Он вновь вырастил на браслете часы, только на этот раз механические, со стрелками. Омалу оставалась лишь удивляться возможностям полоски невзрачного металла.
– В общем, пока мы тут трепались, время ушло вперед, – продолжал авантюрист, – и до начала исторической встречи осталось пятнадцать минут. Пойдем полюбуемся на особу королевской крови в непосредственной близости. В крайнем случае, денежки отнять мы всегда успеем… Куда ты, говоришь, собирался его ранить?
– Только попробуй, – буркнул Омал.
Несмотря на поздний час, Дженкора не спала. Разноцветные ярмарочные огни кривлялись в темных водах Гамильтон-канала. Механическими орга́нами пели карусели. Возбужденные вином и зрелищами толпы бродили по набережной. То здесь, то там вспыхивали скоротечные драки. Женский визг ввинчивался в общий гомон. Летели в древний канал пустые бутылки и зеленые окурки. Веселье притягивало как магнит. Древняя Дженкора и сравнительно юный Рэйтаун сошлись сегодня на общем празднике.
Совсем как в лучшие дни великого города Диа-Сао.
Даже сюда, в трущобы, где самые дешевые притоны перемежались с ветхими домишками городской бедноты, доносилась простенькая мелодия каруселей, визги и взрывы хохота. Здешние обитатели тоже не усидели дома, присоединившись к праздной толпе других горожан. Видимо, в расчете на дармовую жратву и выпивку. Лачуги, что приткнулись между мраморных руин некогда изящных, словно изделия из кости и фарфора, загородных усадеб, опустели.
Свет восходящего Фобоса становился все ярче, он высеребрил даже пыль на мостовых. Почти полная тишина и безлюдье оказались на руку команде авантюристов, быстрыми шагами приближающихся к салуну, где, по словам артиста Кимона, закоренелый преступник Штарх удерживал свою пленницу.
Артист едва дождался окончания представления. Он даже не стал снимать циркового костюма. Он только одолжил остро отточенный клинок у знакомого шпагоглотателя. И еще прихватил с собою льва по кличке Бруно.
В лунной мгле серебряная полумаска сделала лицо Кимона непроницаемо загадочным. Бруно смирно трусил с ним рядом, как заправская собака. Выглядела эта пара несколько комичной, но вряд ли тому, кто станет у нее на пути, будет до смеха.
Бердо, который хорошо знал окрестности, а потому возглавлял маленький отряд, то и дело оглядывался на артиста и его льва, словно все еще не веря, что сам наследный принц бок о бок шагает с ним по тихим ночным улицам. А может, его настораживало присутствие хищника.
Омал ничего не имел против Бруно, но ему не нравилось, что с момента знакомства Артур и Ларри не сказали друг другу и пары дружелюбных фраз. А ведь всем им предстояло рисковое дело! Успокаивала Омала лишь невозмутимость Тарка Тарсаса. Вождь пустынников размеренно шагал по выщербленному мрамору мостовой, не отставая и не обгоняя остальных. Даже инопланетный зверь его не нервировал.
Вопреки собственным ожиданиям Омал не испытывал страха перед предстоящим. Возможно, потому, что в плане налета ему отводилось не самое важное место. Омалу предстояло первому войти в салун. Он единственный не рисковал быть узнанным завсегдатаями притона. Омал должен был занять место неподалеку от двери, заказать вина и ждать, покуда Артур и Ларри проникнут в салун с черного хода и обыщут подсобные помещения. Лев и марсианин будут дежурить у дверей. Тарсас – у главного входа. А чрезвычайно понятливый и послушный Бруно – у черного хода. Если Варру удастся выкрасть без особого шума, в салун войдет Тарк Тарсас и потребует у бармена стакан самогону. Это и будет знак, что все прошло благополучно. Омалу останется только расплатиться за вино и тихо покинуть притон.
Если же без шума не обойдется и в салуне поднимется изрядная суматоха, Омалу следовало затеять беспорядочную пальбу, дабы отвлечь внимание хотя бы части охраны, тогда как марсианин и лев поспешат главным участникам операции на выручку.
Они свернули с набережной в боковой проулок и увидели ионознак, извещающий, что здесь находится заведение Штарха. Остановились, нетерпеливо поглядывая на небо.
– Вот он! – сказал Кимон, указывая на северо-восток.
Над Дженкорой взвилась огненная стрела, будто кто-то запустил одинокую шутиху в честь праздника. Стрела по крутой дуге достигла зенита и превратилась в неяркую, медленно падающую звездочку. Вскоре настороженного слуха налетчиков достиг нарастающий свист. Звездочка потускнела и вдруг окуталась дрожащим алым ореолом. Свист перешел в грохот.
– Это Макс! – сказал артист, удерживая на поводке нервничающего Бруно.
Последний участник операции приближался к заранее условленному месту.
– Пора? – спросил Омал, когда «прыгун» Максимилиана Саймака завис над пустырем за лачугами.
Бердо посмотрел на Кимона, тот еле заметно кивнул.
– Да, – ответил авантюрист. – Будь осторожен, Джо!
Омал оглянулся на друзей. Над стеной Большого амфитеатра восходила вторая луна Марса. В ее сиянии клыки Тарка Тарсаса казались языками холодного пламени. Плечи Артура Бердо словно припорошило пеплом. А в полумаске Лоренцо Кимона мерещилось что-то бесконечно чуждое даже этому странному миру.
Лев Бруно встряхнул гривой, подняв тучу серебристой пыли, и оглушительно чихнул.
– Вы тоже будьте осторожны, парни, – обронил Омал и шагнул к двери, из-за которой доносилась зудящая танцевальная музыка.
Никто не набросился на него, когда он вошел. И даже не обратил внимания. Омал спокойно уселся за небольшой столик у выхода и потребовал вина. Неторопливо осмотрелся.
Салун был полон. Дребезжал музыкальный автомат. Между столиками топтались парочки. Звенели стаканы. Пьяный ропот смешивался с женским заливистым хохотом. В воздухе стоял запах сигаретного дыма, пота, дешевых духов и разлитого спиртного. Громил Штарха не было видно, хотя таковыми могли оказаться почти все мужчины в зале.
Зрелище унылого пьяного веселья наводило на философские размышления. В старших классах гимназиума Омал любил почитывать труды популярных мыслителей и теперь мог вполне самостоятельно прийти к выводу, что природа человеческая неизменна и не зависит от планеты пребывания.
И в самом деле – вокруг лежат руины древней цивилизации, на многие мили простирается марсианская пустыня, населенная гордыми варварами и диковинными зверями, в космопорте стоят под всеми атомными парами межпланетные корабли, готовые домчать хоть до Венеры, хоть до Сатурна, – да о такой жизни Омал мог только мечтать! – а эти торчат в кабаках как ни в чем не бывало. Пропивают денежки, вырученные на продаже артефактов инопланетной культуры. Отплясывают под аккомпанемент электрических оркестриков. И на все им наплевать.
