— Сволочи! Я же весь мокрый! — Богатырь переступил с ноги на ногу, нелепо растопырив руки. С него лило. — А! — Громко хлюпая на каждом шагу, он направился к «Кондору».
«Кондор» был не просто покалечен — он был… лучше всего, наверное, подходило слово «осквернен». Больше всего поразил Богатыря кусок мыла, от которого кто-то очень зубастый отхватил половину. Затем, судя по следам, этот кто-то осознал свою ошибку, он пронесся по корабельным помещениям, опрокидывая мебель и отплевываясь мыльной пеной, откусил кусок от глобуса, чтобы заесть неприятный вкус, забрался в радиорубку… И там издох, судя по вони. Стекла навигационных приборов были разбиты, тоже ничего сложного, Богатырь мог раздавить любое из них просто пальцем, тайваньское барахло, но разбиты были ВСЕ стекла, словно кому-то невыносимо было его отражение в любой блестящей поверхности. Кресло капитана было раздавлено, словно по нему проехал танк, а в двигательном отсеке из деталей турбин, форсунок плазменного конвертора, котла распределителя мощности и выдранных с мясом тепловых трубок кто-то построил паровозик. Настоящий — с трубой и кабиной машиниста.
— Ну и что ты об этом думаешь? — поинтересовался Богатырь, прошлепав к паровозику и оставляя на полу мокрую дорожку.
— Это… странно. — Бутончик вертел головой, осматриваясь, постучал костяшками пальцев по стене, пощелкал тумблерами на пульте, затем привстал на цыпочки и заглянул за пульт. В следующий миг он с диким воплем отскочил назад, едва не сбив Богатыря с ног.
— Что там? — С пистолетом в руке Богатырь направился к пульту.
— Не надо, капитан, — тихо сказал Бутончик. — Не надо туда смотреть…
— Да что там такое? — Богатырь заглянул за пульт, затем в точности воспроизвел Бутончиковы действия с воплем и отскакиванием.
— Я же говорил…
— Мерзавцы! — прорычал Богатырь. Его трясло. — Они ЗНАЛИ, что мы туда заглянем. Знали ведь!
— Я думаю, что это сделали скорее котята, чем глюки…
— Да… Дети… балуются… — Капитан перевел дух. — Так что вы думаете об этом месте, Бутончик?
— Что здесь нет ни одного глюка, — сказал инженер по технике безопасности. — В остальном же… Вы сами видите.
— Ох вижу! Этот корабль никогда больше не взлетит…
— В частности, потому, — заметил Бутончик, водя счетчиком Гейгера вокруг «паровозика», — что активная зона реактора более не активна. Совсем.
— Что?!
— Кто бы ни надругался над этим кораблем, — сказал Бутончик, — он принял все возможные меры, чтобы планета не пострадала. Глюк или человек, но он, безусловно, разбирается в атомном машиностроении лучше нас с вами.
Новое время — новые глюки.
Больше всего проблем доставил капитану «черный ящик» звездолета — он тоже был раскурочен на славу и в довершение густо смазан изнутри чем-то жирным и липким. Наконец Богатырь торжественно извлек из аппарата видеокассету и протянул ее Бутончику.
— Вы полагаете, мы сможем что-то отсюда узнать о судьбе экспедиции? — с сомнением поинтересовался тот, осторожно протирая трофей носовым платком. — Это все так… липко. — Бутончик бросил платок на пол.
— Это — шанс, — сказал капитан. — Хотя и небольшой, но все же… Мы должны найти этого самого де Вито, если не из политических, то хотя бы из гуманных соображений. Ясно же, что на этой планете нормальный человек очень быстро свихнется…
— Вы рассматриваете Андрея и Грега как ненормальных, капитан? — уточнил Бутончик. — Мне кажется, им здесь нравится.
— А что, по-твоему, они нормальные? — Капитан, похоже, был искренне изумлен. — Глюк у них, видишь ли, коллективный!
— Меня больше интересует высказывание этого Тишки, — заметил Бутончик. — Помните, он удивился, что вы не злой?
— Вы полагаете, он имел в виду свое знакомство с капитаном «Кондора»?
— А с кем же еще?
— Ну… По имеющимся данным, коты выперли отсюда уже около сотни экипажей…
— И все — одним и тем же способом, — усмехнулся Бутончик. — Бедная Франция! — Звездолеты тех, кого коты называли персонами нон грата, транспортировались ими прямиком в Версальский дворец. Две страны выразили одобрение подобной политики — Россия и Китай, остальные же, по крайней мере на словах, демонстрировали возмущение.
— Пойдемте? — спросил капитан.
— Да… здесь мы больше ничего не найдем, — согласился Бутончик. Он посмотрел на щель между стеной и пультом, словно борясь с соблазном заглянуть туда еще раз, затем решительно пошел к выходу.
Когда они ушли, туча, висевшая над соседним холмом, как-то очень быстро переместилась к «Кондору». Некоторое время туча просто висела над покалеченным звездолетом, а затем из нее пошел зеленый дождь.
— Мы все узнали, капитан, — приветствовал вернувшихся из разведки Грег. — Они все живы. Все бродят в окрестностях, кроме Альфреда де Вито и одного из референтов.
— А они где?
— А они пошли в город — встречаться с правительством на высшем уровне.
— Так это что — столица? — Богатырь удивленно поднял брови.
— В том-то и дело, капитан. — Говоря, Грег не отрывал взгляда от зеленого комочка размером с грецкий орех, который прыгал по столу, явно являясь очередным глюком. — Нету здесь никакой столицы. И правительства нет. Нам Тишка все рассказал. Есть только Император, но его уже лет двадцать как никто не видел.
— Нам бы такую власть… — мечтательно протянул Богатырь. — А где Лом? И где котенок?
— А они тоже в город пошли… — безмятежно откликнулся радист.
— Что-о?! Да вы что — с ума…
— Да успокойся, Илья. — Грег показал пальцем на дальний конец стола, и эта зеленая пакость немедленно прошлепала туда. Капитан отодвинулся. — Город свободен от глюков, за городом в этом плане гораздо… круче, вот! А котенок — классный! Мы его в «Дум» играть учили, но он цвета видит по-другому, а там все палитры зашиты, фиг поменяешь…
— Лом считает, что ему удастся найти де Вито? — спросил капитан. Он вдруг заметил, что оба кулака у него сжаты, и поспешно их разжал. — И где воробей?
— Воробей в кладовой, — отозвался Грег. — Котенок его уменьшил и говорить научил, но еще есть… недоделки.
— Что за недоделки?
— Оказывается, мало научить глюка говорить, надо еще отучить его материться. Но Тишка обещал помочь. А почему вы мокрый, капитан?
— Дождь пошел.
— А почему только над вами?
— Лом… — Капитан вздохнул. — Ты уверен, что он в безопасности?
— Да, точно… — Что-то не получалось у Грега с этим зеленым комочком, и он нервничал.
