— Вернись тварь неблагодарная! — его голос разорвал ночь невдалеке от того места где я упал.
— Отдай камень или вернёшься туда, откуда ты появился!
Его крики раздавались и раздавались, угрозы сыпались одна за другой, но я сделал выбор и собирался следовать ему и дальше.
На моё счастье назад возвращались не только мы, поэтому, когда возле него стали останавливаться машины с другими аристократами и спрашивать о происходящем, он быстро стушевался и сев в машину уехал, а я остался лежать на земле, находясь очень далеко от дома.
Вскоре по дороге перестали проезжать парокары и дождавшись последнего из них, я поднялся и пошел в том направлении, по которому мы приехали, надеясь, что доберусь целыми невредимым.
— Эй, Рэджинальд! — услышал я голос сзади и удивленно обернулся. Задумавшись я не заметил, как сзади почти бесшумно подъехал роскошный пароцикл спортивной модели, такие я видел только однажды, на страницах газеты. Там говорилось что это новая модель, которую будут выпускать специально для гонок, новом увлечении богатой аристократии, заменяющем им скачки лошадей. Приглядевшись я увидел, что за его рулем сидел сэр ван Рональд и это его голос меня позвал, я облегченно выдохнул.
— Что произошло? — начал он спрашивать, когда вышел из машины и подошел ко мне.
Его брови взметнулись вверх, когда он увидел мой вид, который был явно далек от того, каким был на вечере.
— Почему ты один и в таком виде? — его голос приобрёл стальные нотки.
Не знаю почему, но горечь, обида, разрушенные мечты и боязнь за свое дальнейшую жизнь и пребывание в школе, выхлестнули из меня не только потоком слов, но и слез. Захлёбываясь в них, я без удержу рассказывал, как хотел пользоваться камнем на благо людей, а теперь придется его отдать, поскольку отец не оставит меня в покое, заберет его и лишит всего. Он дождался пока я выскажусь и выплачусь, а затем подошел и положил руку на плечо.
— Зря ты переживаешь, сэр Грюнальд хоть и является главой цеха, но не может выгнать тебя из колледжа. Цех, а не он оплачивает затраты на обучение ремесленников, вы же потом их и отрабатываете. Так что прекрати рыдания и садись ко мне в пароцикл, доедим до места, а там будем думать, что делать дальше. Одно скажу тебе точно, за этот камень, если ты решишь оставить его у себя, тебе придется еще много раз побороться. Ты пожалуй единственный студент за последние сто лет, который обладает камнем подобного размера в личном пользовании, и то только потому, что так сложились звезды, императрица лично настояла на этом. В любом другом случае, тебя ждала бы обычная награда.
— И что мне делать? — его слова хоть и были полны сочувствия, но не сильно меня утешали.
— Твоя жизнь Рэджинальд, — усмехнулся он, — тебе и решать. Я за тебя не могу принимать решения. Что ты хочешь сам?
— Хочу оставить камень себе и поймать Кукольника, ну и потом стать лучшим ремесленником! — убежденно ответил я.
В ответ он громко засмеялся.
— Истинные слова сына главы цеха ремесленников! Поехали уже, время позднее.
Последствия ссоры с отцом не заставили себя долго ждать. Вначале приехал Дик и смущаясь, расшаркиваясь уведомил меня, что больше мне не положено еженедельного содержания, кроме этого отец, как мой опекун договорился, чтобы деньги за мою работу на полиции переводились теперь ему, а он уже будет выдавать нужные мне суммы, мотивируя это тем, что я пристрастился к спиртному, что в моем возрасте совершенно невозможно. Вот так и я остался без средств к существованию, причем никто, даже директор ничего не мог сделать, отец был в полном своем праве. Хорошо еще еда и жилье были у меня оплачены цехом, но вот дополнительные расходы на одежду, подарки девушкам и прочие бытовые мелочи, стали мне более недоступны. Дик также передал, что отец с радостью не только вернет мне все назад, но и увеличит содержание, если я задумаюсь над своим поведением и добровольно передам ему камень. Я вежливо отказался, несмотря на то, что внутри все бурлило от гнева и возмущения, но Дик был не виноват в этом, так что пришлось сдержаться и промолчать.
Единственным совсем малюсеньким плюсом в этой истории стало то, что количество желающих дружить со мной увеличилось, я перезнакомился почти со всеми курсами, даже Элиза, чувства к которой почти угасли, благосклонно стала здороваться со мной, раздувая тем самым из тлеющих углей, костер в моей душе. Я снова начал ходить в те места, где она была и издали наблюдать за её красивым профилем и фигурой. После нескольких ночей с Люси я теперь точно знал, чего хочу от девушек, но почему‑то об Элизе я даже в мыслях не мог подумать, что смогу заниматься любовью с таким ангелом. Мне казалось, что если я только прикоснуться к ней, она просто сгорит от возмущения и оскорбления своей чистоты.
Вот так и продолжился мой второй год обучения, с пламенными чувствами к девушке, которой не мог подарить ничего, кроме своих чувств.
Колокол у изголовья кровати привычно зазвонил, а я нехотя заворочался на кровати.
— «Почему преступления не совершаются днем? — эта мысль неоднократно не давала мне покоя».
Чаще всего вызовы совершались либо ночью, либо рано утром и почти все они были связаны с убийствами. Обследования трупов, если их обнаруживали значительно позже их убийства, или утопленников, происходили днем, но вот такие ночные вызовы всегда вызывали у меня тревогу. Либо это был Кукольник, либо свежий труп.
— Кукольник вернулся, — хмурый сержант рядом с фургоном разбил мои надежды на спокойную ночь.
— Далеко? — я поежился от ночного ветра, а туман заползал всюду, оставляя чувство сырости в совсем недавно сухой одежде.
— Здесь рядом, практически в притык к территории ремесленников на Бурр стрит.
Ехали мы молча, каждый думал о своем. Сержант видимо переживал о начале новой волны убийств, а я думал, что опять не высплюсь и на занятия приду полусонный.
В ночное время людей, стоящих возле ограждения было мало, только вездесущий репортер Дейли Телеграф со странной фамилией Венцелофф, который по неизвестной всем причине чаще и раньше всех прибывал на место убийства очередной жертвы. Его даже один раз задерживали, подозревая, что он является убийцей, но фактов изобличающих его так и не было найдено, а потом у него по некоторым преступлениям нашлись свидетели, видевшие его совершенно в другом месте, так что от него сняли подозрения, но по — прежнему подозревали.
— Мистер ван Дир, — он поздоровался со мной, но я полностью его проигнорировал. Мы хоть и часто виделись, но инспектор строго меня предупредил ни с кем не общаться по деталям дела, а уж тем более посвящать в них прессу.
