Тут вообще награды совсем малюсенькие, а последующие степени не предполагают ношения предыдущих, при том, что на шею можно нацепить лишь самый старший орден, пусть и сразу на нескольких вычурно сплетенных орденских лентах. Медали же, будь они не ладны, до получения первого ордена награжденный обязан носить на любой не полевой форме не в виде ленточек, как я — смутьян такой, а в натуральном виде. Но бесит меня эта распроклятая висюлька, блин. Особенно после моей такой же еще с Земли за… не важно короче, и этот вот здешний индикатор проныры и приспособленца, разумеется таковым ом однозначно будет воспринят окружающими на фоне наград прочих участниц рейда, уж такое чувство юмора оказалось у наградившего, так вот, эта хрень меня не то чтобы доводит до бешенства, но негодование вызывает ощутимое. Но вообще не носить эту хрень я не могу. Преступление. Давать законный повод, тем же Серым обрести на меня рычаг давления, или вступать в войну со всей империей — я пока не желаю.
Так что поиносим. Пока.
Хотя сам не пойму, чего так заморачиваюсь насчет этих побрякушек, являясь по сути тем, кто миры, блин, способен порабощать! Пусть и не горю желанием и навряд ли когда-либо стану… эм, в обозримом будущем, пожалуй. Всё же: уметь, желать, делать и быть вынужденным сделать — разные вещи.
Так, а вон и Ровская вышла к народу. ИО ПА, как ни как, речугу небось сейчас начнет задвигать.
Лирон, к слову, после практики сияет двумя новыми наградами. Помимо «Незабудки» 3-й степени, то есть уже золотой и на шее, 2-я степень делается из платины, 1-я — еще и с брюликами, так вот, помимо упомянутого ордена за рейд, не известно за какие заслуги на эфесе меча у Ровской появилась еще и «Хризантема» 4-степени — довольно почетный орден, исключительно боевой.
О, увидела меня! А чего так бледнеть? Я ж не страшный. Улыбнусь-ка ей. Ой, перестарался. Медноволосая аж пошатнулась. Ну ничего, гнобить я её не стану, в конце концов она не моя рабыня, а лишь вроде как… временный попутчик, ситуационный союзник. Соратницей ей теперь уж не быть. Мда.
— Герд, ты всё же вернулся, — прижались ко мне сзади, сразу после едва слышного и выданного с таким облегчением возгласа, что я наверное даже поверил бы и поддался на это вот всё, ответив взаимностью, если бы не глянул украдкой на душу рыжей Иви.
Нет, там я не обнаружил чего-то такого, от чего волосы должны были бы встать дыбом. Но вместо до невозможности милой, иногда очаровательно неуклюжей, а порой и невероятно приставучей, от чего нереально забавной рыжульки, я увидел идеального как минимум монарха, и уж никак не ту, с которой можно идти рядом по жизни не будучи её сиюминутной хотелкой, не являясь для той, что не привыкла себе ни в чем отказывать, эдакой, во что бы то ни стало, так нужной именно здесь и сейчас новой игрушкой, со сроком эксплуатации, так сказать, зависящим от твоей неординарности и разумеется полезности делу, ради которого, к слову, если уж она задастся целью, то наступит на горло не то что кому-то, но и себе. Невозможно быть рядом с такой. Только ПОД ней. В лучшем случае подле.
Передо мной стояла властная, властная и еще раз властная, целеустремленная и беспощадная не то что любому, но и к себе, особа. Будь я слабее, не раздумывая примкнул бы к парти Ивон Серогорской, стал бы надежным соратником и служил бы ей верой и правдой, параллельно направляя и оберегая от корыстных, подлых советников и прочих проходимцев-выгодосоискателей, чьи интересы бы перевешивали интересы общего дела и удаляли от цели моего сюзерена. Но… но я уже не тот, кем был всего-то четыре с лишним месяца назад, когда попал в этот мир и в тело Герда Франта. Поэтому, увы, но я не смогу быть ПРИ ней, хоть и постараюсь поддержать и посодействовать столь, на мой взгляд, достойной личности.
— Здравствуй, Ивон. Прости, но тебе не стоит так поступать на людях, — ровным голосом проговорил я, ловко вывернувшись из её объятий и стараясь не подавать вида, как мне непросто было никак не реагировать на ее словно от пощечины дернувшееся и побледневшее лицо с набухающими слезами глазами. — Я могу лишь предложить тебе дружбу и… и пожалуй союз. Не спеши отвечать, пока ты не сказала лишнего и не поставила себя в непростое положение, так как твоя гордость не позволит тебе всё исправить, а я не хотел бы находиться в противостоянии с тобой и твоей партией. Я многое могу, Ивон, поверь. Я могу такое, что тебе и не снилось, и я готов сотрудничать на правах РАВНОГО союзника, но никак не быть ТВОИМ. Поэтому не спеши, давай поговорим через пару дней, и я уверяю тебя, если ты примешь мою, протянутую тебе, руку ДРУЖБЫ, то не пожалеешь и достигнешь таких высот, о которых и мечтать не смела. Прости, мне пора.
— Лузин, стой! — отойдя на десяток метров успел упредить я объятия наконец пробравшейся ко мне салатововолосой, что могло бы произойти чуть ли не на глазах пребывающей в смятении рыжей, дабы не подливать масла в огонь и не заместить боль и обиду, наверняка испытываемые сейчас девчонкой, на гнев и ненависть, тем самым наделив «обиженную женщину» целью, пусть и настолько деструктивной, да по сути бестолковой. — Я рад тебя видеть, малышка, но сейчас политический момент. Будь, пожалуйста, сдержанней. Я подойду к тебе позже. Пообщайся пока с восхищенными твоим героизмом под Белосольем поклонниками. Вон тот скользкий проныра, кажись баронский сын из Красничей, с тебя не спускает глаз, а от его масляного взгляда тебя скоро можно будет жарить. И не смотри на меня так, я не собираюсь подкладыва… делать то, о чем ты подумала. Связи, Лузин, связи. Работай!
Ага, вон и Розин стоит. Как кролик на удава смотрит. Вся дрожит и подойти боится. Ну и Виолет рядом. Сверлит меня недоверчивым взглядом. Что ж, подойдем и их поприветствуем пока не нача…
— Студенты! — усилив голос жезловым, как ни странно «Голосом», начала свою речь в затихающем шуме Ровская, прервав всё общение и перемещение встретившихся после расставания студентов, и тем самым не дав мне пообщаться с Зелено- как Дальской, так и Вежской. — Я приветствую вас…
Глава 9
— Это всё, что перед началом занятий я хотела сказать вам и вашим наставникам. Что ж, мне было приятно с вами работать. Всего хорошего! — завершила Ровская свою проникновенную, но в присущей ей манере речь, прежде чем под шум и аплодисменты, увы только студиозусов, отпустить всех по аудиториям и лабораториям. Хотя, я еще бы в трапезную заскочил. — Франт, вы мне нужны, следуйте за мной!
— Еще как нужен, — недовольно пробурчал я сначала животом, а затем и вербально, прежде чем последовать за Лирон, решительно направившейся к своему старому кабинету, кстати, а вовсе не к до сих пор опечатанной ректорской башне.
Видно, ИО Представителя Академии тут не особо в чести. Но ничего, мы что-нибудь придумаем, ведь…
— Прости меня, Герд, — прервала мои мысли Ровская, когда мы оказались в не сказать что большом помещении и определенно не по статусу его хозяйке. Прискорбно.
Осмотревшись, так как я здесь впервые, а все наши прошлые… эм, встречи происходили во всевозможных аудиториях и прочих учебных помещениях, так вот, я пришел к неутешительным выводам: вот это Лири и неряха! Никогда бы не подумал.
Данный кабинет был совмещен с апартаментами, и представлял из себя завал из всего чего угодно. От каких-то, похоже фамильных, алебард с мечами, пыльных фолиантов и с виду старинных свитков, определенно кухонных кастрюль с воняющим химией содержимым и как-то подозрительно булькающих мензурок, до платьев и… да вон даже, лифак торчит из-под, почему-то, глобуса.
И да, упомянутое изделие женского гардероба, в отличие от каких-нибудь античных бандажей предполагающее довольно развитую индустриальную цивилизацию, а также предъявляющее серьезные требования к материалам, способное посоперничать сложностью конструкции и значимостью своего изобретения как минимум с пулеметом — в этом мире таки есть.
