— Долго вас ждать? Спускайтесь!
Вторым в подземелье полез Растиф. Следом за ним пошел Винеар, предварительно спустив в провал заплечный мешок, в котором он нес свои зелья, и посох. Потом спустился я и все остальные. Последним был Арсиги. Идти в подземелье он хотел даже меньше, чем я. Но все же пошел.
Факелы нам были без надобности. Я прихватил свой пимперианский светильник и лампу Ковенкона, принадлежавшую Растифу. Такая же лампа оказалась и у Марэгена. Включив всю иллюминацию, мы ярко осветили начало нашего пути.
Время не пощадило подземелье. Обложенные кирпичом стены зияли дырами, сквозь которые пробивались корни деревьев, сыпались земля и песок. На полу громоздились кучи битого камня и прочего мусора. Туннель позади нас, судя по направлению, ведущий к крепости, и вовсе оказался безнадежно завален.
— Предупреждаю сразу, — тихо сказал Марэген. Сначала он снял щит и в петли на спине пристроил свою лампу Ковенкона. Теперь она выглядывала из-за плеча и не занимала рук. Потом он поднял щит и вытащил меч. — Я иду первым, вы — за мной, след в след. Смотреть под ноги, ни к чему без разрешения не прикасаться, предупреждать обо всех замеченных странностях… Здесь всякое может случиться.
Мы тоже достали оружие: я и Растиф — мечи, а Арсиги вытащил из-за пояса топор. У Духоборцев были кинжалы, но они не спешили ими воспользоваться.
Огибая кучи мусора, мы двинулись вглубь туннеля. Битый камень предательски хрустел под ногами, так что, если в этом подземелье кто и был, кроме нас, он уже знал о появлении непрошенных гостей и притаился.
Впрочем, наши опасения оказались напрасными. Здесь негде было спрятаться — прямой коридор очень скоро закончился, и мы уперлись в каменную стену.
— Первые ворота, — оповестил нас Марэген.
Ворота — это, конечно, громко сказано. На самом деле это была плита, изготовленная из темно-зеленого, почти черного камня со светлыми прожилками, преградившая нам путь. Ее поверхность покрывал резной графический орнамент и пимперианские знаки. Резьба успела зарасти мхом, поэтому я никак не мог уловить смысл написанного. Позабыв о предупреждении скорда, я провел по плите ладонью, счищая сухой мох. Он по-своему расценил мои действия и сказал:
— Это арекс, камень, который не встретишь ни в Варголезе, ни в остальном мире, по прочности не уступающий железу. Разломать ворота не удастся и бригаде рудокопов, даже если они будут долбить ее кирками всю свою жизнь… Н-да… А вот пимперианцы с легкостью вырезали на нем свои картинки, ваяли скульптуры, барельефы и прочую хрень. Как? Никто не знает. Правда, поговаривают, что они умели как-то размягчать этот камень. Но этот секрет они унесли с собой в лучший мир.
Занимательная, конечно, информация, но куда интереснее я нашел то, что было написано на плите. Весь текст мне так и не удалось расчистить, но главное я разглядел и, обернувшись к своим товарищам, с уверенностью сообщил:
— Это на самом деле подземелье Лодуса. И его хозяин предупреждает об опасностях, поджидающих чужаков, которые решатся продолжить свой путь вглубь убежища.
— Что за опасности? — спросил меня Растиф.
— Об этом ни слова. Сказано лишь, что друзья знают, что делать, а врагов сюда не звали.
— Ты умеешь читать по-пимпериански? — удивился Марэген.
— Немного, — буркнул я, продолжая рассматривать плиту в надежде выжать из нее как можно больше полезной информации. Но нет, ничего, кроме предупреждения. И ни малейшего намека на то, как же открыть эти ворота.
Впрочем, одному из нас уже доводилось побывать по ТУ сторону, так что я обратился к скорду:
— Знаешь, как их открыть?
— Естественно, — фыркнул он и, отодвинув меня в сторону, подошел вплотную к воротам. Я же сместился направо, оказавшись на округлой каменной площадке, покрытой резным орнаментом. Она была основательно засыпана щебнем, поэтому я только сейчас я обратил на нее внимание. Что-то она мне напоминала, но что… Неважно. Гораздо интереснее было наблюдать за действиями Марэгена, который открывал каменные ворота.
Ни в самой каменной плите, ни на стенах рядом с ней не было ни малейшего намека на замочную скважину или нечто подобное. Да и у скорда я не увидел ни ключей, ни каких бы то ни было приспособлений для взлома. Он попросту прикоснулся к орнаменту на плите пальцами обеих рук и повел ими желобкам, вычерчивая причудливый узор. Когда его пальцы сомкнулись в конечной точке, он сделал шаг назад. И в этот миг фрагменты узора, только что казавшиеся неотъемлемой частью каменной плиты, ярко вспыхнули изумрудом и провернулись в разные стороны. Раздался щелчок, и с громыхающим шуршанием ворота медленно поползли вверх, открывая проход в следующую секцию подземного коридора.
— Недурно, — прокомментировал успех скорда Винеар.
— Откуда знаешь, как их открывать? — спросил Арсиги.
— Этому меня научил мой отец. А он узнал от своего папашки. Принцип один, правда, каждый раз узор другой. Тут главное не ошибиться. Иначе ворота будут заблокированы, а то и сработает какая-нибудь ловушка. Я пока что ни разу не ошибся, а все потому, что мне известен маленький секрет, которым мой родич поделился только перед своей смертью. А вот многим скордам повезло гораздо меньше. Вроде бы все правильно делали, но ошиблись. И навсегда остались в пмперианских подземельях. Так то.
Как бы то ни было, но вход в подземелье оказался открыт, и мы, один за другим — впереди Марэген — вошли в коридор…
Отряд Духоборцев не спеша двигался по Замковой улице. Чем ближе он подходил к дому, в котором обитал Риммер, тем заметнее были перемены, охватившие эту часть Торгового квартала и неотвратимо распространявшиеся по всему Нижнему Асхонелу. Чернота, стлавшаяся пушистым ковром под ногами и карабкавшаяся на стены домов, становилась гуще и все серьезнее препятствовала продвижению. Настал момент, когда Жарэду пришлось прибегнуть к помощи защитного порошка, чтобы разогнать субстанцию, попытавшуюся сковать его движения. Было у нее еще одно необычное свойство. Чернота смягчала, а то и вовсе гасила любые звуки на расстоянии более десяти шагов, и наоборот — усиливала те, что рождались в непосредственной близости от Духоборцев. Поэтому крики пролетавших над крышами духов были едва слышны, зато шаги идущих рядом соратников, чавканье черной подвижной массы под ногами и собственное дыхание казались преувеличенно громкими и раздражительными.
Вот и убежище Риммера — двухэтажный дом, полностью утонувший в черной густой слизи, мрачный и одинокий на фоне руин, в которые превратились все соседние постройки. До него было рукой подать…
