– Я давно здесь. Все здесь знаю, все замечаю. Что-то происходит. С тех пор, как появилась беловолосая девчонка…
Он медленно, будто бы укоризненно, покачал головой.
– И с тобой тоже что-то нечисто. Я чую. И Джамал это почуял. Иначе ты был бы уже мертв. Джамалу ты ни к чему. Ты опасен.
– Чем это я ему помешал?
– Джамал – вожак. Ему нужны те, кто будет служить. Сильные, но не очень. Не нужны те, кто захочет сбросить его.
Я заглянул в глаза Бао, неподвижно замершие под тяжелыми веками. Проверка? Провокация? Ввязываться в местные интриги мне ни к чему. Но, сдается мне, так просто узкоглазый не отвяжется.
– Какая еще девчонка? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал естественно и непринужденно. Но Бао меня раскусил в два счета. Улыбнулся – натянуто, одними губами. Глаза на миг расширились, влажно блеснули из-под век. Я скрежетнул зубами.
– Не злись. Лучше расскажи.
– Что рассказывать-то?! – огрызнулся я. – Лучше сам выкладывай, что задумал, и не морочь мне голову!
Бао снова укоризненно покачал головой.
– Я видел твою капсулу. Знаю, где искать. Мы с Морисом шли за ней.
Тысяча черепогрызов! Надо было валить этого умника вслед за чернокожим. Теперь проблем не оберешься…
– И дальше что? Джамалу ты, я так понял, ничего не рассказывал… А про то, что это я грохнул твоего дружка, он и сам догадался.
Узкоглазый усмехнулся.
– У меня нет друзей. А тебя Джамалу не сдал… Решил присмотреться.
– Ну, и много усмотрел?
– Ты странный.
– Да ты тоже, – осклабился я. – Здесь вообще большинство с головой не дружит, как я погляжу.
Бао, ничуть не смутившись и вообще будто бы не услышав моей реплики, продолжил:
– Тебя сбросили не по графику. Капсула не такая, как обычно. Гораздо больше.
– Ты на лету ее разглядел, что ли?
Он кивнул.
Врет? Хотя почему… Встретил я их с Морисом всего в нескольких километрах от места посадки. А окрестности здесь просматриваются отлично, особенно если выбрать место повыше. Засечь спускающуюся капсулу – раз плюнуть. Тем более что местные только и ждут, когда им что-нибудь подкинут сверху. Наверняка у них целая система наблюдения, с вахтами, сменами караула и все такое прочее. И размеры на лету оценить вполне возможно, даже невооруженным глазом. Спустили-то меня в допотопном корыте, к тому же трехместном. Оно раз в пять больше стандартной капсулы.
– Новички обычно сидят возле капсулы. Ты после посадки сразу полез в скалы. На север. Будто бы знал, что здесь лагерь…
Черт, не зэк, а настоящий гений сыска! Конечно, я предполагал, что меня могут раскусить. Но не в первый же день! Я явственно почувствовал, как вокруг меня начало сжиматься тугое кольцо. Сердце тяжело заворочалось в груди, заныло от смутной, гнетущей тревоги. Своды пещеры будто бы стали ниже, нависли над головой, подавляя своей непомерной тяжестью. Даже дышать труднее стало. Двумя пальцами я рванул ворот, освобождая горло. Вдруг захотелось выскочить наружу, прочь из этого огромного склепа.
Грэг, Грэг… Нервишки уже совсем ни к черту. Клаустрофобией ты вроде бы никогда не страдал. Хотя, признаться, с самого начала эти пещеры вызвали не самые лучшие ассоциации. После альдебаранских рудников волей-неволей начинаешь недолюбливать замкнутые пространства, особенно те, что под землей.
Я взглянул на замолчавшего Бао. С ним тоже что-то неладно – приподнялся, напрягся весь, будто прислушиваясь к чему-то. Глаза расширены так, что снова можно разглядеть их цвет. Это еще больше разожгло тлеющий во мне огонек тревоги. Кровь бешено застучала в висках, дрожь пробежала по всему телу…
– Что?! – почти выкрикнул я, но узкоглазый не обратил на меня внимания. Молча вскочил и бросился к выходу.
Я поднялся вслед за ним, пошатнулся… Нет, это не я пошатнулся. Это пол качнулся под ногами!
Как часто бывает в подобных случаях, на какие-то доли секунды время будто бы остановилось. Точнее, я сам завис, замер, как муха в янтаре. В мозгу промелькнула одна-единственная, всепоглощающая мысль. Мысль безымянная, неуловимая, почти не ухваченная сознанием, а, наоборот, это самое сознание отключившая и давшая волю древним, впечатанным то ли в подкорку, то ли в сам генетический код инстинктам.
Первый толчок был не очень сильным. Пол дрогнул под предательски ослабевшими от первобытного ужаса ногами. С потолка посыпалась пыль, мелкое крошево. По пещере пронесся низкий, рокочущий гул, впрочем, тут же заглушенный воплями десятков глоток.
Потом тряхнуло второй раз, уже основательнее. Перед глазами все поплыло, закачалось, как в видоискателе трясущейся видеокамеры. Я бросился к выходу, на бегу расталкивая ошалевших от ужаса зэков, но почти сразу же мой путь преградили две ухнувшие с потолка крупные глыбы. Я едва успел отскочить в сторону, когда обвалился еще один кусок стены – тонн пятнадцати весом, не меньше.
Третий толчок. По-моему, чуть слабее предыдущего, но не менее разрушительный. Один из главных выходов – тот, что был ближе ко мне, – обрушился полностью. Несколько крупных обломков покатились по наклонному полу внутрь пещеры, сталкиваясь друг с другом со звуком, похожим на стук гигантских бильярдных шаров. Кого-то придавило – раздался отчаянный вопль, тут же потонувший во всеобщем гвалте.
Четвертый толчок застал меня на полпути ко второму выходу, как раз тогда, когда я догнал Бао. Тот споткнулся о крупный обломок и рухнул бы мордой вниз, если б я не успел схватить его за шиворот. Тут-то и тряхнуло, да так, что я сам потерял равновесие и вместе с узкоглазым повалился на пол.
Глаз засыпало пылью, так что я не увидел, как обрушилась стена рядом со вторым выходом. Лишь по сотрясению пола почувствовал, что невдалеке ухнуло что-то очень тяжелое. Нас с Бао присыпало изрядной порцией песка и щебня, мне по левой лопатке садануло увесистым булыжником. Я, как под обстрелом, инстинктивно сжался, прикрывая ладонями затылок…
Потом все стихло. То есть зэки-то, конечно, галдели, не переставая. Но трясти перестало. Я приподнялся и, выплевывая набившийся в рот и ноздри песок, разразился самой ужасающей бранью, которую я только от себя слышал. Впрочем, большинство находившихся рядом реагировали примерно так же, так что голос мой был едва слышен в общем галдеже.
Где-то под боком зашевелился Бао. Я даже не стал оглядываться – все равно не видно ни зги. Большинство костров и факелов в пещере погасли, и свет сюда проникает только через верхние «оконца», некоторые из которых вдруг значительно расширились. Лучи Поллукса косыми полосами разрезают тьму пещеры, не столько освещая ее, сколько контрастируя с мраком. Пыль на свету вьется, как серая пурга, и не скоро еще стихнет. Люди успокоились гораздо раньше. Выплеснули в потоке ругани свой страх, боль, отчаяние, и все как по команде притихли. Наверное, как и я, обшаривали взглядом стены пещеры в поисках просвета. И не находили его.
