он снова тускнеет.
Содержит:
6 592 326 единиц арканы
Способность «Окаменяющий лик».
Требует: Хладнокровие (S), Интеллект (S), Проницательность (S), Резонанс (S), Интенсивность (S)
Активная
Расходует: 20 000 (2 000) единиц арканы
Ступень: S
Шанс отторжения: 88%
С помощью арканы фокусирует вашу устрашающую ауру в единый пучок, который парализует от страха цель, смотрящую вам в глаза. Продолжительность эффекта зависит от внутренних ментальных резервов цели. Дополнительно позволяет выпустить ауру кольцом вокруг себя в пределах 5-и метров, однако её эффект будет частично ослаблен. Вы получаете возможность вывести из строя цель при значительном превосходстве ваших параметров.
Примечание : Эффективность способности противопоставляется эффективности Хладнокровия или ментальной защиты цели.
Кажется, я начинаю понимать, почему Арианнель звали Горгоной…
Способность отличная, правда, мне до неё, как до Луны.
Собираю аркану и вытягиваю способность Экстрактором. Трофейную экипировку стараюсь запаковать в Хранилище, как можно быстрее и не позволяя себе задуматься об этом. Слишком уж неприятные мысли приходит в голову, когда занимаюсь этим делом.
С одной стороны, понимаю, что нужды живых превосходят нужды мёртвых. Так говорила сама Арианнель, и оружие ей теперь ни к чему. Да она и сама хотела бы, что её револьвер достался мне.
С другой стороны, всё равно выглядит всё это, как грабёж могил. Словно я убил Горгону ради её пушки или доспехов. Мерзость. Пока даже смотреть не могу на её вещи.
Закончив, на секунду ухожу в себя и решительно киваю.
У меня нет никаких сомнений, где похоронить своего учителя.
* * *
Ещё с утра Горгона не произнесла ни слова, погруженная в свои угрюмые думы. Мы перемещались по покрытому снегом лесу, среди голых ветвей деревьев. И вдруг она резко остановилась, вперившись взглядом в причудливый кустарник неподалёку.
На ветках куста алели яркие красные ягоды среди тёмной зелени. Они выделялись на фоне снежного пейзажа, как свежие кровоточащие раны. Яркое пятно посреди невзрачной сумрачной картины.
Я заметил, как её взгляд едва заметно смягчился, будто от улыбки, которой так и не суждено было целиком показаться на свет. Арианнель подошла к кусту и осторожно коснулась ягод — почти бережно, словно изящного цветка. Повертела их в пальцах, будто любуясь игрой багрянца на фоне холодной зелени ветвей.
— Что это такое? — негромко спросила она, не отрывая взгляда от необычного растения.
— Остролист, — удивлённо ответил я. — Одно из немногих вечнозелёных растений, цветущих в этой полосе.
— Красиво, правда? — задумчиво произнесла Арианнель.
— Его ягоды весьма ядовиты.
Видимо, жгучий багрянец этих плодов задел что-то в её душе, тронув потаённые струны, потому что Горгона протянула:
— Как будто алое пламя вырвалось среди чащи дремучего зимнего леса… Великолепие, скрывающее смертельную сущность…
С удивлением покосившись на неё, я кивнул.
* * *
Этот момент двухнедельной давности хорошо врезался мне в память.
И вот я здесь.
Молча смотрю на свежую яму, вырытую в смёрзшейся земле возле разлапистого вечнозелёного кустарника. Обычному человеку пришлось бы потрудиться. Мышцы Новы работали, не зная усталости, с лёгкостью вгоняя походную лопатку в грунт, словно в растаявшее масло.
За что судьба столь беспощадно покарала тебя, Стрелок?
Морщась от непрекращающегося завывания ветра, я провожу руками по лицу. Арианнель заслужила уйти достойно, и на этой стороне найдётся тот, кто помянет её добрым словом. Кроме меня лишь одни кроваво-красные ягоды остролиста да горсть снежинок стоят свидетелями её последнего пути.
Я аккуратно опускаю тело в могилу. Кажется, будто она измучена не столько ранами, сколько безмерной усталостью от вечной войны с собственными призраками. Холодная и недвижимая… Мне хочется запомнить её иной. Суровой, жёсткой, но живой — принципиальной, знающей, ехидной…
Медленно хожу вокруг свежей могилы, не в силах опустить взгляд в её зияющее нутро. Каждый шаг даётся с трудом, будто прикипел к этому промёрзшему бугру земли.
Наконец останавливаюсь и поднимаю голову, вглядываясь в нависшие свинцовые тучи:
— Я не верю в тебя, Ган, но она верила, поэтому слушай меня, и слушай внимательно! Пускай Гилеад пал, пускай Арианнель мертва, но ещё есть те, кто будут говорить от её имени. Она не была безупречна, ведь никто из нас не без греха. Я видел её слабость, но также и её силу. Я видел, тех, кого она погубила, но также и тех, кого она спасла. С испытаниями, выпавшими на её долю, никто бы не смог справиться лучше. Она была Стрелком во вселенной, забывшей Стрелков. Пускай она не смогла победить тьму, но дралась с ней до самого конца, и её последние мысли были о свете. О родных. Позволь ей увидеть их. Ты знаешь, как она страдала, лучше меня. Она это заслужила, и если ты считаешь иначе, пошёл бы ты на хер! — с ожесточением кричу я. — За всё, что она натворила, отвечу я. Повесь её долги на меня, и пусть эта холодная вредная старуха вновь обнимет свою дочь. Я сказал. Ты услышал.
Опускаю взгляд и уже тише продолжаю:
— Твоя служба окончена, Стрелок. Пришло время повесить револьверы на гвоздь и отправиться к своей семье.
Земля с шорохом падает в яму, пока та не заполняется целиком. Завершив с самодельным намогильным крестом, я оглядываюсь на поникший куст остролиста. Кажется, даже его багряные ягоды потускнели за эти минуты. Обрываю одну из гроздей и кладу на свежий холмик земли. Пусть последний раз её взору откроется нечто по-настоящему красивое.
— Один ради многих, — шепчу её наставление себе под нос. — Многие ради всех.
* * *
Драгана встречает меня в дверях. Её обеспокоенный взор тут же отмечает мой внешний вид, а выгляжу я, полагаю, дерьмово.
— Что случилось? Ты ранен⁈
Молча обнимаю её и погружаю лицо в ароматные белые локоны. На несколько секунд меня отпускает внутреннее напряжение.
Подсознательно жду, что она выдаст какой-нибудь саркастичный комментарий или иначе пройдётся по мне. Всё же дроккальфар по природе своей ценят только силу и ничего кроме неё. Сейчас же мне не удаётся держать фасад неуязвимого непробиваемого лидера.
Однако девушка удивляет меня. Она мягко берёт меня за руку и ведёт к спальне. Помогает мне раздеться, после чего сама ложится рядом. Я благодарно сжимаю её пальцы, и она улыбается грустно — словно сама страдает от моей боли.
Мы проводим в тишине долгие минуты, и я признателен Драгане за то, что она не задаёт вопросов. Просто поддерживает своим присутствием.
Наконец, я запрокидываю голову на подушку и тихо произношу, уставившись
