удивлённо наклонил голову, чуть приподнял верхнюю губу.
Обострившимся кошачьим зрением я вдруг ясно увидел, что чернота коридора проглядывает сквозь его дымчатую фигуру.
Ипать! Он не настоящий, что ли?
Барс отвернулся и медленно, бесшумно пошёл прочь по коридору. Теперь я абсолютно точно видел, что он прозрачный. Даже сумел разглядеть, что края кошачьей фигуры чуть заметно колеблются.
В конце коридора барс остановился и приглашающе взглянул на меня.
Понятно, что к этому времени я уже вовсю крался вслед за ним. Любопытство, бля — моё второе имя! А ни хера не осторожность.
Барс обернулся, и я тут же замер. Он качнул головой, потом откинул незаметный полог в задней стене юрты и исчез снаружи.
Само собой, я полез за ним. Высунул голову наружу с дурацким чувством, что её сейчас откусят на хер! Но барс неторопливо удалялся по узкому проулку между юртами. Он больше не оглядывался.
Я догнал барса как раз на повороте на более широкую улицу. Здесь было полно народа, как и во всём хазарском поселении. Я с удивлением обнаружил, что кроме меня никто не замечает огромную кошку. Барс легко огибал людей, а иногда проходил прямо сквозь них. И хоть бы кто-нибудь почуял неладное! Люди преспокойно занимались своими делами.
Зато меня они видели превосходно! То и дело раздавалось:
— Кис-кис!
— Хочешь требухи, полосатенький?
И даже:
— Пошёл на хер, котяра драный!
Мясник, рубивший на окровавленном бревне конскую тушу, отхватил тесаком порядочный шмат мяса и протянул мне.
— Держи!
Тесак он при этом из руки не выпустил, так что подходить я поостерёгся. А тут мясника как раз окликнул сосед:
— Зачем тебе этот кот, Аймыл?
Даже барс приостановился, с интересом глядя на нас.
— Гляди, какой он пушистый! — басом отозвался мясник. — Сошью дочке шапку!
Охереть! А ну-ка, перекидываемся, Немой!
В голове звонко щёлкнуло.
Мясник испуганно отшатнулся, бормоча:
— Простите, Немой-хан!
Бог простит, бля!
Я отпихнул мясника в сторону и оглянулся, ища глазами барса.
Зверя нигде не было. Только закутанный в драные лохмотья нищий сверкнул на меня пронзительными жёлтыми глазами. Но тут же отвернулся и, опираясь на деревянные костыли, побрёл сквозь толпу в сторону базарной площади.
— Немой-хан!- мясник вцепился мне в рукав. — Я не знал!
Бля, ну что за херь-то?!
Я крепко взял мясника за плечо.
— Завтра утром принесёшь к ханской юрте копчёную лошадь! Понял?
Мясник закивал.
Нищий ждал меня возле фонтана. Костыли он прислонил к чаше, а сам с наслаждением болтал босыми ногами в воде. Увидев меня, он похлопал ладонью по камню рядом с собой.
Я сел, стянул сапоги и тоже опустил ноги в холодную воду.
Бля, хорошо-то как!
Натоптанные за день пятки приятно закололо. Я поёрзал на тёплом камне, придвинулся ближе к воде и опустил ноги глубже.
— Здесь глубоко под землёй — огромное озеро чистой воды, — сказал нищий.
Он поднял морщинистое лицо к солнцу, зажмурился и улыбнулся.
— Хватит на сотню тысяч таких фонтанов. Представляешь, что это значит?
— Сотня тысяч фонтанов? — я недоверчиво покачал головой. — Если эту воду достать из-под земли — хазарам больше не придётся шастать с места на место в поисках свежей травы. Они смогут завести сады и поля. Если захотят, конечно.
— Да, — кивнул бродяга. — Если захотят. А раньше у них и возможности не было. Как думаешь — к лучшему это, или нет?
— А хер его знает, — пожал я плечами. — Как по мне — конечно, к лучшему. Как ни крути — они наши соседи. А с сытыми соседями и договариваться проще.
Нищий весело расхохотался.
— Удивительный ты человек, Немой, — улыбаясь, сказал он. — Где ни появишься — всё сразу идёт кувырком. Духи работают на людей, люди начинают договариваться с нечистью. Как это у тебя получается, а?
— Да я-то здесь при чём? — удивился я. — Оно само как-то.
Нищий перестал смеяться и стал серьёзным.
— А ведь меня просили тебя убить, — сказал он. — Очень просили.
— Кто? — охерел я.
— Это я тебе сказать не могу, — пожал плечами бродяга. — Призыв был совершён по всем правилам. Я даже отказать сразу не мог. Нет, выбор-то у меня был. У духов выбор есть всегда. Вот я и решил предоставить его тебе. Показаться в облике барса и поглядеть — что ты будешь делать.
Бродяга смешно поднял лохматые брови.
— Почему ты вчера не напал на меня, Немой? Ты герой, или кто? Мог бы добыть редкий трофей на глазах красивой девушки. А ты дал мне уйти, да ещё и стрелять запретил. И вот кто ты после этого?
В глазах бродяги я увидел издёвку.
— Ты даже мясника отпустил! А он, между прочим, хотел сшить из тебя шапку.
— Заипался бы! — буркнул я.
— Готов спорить — ты ему и за мясо утром заплатишь. Так ведь?
— Вообще-то, у него дочка без шапки ходит. А скоро зима.
Бродяга подтянул колени к подбородку, оставляя на сером камне мокрые следы босых пяток. Одет он уже был не в рваньё, а во вполне приличные штаны и кафтан.
Ипать, а как так получилось?! Я же с него глаз не сводил!
— А чему ты удивляешься? — ухмыльнулся бродяга. — Меняются люди — меняются и их боги. Думаешь, барсу Тенгри легко прожить без крови?
Лицо бродяги снова стало серьёзным.
— Возвращаться тебе надо, Немой. И чем скорее — тем лучше. Ты, вообще, зря сюда поехал. Пока в своём доме все дела не доделаны — нечего по гостям шастать, понимаешь?
Это было очень похоже на предупреждение.
Бля! Это и было предупреждение!
— Так что завтра с утра и выезжай по холодку. Лошадей хан тебе даст. Духа земли насовсем не сманивай. Захочет вернуться — отпусти его.
— Да больно надо силой кого-то держать! — возмущённо буркнул я.
— Ну, вот и хорошо, — улыбнулся Тенгри.
Теперь он выглядел, как мужчина средних лет — худощавый и подвижный.
Тенгри развернулся и сунул босые ноги в сапоги, которые откуда-то взялись рядом с моими. Повертел в руках костыли, потом решительно воткнул их в землю. Костыли на глазах укоренились и выбросили тонкие ветки.
Верховный бог хазар легко поднялся и махнул мне на прощанье рукой.
— Ещё одно, Немой! — сказал он. — Когда станет совсем херово, помни — есть вещи поважнее силы!
Я вздрогнул. То же самое говорили мне Перун и Яга.
Что за херь-то?!
Я повернулся к Тенгри, собираясь прямо спросить его.
Но он бесследно скрылся в толпе.
В ханской юрте дым стоял коромыслом. На огромных блюдах дымились горы жирного плова. Кумыс лился водопадами. Звенела музыка, стучали бубны. Десятки танцовщиц обольстительно извивались в полумраке.
— Немой-хан!
Хан Оюз вскочил с белоснежного ковра. В руках он держал полную кумыса чашу, больше похожую
