- Вот уж не сказал бы, - страдальчески сморщился зажавший ладонями уши Напалм. – Вот уж не сказал…
- Подъезжаем, готовьтесь, - предупредил нас Гамлет и потом, уже куда тише добавил: - И на твоём месте, Евгений, я бы от ствола всё-таки избавился.
- Не получится, - поморщился я.
- Ну как знаешь…
Датчанин не стал подгонять микроавтобус к юго-восточным воротам, у которых, несмотря на ранний час, уже выстроилась немаленькая очередь, и остановил автомобиль перед неприметным крыльцом служебного входа.
- Всё, хватайте шмотки и валите, - поторопил нас он. – Там Городовский встретит.
Мы не стали мешкать и выбрались из провонявшего пороховой гарью салона на улицу. Поднявшись по кое-как отчищенным ото льда ступенькам, прошли в небольшой тамбур и упёрлись во вторую дверь, запертую изнутри.
- Вот ведь! – выругался Напалм и, закинув на плечо ремень ружья, заколотил кулаком по железному листу: - Открывай сова, медведь пришёл!
- Давай понесу, - предложил помочь я Марине, сумка которой оказалась ещё объёмней моей.
- Да она не тяжёлая!
- Давай, говорю!
- Ну бери тогда.
В этот момент послышался лязг электромагнитного замка, и в приоткрытую дверь высунулся заспанная физиономия инспектора.
- Эти, что ли? – смерив нас внимательным взглядом, оглянулся он.
- Они, - подтвердил высунувшийся из-за него Городовский.
- Привет, Филипп, - поздоровался с ним Напалм.
- Привет, Костя, - протянул тот руку пироманту. – Как оно?
- Ничего, живу потихоньку. Вернёшься, заходи как-нибудь.
- Обязательно.
– Стоп, а где Гамлет?! – забеспокоился вдруг Городовский, не обнаружив среди нас подельника. – Он не зайдёт разве?
- На улице остался, - удивилась Марина. – А что?
- Подождите!
Филипп бросился наружу, а служивый тяжело вздохнул и с кислым видом посмотрел на часы. Но вскоре вновь распахнулась дверь, и вернувшийся на пропускной пункт Городовский разрешил инспектору:
- Оформляй их.
- Чего тебе ещё? – прошёл вслед за ним взъерошенный Принц.
- Слышал, ночью Прокопенко убили?
- Это который?
- Хирург из «Аполлона и Афродиты».
- И что? – поморщился Гамлет. – Ты на пластическую операцию записаться хотел?
- Блин, да всё заведение только на нём и держалось! А его прямо в рабочем кабинете завалили, мажоров туда сейчас и палкой не загонишь!
- Вот как… - задумался Датчанин. – Считаешь, есть смысл попробовать перекупить заведение?
- Думаю, в сложившихся обстоятельствах владельцы будут рады продать помещение и за полцены, - кивнул Городовский. – А место там проходное…
- Господа! – многозначительно откашлялся служивый. – Не могли бы вы обсудить свои рабочие вопросы где-нибудь в другом месте?
- А что такое? – удивился Филипп. – Какие-то проблемы?
- Пропускать без досмотра?
- Как обычно, на выходе проверят.
- Тогда сопровождайте своих людей сами.
- Ладно, - вздохнул Городовский. – Гамлет, ты только не уезжай, меня дождись.
- Хорошо.
- Пойдёмте, - позвал нас Филипп и зашагал по тёмному коридору. – Быстрее, быстрее!
Проскочив через досмотровую, на стенах которой белели в темноте карандашные наброски и фотографии находившихся в розыске преступников, мы зашли в помещение с отгороженным бронестеклом «аквариумом». Народу здесь для столь раннего времени оказалось совсем немало - в клетушке за перегородкой читал книгу дежурный колдун, за компьютером клевала носом операционистка, а двое автоматчиков подпирали стены по обе стороны от массивной бронированной двери с хромированным штурвалом.
- Документы давайте! – с раздражением глянула на Городовского девушка и включила монитор.
- Вот, - протянул Филипп ей несколько листков.
Операционистка внесла наши реквизиты в общую базу и, не дожидаясь окончания проверки, повернулась к колдуну. Отложивший книгу в сторону пожилой гимназист в вытертом на локтях свитере и вельветовых штанах, уставился в хрустальный шар, сосредоточился и вяло махнул рукой:
- Порядок!
- Проходите, - разрешила девушка.
Один из солдат гарнизона, провернув на несколько раз штурвал, с усилием распахнул массивную дверь, и Городовский похлопал меня по спине:
- Идите, там уже Селин встретит.
Я настороженно прошёл по коридору со стенами из неоштукатуренного красного кирпича к перекрывавшим его железным воротам и, обернувшись, спросил:
- И что дальше?
- Сейчас проверят, и пойдём, - просветил меня Напалм. – Минутное дело.
- На предмет чего проверят? – захлопала глазами Марина.
- А вдруг ты контрабанду тащишь? – усмехнулся пиромант. – Ну там, амулеты несертифицированные или наркоту?
- Вот ещё не хватало! – фыркнула девушка.
В этот момент я почувствовал, как коридор заполняется магической энергией, а мгновенье спустя по ней подобно хищным рыбам начали сновать поисковые заклинания. Но наваждение почти сразу схлынуло, и вздрогнувшие створки ворот медленно разошлись в разные стороны.
Мы прошли в небольшую комнатушку, под потолком которой висел время от времени помаргивавший алхимический светильник, и сидевший в стандартном аквариуме колдун оторвался от лежавшего перед ним на столе хрустального шара.
- Кто тащит Л-13? – строго поинтересовался он, и скучавшие у входной двери рядовые немедленно оживились.
- У меня в лечебных целях, - обливаясь холодным потом, заявил я.
- Да? – удивлённый гимназист вновь глянул вглубь шара и кивнул. – А, ну да, есть отметка. Проходите.
Напалм хрюкнул от удивления, но промолчал. Я тяжело вздохнул и пояснил скорее даже не ему, а Марине:
- Говорю же – спину сильно потянул. В качестве обезболивающего прописали.
- До Северореченска полностью эту дрянь используй, - предупредил пиромант. – Там за такое тебя сразу и навсегда от боли избавят. Самым верным средством – петлёй на шею. Спину он потянул!
Я хотел было отшутиться, но распахнувший дверь Напалм уже скрылся на улице. А там стало не до зубоскальства: накатывавшая со всех сторон магическая энергия пронзила сотнями ледяных игл, и мне с трудом удалось устоять на ногах. В голове зашумело, серость раннего утра и бескрайняя заснеженная пустошь вдруг налились нереально яркими красками, но через пару ударов сердца ясновиденье подстроилось под изменившуюся обстановку и зрение пришло в норму.
Зрение пришло в норму – но легче от этого не стало. Мороз вцепился в щёки и нос, и я немедленно пожалел, что не сообразил надеть балаклаву. На улице оказалось не просто холодно, а холодно невыносимо. Небо прояснилось, и ледяной воздух жёг ноздри при каждом вздохе.
