сих пор ни
чего не по
нимал.
— Ты и твой друг-десантник сдадитесь…
— Да нас же расстреляют после того, что мы устроили в городе!
— Не перебивай! Не расстреляют. Вас отправят на Арену. И это будет самый эпичный поединок за всю историю боев! Туда соберется весь город, а мои люди тем временем захватят самые важные пункты — ТЭЦ, порт, оружейные склады и блок-посты. Юрик уже помог со всеми нужными данными. Очередь за тобой. Ты главное, покажи шоу, Санек, отвлеки этих ублюдков…
Хм. В целом затея мне понравилась. Устранение пендосов избавит от основной головной боли — вражьего гнезда под боком. Да и цель благородная. Только вот можно ли до конца верить этому барыге? Он тот еще прохиндей.
— А что мне за это будет?
— Проси чего хочешь, — великодушно разрешил Спаун.
— Мне нужны технологии выращивания растений, лампы, семена.
— Да не вопрос! Молодец! Тоже решил в ботаники податься?
— Типа того. Ну, так что, развяжешь?
Вместо ответа Белый Брахма вытащил из-под балахона узорчатую трубку. Забил туда какие-то листики. Вспыхнул огонь. Спаун шумно потянул, надувая щеки. И выдохнул. Перламутровое искрящееся облачко устремилось ко мне. На свою беду я вдохнул эту гадость. Тут же все тело охватил полный паралич. Даже веки перестали слушаться.
Блять, что они делают? Развязав, веганы бросили меня в деревянный ящик. Сверху посыпались какие-то пакеты. Спаун и Шнур возникли в поле зрения, глядя сверху вниз.
— Жаль парнишку, — сказал музыкант. — Хуяк — и сразу в гроб!
— Так надо, — усмехнулся Димон.
В следующую секунду опустилась крышка, наступила темнота. Зловеще стучали молотки.
Ушлая скотина Спаун не зря обездвижил меня с помощью загадочной химии. Иначе бы я изнутри разнес в щепки этот чертов гроб! Минуты, кажущиеся годами сливались в часы, а часы превращались в темную безмолвную вечность. А если они передумали? А вдруг, меня уже давно закопали, насыпав сверху пару метров земли? Да не, бред какой-то… я пешка в грязной игре Белого Брахмы, но даже пешку никто не станет бессмысленно вышибать с доски.
Гребанная неизвестность просто вымораживала. Единственное, что радовало, так это запах, точнее божественный аромат высушенных соцветий ганджи. Видимо, Спаун решил доставить вместе со мной очередную партию товара из своих оранжерей.
Временами я проваливался в некое подобие сна, и пахучий с нотками цитрусовых аромат подхватывал и уносил меня в сказочные дебри. Я летел, разглядывая искрящиеся сюрреалистические цветы, деревья, диковинных перламутровых насекомых с изумрудными глазами, слушал хор неведомых существ. Иногда среди этого великолепия замечал Лену, пытался позвать ее. И раз за разом возвращался в жестокую реальность.
Снова охватывала бессильная злость. Но виноват во всем, как ни крути, только я сам. Что мешало спокойно сидеть в Схроне и не отсвечивать? Как так получилось, что заповеди выживальщика вылетели из головы?
Когда заскрипели выдираемые доски, дикая радость встряхнула организм. О, кажется, могу шевелиться… Бамс! Сквозь щели больно ударил свет, заставив зажмуриться. Видать, похожие чувства испытывают вернувшиеся с того света. Сейчас я рад увидеть даже рожи пендосов. А к кому еще могли доставить меня? Через секунду крышка импровизированного гроба слетела в сторону, и в кадре возникла знакомая небритая физиономия в шапке-ушанке.
— Охо-хо, ну здоров, горемычный! — проскрипел Пахомыч.
Ну, слава северным богам! Когда деды успели отбить меня у веганов или амеров? Наверно, пока был в отключке. Теперь можно положить огромный болт на чертову Кандалакшу и вернуться домой. Разузнав о судьбе Вована, конечно.
Я попытался ответить, но пересохший язык не хотел слушаться. Пахомыч протянул руку. Мне показалось, чтобы помочь, но в следующий миг коротко лязгнул затвор пистолета. Холодное дуло уперлось в лоб.
— Подымайси, Санек, да только без глупостев!
Что за херня творится? Это сон или пранк? Я с трудом напряг одеревеневшие мышцы и начал потихоньку подниматься, раздвигая шуршащие пакеты с шишками. Старик отскочил на шаг, грозный ствол по-прежнему направлен на меня. Откуда у деда Глок последней модели? Ноги мои пронзили тысячи игл, колени подогнулись, но я устоял. Ништяк, организм приходит в норму. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в сером помещении без окон.
— Пахомыч… как это понимать? — с усилием произнес я.
— Не понимаш? Ну, ща поясню, так уж и быть…
Старый хрен кивнул на табурет возле стола. Я уселся, жадно глядя на графин и пару стаканов.
— Пей, бедолага, — усмехнулся Пахомыч.
Схватив графин, я начал пить взахлеб прямо из горла. Хорошо хоть, простая вода, а не сэм или водяра. Дед, тем временем, обошел стол, скинул тулуп. Неожиданно было увидеть у распиздяйского старика добротный костюм, сидящий на нем, как влитой. Пахомыч уселся в кожаное кресло, снял ушанку, пригладив и без того прилизанные волосы. На дряхлой руке блеснули золотом дорогие часы.
— Где Егорыч? — спросил я, поставив графин на место. В случае чего можно метнуть его в башку.
— Егорыч? А шо Егорыч? Отправился восвояси. Дома уж, поди…
— Как так?
— А вот так. Сказал, мол, тьху на энтого Санька, одно, мол, расстройство от него, да головняк.
— Зачем тебе пистолет? — Я все так же ничего не понимал.
— Ну, а кто тебя знает, дурака? — усмехнулся Пахомыч, но бледные глаза смотрели цепко, холодно. — А вдруг накинешьси?
— С чего мне на тебя кидаться?
— Да уж больно ты неугомонный, весь город на уши поднял. Люди добрые жаловаюцца на тебя. Шастаешь, хде не попадя. Рыбзавод, стадион… — начал перечислять старик.
— Кто ты такой, Пахомыч? — резко перебил я.
— А вот энто хороший вопрос, хороший. Егорыч за лесом присматривает, а я, стало быть, за городом этим.
— Смотрящий что ли? Крестный отец?
Пахомыч поморщился и, наклонившись вперед, пояснил:
— Ты лучше величай — крестный дед, хыхы! Так оно точнее будет.
— Как так? — тупо повторил я.
— А без моего ведома ничего в Кандалакше не делается. У амеров оружие, сила. Оне за порядком днем следят, а дед, стало быть, ночью делишки делает.
— Почему сразу не сказал? К чему были эти игры?
— Приглядывалси я к тебе, Саня. Думал, што ты энтого смутьяна-десантника с города заберешь. Так бы оно всем спокойнее было. А ты устроил безобразие, внучку мою подставил, клуб мой лучший в городе спалил! Вот по што ты это устроил? Одни убытки!
— И что теперь? Убьешь?
— Э, нет, ты у меня так легко не спрыгнешь с паравоза. Вначале все возместишь!
— Не, я бы, конечно, рад буду компенсировать убытки, но как? У меня столько семок нет…
— Да не нужно энто гавно! — махнул пистолетом старик. — На арену отправишься.
— Ты сдашь меня
