— Я хочу еще!
— Фло! — вздохнул он. — Вода остывает. Она и так едва теплая. Не хочу, чтоб ты простудилась.
Она насупилась, но умолкла. Промокнув ее полотенцами, он на руках отнес ее на стол с периной, где уложил на живот и велел вытянуть руки вдоль тела. После чего, плеснув на ладони пахучее масло, сильно провел ими от ягодиц до шеи. Его сильные пальцы стали мять и разглаживать ее мышцы, ладони скользили вдоль хребта и ребер; Флоранс было немножко больно, но в тоже время приятно. От камина несло горячим дыханием, потрескивали поленья, любимый ласкал и гладил ее тело; глаза ее сомкнулись, и она погрузилась в блаженство. Очнулась, только вновь оказавшись у него на руках.
Сергей отнес ее в постель и прикрыл периной.
— Как? — спросил, склонившись. — Понравилось?
— Ближе! — попросила она.
Он подчинился, и Флоранс приподнялась и поцеловала его в губы.
— Спасибо! — шепнула благодарно. — Мне было хорошо.
— К вашим услугам! — сказал он, выпрямляясь.
— Не уходи! — попросила она. — Пожалуйста!
Сергей подумал и стащил с себя одежду. Флоранс отбросила перину и подвинулась, освобождая ему место.
— У тебя очень красивое тело, — сообщила, когда он вытянулся рядом.
— Твое так и вовсе пленительное, — вздохнул он, просовывая руку ей под шею. — Жаль прятать такое под платьем. Но нам ведь не разрешат ходить голыми?
Она засмеялась и прижалась к нему.
— Чем займемся? — спросила шепотом.
— Разыграем пьесу. С прологом, основным действием и финалом, — сообщил Сергей.
— Как называется? — заинтересовалась она.
— Ночь любви.
— Приступай! — велела она и обняла его за шею…
Глава 11
Проснулся Сергей засветло. С учетом того, что утро за окном стояло зимнее, — поздно. Осознав это, он встрепенулся и попытался отстраниться от приникшей к нему Флоранс. Та что-то пробормотала спросонок и внезапно крепко обхватила его за шею.
— Не пущу!
— Фло! — взмолился Сергей. — Мне на службу.
— Еще минуточку! — заканючила она. — Пожалуйста!
Минуточкой, понятное дело, не обошлось… Выскользнув, наконец, из жарких объятий, Сергей протопал к туалетному столику, где опорожнил кувшин с водой в тазик для умывания и поплескал себе в лицо. Камин прогорел, в спальне было прохладно, и Сергей, ежась, быстро оделся. Когда он, накинув камзол, вознамерился двинуться к двери, то обнаружил перед собой Флоранс — в одной сорочке и босую.
— Не пущу! — заявила она.
— Простудишься! — заволновался он.
— И ты будешь виноват! — сказала Флоранс, обличительно ткнув в него пальчиком. — Куда убегаешь?
— Кофе попить…
— Вместе позавтракаем! — сказала она и, взяв со стола колокольчик, позвонила. — Одежду, умываться и завтрак! — велела заглянувшей в дверь служанке.
Через минуту в спальне стало тесно. Набежавшие слуги вытащили ванну, стол для умащивания, затопили камин и принялись накрывать на стол. Флоранс наблюдала за этой суетой, лежа под периной — Сергею удалось ее туда затолкать — а он сидел на банкетке и делал вид, что не при делах. Чувствовал он себя при этом неловко. Слуги, впрочем, занимались своими делами и в сторону Сергея не смотрели. Очень старательно не смотрели…
Камеристка принесла Флоранс камизу[1], теплую рубашку[2], чулки и туфельки.
— Оставь, Клэр! — велела принцесса. — Меня граф оденет.
Клэр метнула в Сергея заинтересованный взгляд и вышла.
— Вот! — удовлетворенно сказала Флоранс, когда слуги ушли, и выползла из-под перины. — Приступай!
Процедура одевания затянулась. Сергею недвусмысленно дали понять, что, прежде чем натянуть чулок на озябшую женскую ножку, ту желательно поцеловать. При попытке уклониться от этой чести, Флоранс принимала обиженный вид, и Сергей, скрепя сердце, уступил. Ножки у Флоранс оказались чудными и поцелуев, безусловно, заслуживали, но, по мнению Сергея, в другое время и при других обстоятельствах. А вот Флоранс считала иначе, отвертеться не удалось. Понятное дело, ножками дело не кончилось. Когда пришел черед камизы и рубашки, оказалось, что у Флоранс озябли руки и плечики. Ко времени, когда они приступили к завтраку, кофе успел остыть, и Сергею пришлось довольствоваться чуть теплым. Просить нового он не стал: и без того задержался.
— Погоди! — остановила Флоранс, когда он вскочил. — Я вот подумала… Почему тебе не работать в моем кабинете? Он больше и удобнее твоего. А я могла бы помогать.
На лице Сергея отразилось все, что он подумал о такой помощи.
— Я не буду мешать! — поторопилась Флоранс, заметив. — Честное слово! Просто мне стыдно. Ты работаешь с утра до вечера, а я бездельничаю, хотя могу быть полезной. Согласен?
— Я доложу канцлеру! — пообещал Сергей.
К его удивлению, Хорхе инициативу поддержал.
— Покажи ей досье на знать! — распорядился, выслушав. — Не помешает.
— Георгий Степанович! — взмолился Сергей. — Это же секретные папки! Вдруг кто из слуг сунет нос?
— Гвардейцы не позволят.
— Какие гвардейцы? — удивился Сергей.
— Из твоей охраны. С сегодняшнего дня передвигаешься только в ее сопровождении, даже внутри дворца. Помнишь, я говорил, что в качестве фаворита принцессы ты заговорщикам не сдался?
Сергей схватился за голову.
— Иди, иди! — поторопил Хорхе. — Работы много. И без того опоздал.
В кабинет принцессы Сергей явился, скрывая раздражение.
— Вот! — сказал, шлепнув на стол объемистую стопку папок. — Это досье на знатных персон империи. Их нужно просмотреть, определить возможность участия каждого в заговоре, о чем сделать пометку. Здесь таковые уже имеются, но вдруг ты не согласишься.
— Хорошо! — кивнула Флоранс и потащила папку из стопки.
Они расположились за столом и принялись за дело. Сергей, просматривая донесения и делал на них пометки. Время от времени он бросал взгляд на принцессу. К его удивлению, та прилежно листала досье, морщила лобик и что-то черкала перышком. «Придется рефератки с резюме переписывать!» — подумал Сергей, но вмешиваться не стал — пусть тешится! Лишь бы не мешала. Так они и просидели до перерыва на кофе. Его принесли только Сергею, Флоранс заказала сладкого вина.
— Как ты его пьешь? — спросила, когда он поставил пустую чашку. — Я пробовала: горький!
— Привык! — пожал плечами Сергей. — Кофе замечательно бодрит. А что горький… Можно добавить сахара, сливок. Многие так любят. Каждому свое. На моей родине говорят: «Кофе должен быть горячий, крепкий и сладкий, как поцелуй!»
Услыхав это, Флоранс возжаждала «поцелуй» попробовать. Сергей лично приготовил ей чашку, щедро плеснув в нее сливок.
— Вкусно! — согласилась она, глотнув. — Ты так много знаешь!
— О кофе? — засмеялся он. — Я пью его с детства!
— Не может быть! — удивилась Флоранс. — Каким образом? В Киенне кофе появился недавно, в Солане его не выращивают. Это северная страна, там он не созревает. Мне рассказывали.
«Попался! — подумал Сергей. — Вот ведь Штирлиц в юбке! С ней нужно настороже…»
— В Солану кофе завозят, — сказал как можно более равнодушным тоном. — Это торговое королевство: купцы едут со всей Геи. Как досье? — спросил, переводя разговор.
— Закончила! — доложила Флоранс.
— Так быстро? — удивился Сергей и стал просматривать папки. Те, где имелись исправления на рефератках, он откладывал в сторону. Этих набралось с десяток.
— Скажи, — спросил, открывая верхнюю папку, — почему ты решила, что де Туа не опасен? В досье полно донесений о его высказываниях. Граф чуть ли на каждом углу грозится пустить кровь династии.
— Враль и хвастун! — сморщилась Флоранс. — И трус к тому же. Я его с детства знаю. Перед войной с Ингрией хвалился, что станет в первых рядах войска и задаст врагам добрую трепку. Как дошло до дела, спрятался в замке, притворившись больным. Что не помешало ему по окончанию войны потребовать награду: за воодушевление слабодушных, как он заявил. Разумеется, труса награждать не стали, вот он злится. Но это всего лишь слова. Отец говорил, что таких, как Туа, нельзя выставить даже против детей — убежит.
