class="p1">Я осел на пол, перезарядил. Выждал немного, когда защитники решат проверить, жив ли ещё. А когда послышались осторожные шаги, вновь открыл огонь вслепую. Половины магазина как не бывало, а враг ответил новым залпом. Когда перезарядиться потребовалось им, я на мгновение высунулся, насчитал троих и в их направлении отправил остаток пуль.
Сменил магазин ещё раз, пока последний защитник палил в мою сторону. Я чувствовал, как пули кусали мою кожу или просто чиркали по одежде. Даже щеку поцарапали.
Сказать кому на Земле, не поверили бы. Столько выстрелов и всвсе мимо. Даже интересно стало, бывает ли здесь так, что случайные пули убивают? Пока я видел только попадания вблизи, где промахнулись бы разве что отечественные футболисты.
Последний защитник затих, бросил пистолет и пошёл в рукопашную. Я даже встать не успел, когда он оказался напротив меня. Хотел ногой ударить, гад, даже занёс её, оголив голые лодыжки. Вот только мне было не до драки. Я указал на него дулом и выстрелил. Победа нокаутом без единого удара? Да, пожалуй, это по мне.
Так близко с костлявой я ещё не встречался. Оказалось, что дело это чересчур утомительное. Я встал и, осмотрев своё укрытие, почувствовал, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Буфет, за которым я прятался, напоминал решето. Если мне не хватило бы ума присесть, простыми царапинами я бы не отделался.
Но всё это были мелочи. Я остался один, и моя спина стала простой целью. И кто знает, чем закончилась перестрелка в городе. Быть может, скоро прибежит толпа и выпустит в меня столько пуль, что хоть одна попадëт. К тому же отступление теперь было ничуть не проще, чем продолжение операции. Да и сделано уже слишком много. Значит, надо сжать зубы покрепче и постараться выжить. Уж слишком жирный кусок на кону.
Я осмотрел ту дверь, через которую защитники проникли в столовую. Когда она оставалась закрытой, заметить её можно было, только если знать, что она там есть. Вряд ли Дубина придумал её сам. Подсмотрел, наверное, на открытках и фотографиях из Европейских дворцов, но сделано было идеально.
За дверью оказался коридор для прислуги. Я осмотрел все комнаты, но если и встречал кого, то это были рабы и испуганные работники. Никого из защитников не оказалось и на втором этаже. Тогда я с облегчением направился в башню.
Дубина ждал меня в круглом кабинете. Коренастый мужчина лет пятидесяти, с огромным пожёванным носом и тяжёлой квадратной челюстью, способной, казалось, перекусить хребет любому. Он сидел в кресле с красной обивкой, облокотившись на небольшой письменный стол. Единственное, что лежало перед ним, был тесак с резной рукоятью.
— Ты ещё кто такой? — перекосив лицо от злости, прорычал он.
— Какая тебе разница? — усмехнулся я, прицелился.
— Ты чё, как крыса, меня пристрелишь? Будь мужиком, дерись честно!
Дубина всем видом показывал, как презирает смерть, глядел на меня чёрными маленькими буравчиками-глазами. А мне так надоело воевать, что даже думать про бой на ножах не хотелось.
— Как-нибудь в другой раз, — пообещал я и выстрелил.
В качестве доказательства своей победы над Дубиной я забрал его тесак. Спустился на первый этаж, бросил взгляд на дверь в столовую, которая так и осталась непокорённой, и вышел на крыльцо.
Я не ждал, что меня будут встречать, и когда увидел трёх рогатых, тут же вскинул пистолет. Они так же прицелились в меня, но огонь не открыли. Первым делом у меня мелькнула мысль, что это свои, но нет. Присмотревшись, я понял, что таких рож точно не знаю.
— Я убил вашего хозяина, — крикнул им и поднял тесак над головой.
Ведь этого они ждали? Узнать, сменилась ли власть и нужно ли продолжать рисковать жизнью?
— И чё? Ты теперь на его место метишь?
— Есть возражения?
Я постепенно понимал, почему они не пристрелили меня сразу. Слишком далеко стояли и вряд ли смогли бы попасть, вот и всё. А может, просто патроны кончились. В очередной раз я опробовал своё везение на прочность и когда один из рогатых ответил, что возражений не имеет, чуть не рухнул от усталости.
— Ведите сюда людей, — велел я. — Хочу им пару слов сказать.
Рогатые поколебались немного для приличия, но всё же пошли исполнять приказ нового хозяина.
Люди подтягивались вяло, и ждал я их, сидя на ступеньках крыльца. Постепенно зажигались бочки, и город вновь расцветал жёлтым светом. Я смотрел на всё это действо, такое обыденное, привычное, и думал, как же просто здесь стать хозяином. Оружия бы побольше, и вся Свалка подчинилась бы мне быстрее, чем её жители успели бы опомниться.
Когда собралась внушительная толпа, я решил больше не ждать и встал.
— Жители Чарки! Я, Костолом, убил вашего хозяина! Теперь я ваш хозяин! — говорил я, и меня внимательно слушали. — Все ваши кучи мои…
Я высказал такую же речь, как и перед жителями Шатовки. Фантазии не хватало придумать что-нибудь позаковыристее, да и сил уже не было. Хотелось, чтобы скорее всё это кончилось. А потом напиться вдоволь и забыть всё, что сегодня произошло. Что произошло за последние полмесяца — тоже забыть напрочь.
После речи я велел одному из рогатых сходить к месту, где оставил караван, и пригласить своих ребят сюда. Потом зашёл в дом и отыскал прислугу. Три женщины в скромных платьях с белыми передниками и пожилой мужчина в строгом костюме. Как в лучших домах Европы, честное слово. Прислуга приняла перемену власти ещё спокойнее, чем охрана. Чуть склонили голову при моём появлении и спросили, чего я изволю.
— Порядок наведите поскорее, и на стол накройте.
— Конечно. На сколько человек накрывать? — уточнил мужчина.
— Тринадцать, — плевать мне было, что нас осталось сильно меньше. Заслужили этот пир все. Вдруг в памяти всплыл первый разговор с поваром в Шатовке, и я для верности предупредил: — И чтоб никакой человечины.
— У нас её и раньше не подавали, — спокойно ответил слуга.
Я оставил их и направился к месту, где должен был укрепиться Крот. Хотел лично убедиться, что ребята погибли, иначе мне в это просто не верилось.
Площадь, которую мои бойцы выбрали для сражения, находилась всего через пару домов от ворот. Тела так и лежали там в крови и грязи, прогнав лишних прохожих своим неприглядным видом. Мои рогатые и местные так перемешались между собой, что отличить, кто где было невозможно, если не присматриваться.
Стало до тошноты дурно от этого зрелища. Ещё недавно я презирал их за глупость и
