– Извлечете? – Клим нажал на «Page down», гоня текст дальше.
– Не то слово! – В голосе черта звенело торжество. – Более того, всякое нарушение соглашения приводит к тому же. Скажем, клиент обязался не вступать в церковный брак. Стоит ему сказать батюшке «да» – и вж-ж-жик! Контракт прерван, а в нашем заведении досрочно обеспечивается новое место с предоставлением всего комплекса услуг.
– Угу.
Стрелочка «мыши» коснулась крестика в правом верхнем углу экрана. Буквы исчезли, сменившись ухмыляющейся чертовой рожей.
– Эконом-пакет? – Рогатый извлек из пустоты толстую пачку бумаг в красном файле. – Советовал бы – и весьма. Бонусы приличные. Перед началом действия контракта клиенту обеспечивается интимный ужин…
Теперь вместо файла на экране красовался огромный аляповатый каталог с фотографиями. Первой шла зубастая Бритни Спирс.
– Десять баксов за час, – буркнул Клим, и каталог исчез.
– Экскурсии и туры, – неунывающий черт уже демонстрировал глянцевый веер проспектов. – Во все уголки мира. Рекомендую экстрим-тур в Непал…
– Экстрим-тур! – резко перебил Клим.
Рогатый замер, боясь спугнуть клиента. Тот хмыкнул:
– Сюда! В Ольшаны. На двести пятьдесят лет назад!
Перед тем как включить компьютер, он тщательно перелистал подарок профессора – желтый пузатый двухтомник Олексы Воропая «Обычаи нашего народа». «Память! – строго сказал тогда студенту Химерный. – Память – наша сила, хлопче!»
Клим всегда серьезно готовился к переговорам.
Черт выключил мобильник, тряхнул когтистой лапой, испаряя черную трубку.
– Там согласны. Одни сутки – с гарантией возвращения. Нужен отдельный контракт. Вставь дискету.
Клим достал из распечатанной пачки новенькую дискету «Verbatim», не глядя, отправил в дисковод. По экрану вновь поползли буквы-жуки.
– Носитель информации не уничтожать, – комментировал рогатый, – не терять, не дополнять содержания. В случае нарушения контракт прерывается автоматически. По истечении суток дискета обеспечит успешное возвращение… Все! Включай принтер.
Перед тем как проколоть палец, Клим долго протирал иглу одеколоном. Вату и пластырь он приготовил заранее.
7
За калиткой его встретила тьма. Настоящая, густая, плотная на ощупь. Клим тронул губами холодный вязкий воздух.
Где-то вдали залаяла собака.
Страха не было, лишь под ложечкой немного ныло, как перед каждой важной сделкой. Нет, не так! Подобное он чувствовал на экзамене, бросая первый взгляд на взятый со стола билет.
Клим улыбнулся.
Улица исчезла вместе с домами и асфальтом. Так и должно быть, в те далекие годы жили еще за рекой. Интересно, мост уже успели построить?
Клим огляделся и, определив направление, двинулся в сторону несуществующего парка. Правая рука скользнула в карман, отозвавшийся металлическим звоном. Не обманул рогатый – мелочи, серебряной и медной, было полным-полно. А вот переодеваться Клим не стал. Японская куртка, костюм от Воронина, итальянские туфли. Экстрим так экстрим!
Карту с разъяснением маршрута он бы взял, но с этим у черта вышла промашка. Кажется, рогатый был изрядно смущен.
Дискету с гарантией черт положил ему в карман лично. И сам же проверил, чтобы другой, подобной, Клим с собой не захватил. Предусмотрительный, вражина!
Парк оказался на месте, конечно, не парк еще – рощица. Клим сразу нашел городскую достопримечательность – тысячелетний дуб. Слегка помолодевший патриарх выглядел внушительно.
«Привет!» – сказал ему Клим и направился к реке. Только бы не ошибиться с мостом…
– И жили тогда трудно, – соглашался со своим студентом Химерный Профессор, – и Чужая Молодица, считай, за плечами стояла, и пенициллина не было. Все так, хлопче! А вот боялись меньше. Дивно? Не так и дивно, если подумать. Крепкими росли наши предки. Если смеялись, то до упада, а если уж гневались – столешницы кулаком расшибали.
– Нас бы они и на порог не пустили! – вздыхал первокурсник Клим. – На костер бы потащили, как того янки из Марка Твена.
– Вот и нет. – Профессор усмехался в густые усы. – Или не помнишь, хлопче, как на Сечи бывало? Горилку пьешь, в Бога веруешь – пишись в какой хочешь курень. В человеке тогда главное различить старались, в душу глядели, не на одежду. А прижились бы мы? Это и я узнать не прочь.
Мост оказался на месте – новенький, деревянный, пахнущий стружкой. За ним, в густых вечерних сумерках, не без труда различались неясные контуры приземистых хат.
Значит, и в этом не обманул рогатый. Казацкое село в полторы сотни домов, знаменитый на всю Малороссию шинок, ветряные мельницы на околице…
И тут его пробило морозом. Клим наконец-то осознал, куда попал.
Первый шаг по деревянному настилу гулко отозвался в ушах. Ничего не случилось, и Клим занервничал. Пора бы! Второй шаг. Ничего.
Клим не выдержал, резко махнул рукой:
– Меняться хочу!
Странные слова эхом ушли за реку. И снова – ничего.
– Мостовой! – повысил он голос. – Или заспался?
Где-то совсем рядом послышался тяжелый вздох. Мостовой соткался прямо из черного воздуха – кряжистый, покрытый шипами, не отличимый от «импа» из игры DOOM.
– Чего тебе, козаче?
– Службу забыл? – Клим шагнул вперед, нахмурился. – Раз Мостовой ты, значит, давай меняться! А не то принесу ведро святой воды, окроплю тут каждую доску и тебя, морда нечистая, не помилую!..
– Пышный, вижу, ты, козаче. – Мостовой не без опаски поглядел на гостя. – Первый раз не я предлагаю, мне предлагают. Или ты из запорожцев?
Клим расправил плечи, представив, что за ним наблюдают его прежние коллеги. Это вам не японцам табуретки клееные продавать!
– Поменяешь мне вот чего…
– Нет! – стонал «имп». – Пощади, козаче! Жупан твой немецкий сменяю, каптан… Самый лучший дам, даже без дыры в спине. Сам зашью! Или чоботы…
Не умел Мостовой вести деловые переговоры. Ой не умел!
– А не поменяешь, вражья морда, по всей округе ославлю. Мостовой от обмена отказался! На все пекло срам. Мальцы голопузые приходить станут, на мост плевать. А дойдет до Люципера? Закрутит он тебе хвост узлом голландским…
– Твоя взяла, козаче. – Мостовой удрученно кивнул. – Видать, не просто запорожец ты – характерник!
Бедный «имп» не читал Олексу Воропая.
8
Шинок нашелся сразу. Ошибиться мудрено: все хаты в два оконца, эта же – во все шесть. И крыльцо повыше, и коновязь вдоль улицы тянется, а у коновязи гривастые красавцы скучают, хозяев ждут.
