес он, вроде бы, почтительно, но с легким вызовом в голосе.
— Да вы, молодой человек, всем хороши, — произнесла Урусова с легкой иронией. — Наоборот, пожалуй, рискованно вас в такое общество отправлять. Того и гляди, испортят вас там.
Она хохотнула под слегка неодобрительным взглядом княжны.
— Что же насчет приглашения? — спросила та.
— Да ведь оно именное… впрочем, я, конечно, могу написать к баронессе записочку, чтобы тебя за меня пустили. Обычно лично не приглашенных туда не пускают, это действо для особого круга… но мне она в такой малости не откажет, да и имя княжны Ермоловой что-нибудь да значит для нее.
— Нет, ты только, пожалуйста, моего имени не пиши! — торопливо проговорила Ермолова. — Я ведь по своему делу, мне там под своим именем лучше не фигурировать. Чего доброго, и слухи какие пойдут… Может быть, у тебя есть какие-нибудь знакомые, за которых нас можно было б выдать?
— Найдутся… вот, к примеру, Рюмина… помнишь, Рюмку, которая все романы под одеялом читала? Она сейчас вторично замуж вышла да в круиз по Великой реке поехала, видами миров наслаждаться. Выдадим тебя за нее, вы и так-то похожи слегка, а тебя в Москве почитай никто и не знает, да и в маске будешь… Мне другое интересно, как же ты решилась на маскарад отправиться, да еще к Аворакш? Какие это могут быть там дела?
— Дела — государственные, — Ермолова улыбнулась мягко, но давая понять, что распространяться не будет.
— Да ты знаешь, кто там бывает? И что там делают?
— Известно, кто бывает в маскарадах — бездельники, вот вроде тебя, — она усмехнулась, и ее подруга тоже, кажется, не обиделась на такую характеристику. — И что они там делают тоже не бог весть какой секрет: флиртуют, сплетничают, интригуют.
В ответ на это Урусова улыбнулась как-то странно и ничего не сказала.
— Ну, ладно, — произнесла она после паузы. — Будешь ты у нас графиня Рюмина. Сейчас записку напишу. Баронессе мой поклон. Только учти — туда в чем попало являться нельзя. Могут не пустить, хоть бы даже и графиню. Аворакш, она знаешь какая? Одно слово — вампирша.
— Как же одеться?
— Ну, во-первых, нужно тему соблюсти. В этот раз тема — Древний Рим. Ну, сенаторы, легионеры, гетеры, конечно же. Обещает быть очень красиво — баронесса какую-то настоящую мистерию готовит.
— Древний Рим? — переспросил Герман. — У меня дома найдется отличная белая простыня, а лавровый лист для венка купить недорого.
Урусова рассмеялась.
— А вы ничего, молодой человек, — сказала она, подмигнув ему. — Из вас толк, пожалуй, выйдет. Но белой простыни, конечно, будет недостаточно. Туда является не абы кто, и наряды у всех будут соответствующие, роскошные.
— Где же взять? — осведомилась Ермолова. — Боюсь, в моем гардеробе ничего древнеримского не сыщется…
— О, сущие пустяки! — махнула рукой графиня. Я тебе сейчас дам записочку к мсье Фуже… Сшить он, конечно, тебе уж ничего не успеет, за один-то день. Но из готового платья кое-что тебе подберет. Он — настоящий волшебник. Ну, не в смысле настоящей магии, конечно, а в своем портняжном деле. Выйдешь от него настоящей Клеопатрой, верь моему слову. Однако, все же, как ты на этакое решилась?
Она снова улыбнулась своей лукавой улыбкой.
— Служба есть служба, — ответила Ермолова.
— Погубит тебя твоя служба рано или поздно, — сказала графиня, томно откинувшись на спинку софы. — А вы ее сторонитесь, молодой человек. Она из усердия к этой своей службе черте что вытворить может. Она и в пансионе главной заучкой была, однажды на экзамене по географии прямо за столом уснула, потому что до того три ночи не спала, все готовилась. То-то смеху было!
* * *
Мсье Фуже оказался вертлявым толстым господином с удивительно длинными тараканьими усами, которые, казалось, жили какой-то собственной жизнью: то топорщились, то принимались шевелиться вразнобой. Он выкатился из-за занавеса в общую залу, едва приказчик доложил, что приехали господа с запиской от графини Урусовой, тут же рассыпался в комплиментах майору, потряс руку Германа, взглянув на него каким-то сальным взглядом и с поклоном принял от Ермоловой записку.
— Для маскарада у баронессы? — Фуже улыбнулся с легкой хитрецой. — О, ни слова больше, мадемуазель! Как здоровье госпожи Урусовой? Давно, ох, давно она не была у меня, я даже переживаю за нее, верите ли, иной раз даже трудно глаз сомкнуть. Я слышал, у нее приключился какой-то пердюмонокль с мужем, его сиятельством?
— Это не тема для беседы, — холодно осадила его Ермолова. Герману она по дороге вкратце рассказала, что Урусова действительно с мужем в ссоре, так как тот ее образом жизни крайне недоволен. Сам-то он командует дивизией в Барканских шахтах, а она тут по сомнительным маскарадам ходит и вообще прожигает жизнь. Теперь он порадовался тому, что она, кажется, ставит его хотя бы выше, чем портного. Впрочем, может быть, она просто посчитала, что Герману это будет нужно знать для пользы дела.
— Конечно, конечно, — Фуже сделал вид, что реприманд его нисколько не обидел. — Значит, для маскарада… о, Боже, если бы вы заехали хотя бы днем раньше, я подобрал бы вам чудесную пурпарную мантию, вы были бы истинной императрицей, но представьте себе: буквально вчера явилась баронесса Альтдорф и забрала эту восхитительную вещь! Что же мне предложить вам?.. Позвольте, дайте минутку подумать… Как вам понравится вот это…
Он исчез в подсобном помещении, о чем-то там попререкался с приказчиком, а затем явился и вынес алую тунику с кружевами по подолу. Уж на что Герман был ценителем женской красоты и врагом пуританской стыдливости, но даже на его взгляд туника была, пожалуй, коротковата. Что уж говорить про Ермолову — она явно была шокирована. Вне всякого сомнения, ночная рубашка, в которой она ложилась спать, не будучи никем видимой, была все равно существенно длиннее.
— Вы… предполагаете, что я это надену? — спросила она. — На светский вечер?
— Но это не просто светский вечер, мадемуазель! — наставительно произнес Фуже, который, кажется, в свою очередь был поражен реакцией покупательницы. — Это маскарад у баронессы фон Аворакш! Это совершенно особенный вечер, который вы не забудете никогда в своей жизни! И наряд для него должен быть особенным! Поверьте мне, человеку, который имел счастье услужить многим посетителям этих вечеров. Между нами говоря: даже великим князьям и княгиням. Одним словом, поверьте слову мэтра Фуже: этот наряд именно там никого не шокирует, а напротив, вы с вашими восхитительными формами имеете возможность стать там буквально королевой вечера! И эта туника сделает вас ею! Вы будете Венерой, истинной Венерой, мадемуазель!
— Я не имею намерения становиться королевой вечера, — Ермолова помотала головой, нервно сглотнув. — А тем более — Венерой. Наоборот, мне бы хотелось выглядеть несколько более… незаметно. Раз уж на то пошло, может быть, лучше не Венерой, а Дианой?
— О, я понимаю, мадемуазель ведь посещает это место впервые, верно? — он закивал китайским болванчиком. — Понимаю, понимаю, не желаете привлекать внимание. Сперва осмотреться, войти, так сказать, во вкус. Я совершенно вас понял.
