Дзин вспоминал все бои, через которые перешёл по пути в Лакшата — ещё одно сражение с каким-то шандийцем с вилкой не может стать для него последним!
Субхути, держа трезубец двумя руками, бил и бил в парня, что из раза в раз умудрялся вовремя уклониться с помощью войдерума ветра, однако всё это время Дзин не просто ускорял себя, но и отталкивал потоками само оружие кардинала! Однако бой с любым копейщиком — крайне опасное занятие, но об этом узнал Дзин только тогда, когда Субхути внезапно сменил хват, взявшись за верхнюю часть трезубца, тем самым сблизив дистанцию с врагом, чтобы нанести удар Священным Писанием — он отпустил от оружия правую руку, после чего схватил парня за голову и направил в него свой странный войдерум, заставляющий людей доверять ему.
Дзин попался в ловушку, и теперь парень думал, что Субхути совсем не враг, а учитель, которого нужно слушаться. Тогда кардинал сказал поверженному мальчику: "Тебе придётся понести наказание за свои грехи, прими же их и вознесись над злым роком, одолевшим твою душу!" На что Дзин смиренно согласился, ожидая, как золотой трезубец пронзит его сердце и вырвет его из груди. Сердце. Одновременно со смирением в голове пронеслась вся жизнь секундными моментами: монах рассказывал о том, что войдерум ветра питает сердце войдера; пульс Вирмы Лоу, что сражалась за народ Тяньшан; Пинг Пан, что всем сердцем любил брата, но не мог этого сказать; спасение Мариам на Жестоколе, встреча с войдером-покровителем страха, убийство канонира-аскарийца. Во всех этих воспоминаниях Мариам будто вела его куда-то со словами: "Там будут испытания, ужасные чудовища и битвы." Разве он может проститься с жизнью сейчас? Ответом стали зубья трезубца, что уже разрезали плоть, медленно продвигаясь к сердцу… что стало в адреналиновом безумии биться с бешеной скоростью и желать разорвать всё вокруг в захватывающем сражении, только бы выжить и бороться вновь! Да! Дзин Пан не умрёт сейчас!
Войдерум Священного Писания стал ослабевать, и в глазах Дзина взыграла огромная решимость, после чего тот мощными потоками ветра разрезал трезубец, чьи зубья остались в груди паренька, однако это его совсем не волновало. Субхути отпустил Дзина и отпрыгнул назад, встав в защитную стойку, пока тёуган в адреналиновом безумии в боевой стойке подпрыгивал туда-сюда и с восторгом глядел на поле битвы, после чего движением ладони шутливо подозвал противника и сказал: "Давай, потанцуем!" Этот жест сильно взбесил Субхути, что сквозь зубы прошипел: "Да как ты смеешь?" Однако прямо сейчас Дзину не были ведомы правила приличия и всяческих манер — теперь в его глазах, будто буйным потоком, энергия прокричала что есть силы слова: "Я выиграю!", а войдерум Священного Писания вовсе переставал как-либо влиять на противника.
Чувство свободы Дзина било через край, тем самым подпитывая энергию войдерума ветра, что способствовал скорости и манёвренности, посему последующие удары Субхути совсем не достигали цели. Тогда в разум кардинала пробралась мысль о том, что в этом бою в случае поражения он имеет риск не то что упустить врагов народа, но дать им зайти слишком далеко. В его голове вырисовывались образы того, как шандийцы лишаются покровительства кардинала и больше не знают, у кого просить помощи и учения, а Малика остаётся без одной из своих сильнейших опор. "Не позволю, еретик…" — прохрипел Субхути, после чего сумел схватить Дзина и в порыве ярости швырнуть его в колонну, что от удара разрушилась и рассыпалась, поднимая над собой клубы пыли. И хоть Дзин успел нанести ранения пальцами-пистолетами, но боль вовсе не остановила Субхути, и тёуган пробил собой колонну и врезался в стену, после чего пытался встать, но пара рёбер потрескались и приносили боль во время движения. Тогда Субхути Бхат стал медленно двигаться и слушать покровителя, что давал ему советы о том, как прикончить мальчишку: "Сближай с ним расстояние: этот еретик доставляет кучу проблем издалека. Бей его и не жалей кулаков своих, обагрённых кровью лишь неверных, в чьих телах так и клубится злой рок. Не бойся, Субхути, добей его!"
Когда Субхути дошёл до ослабленного Дзина, схватил его за шею и поднял, после чего сказал ему последние слова, что накипели во время битвы:
— Малика — великодушная госпожа, и хоть я не хочу забирать твою жизнь, но мне придётся сделать это, дабы многострадальная Императрица могла спокойно служить своему народу. Да озарит твою… — сказал Субхути с таким спокойствием и серьёзностью, что не на шутку взбесил Дзина, что не дал кардиналу договорить.
— Это Малика — страдалица? Убивать меня не хочешь? Ты совсем идиот?! — прокричал Дзин, попутно приготавливая потоки ветра под ногами. — Если ты знаешь, что пережила Мариам, и продолжаешь думать, что Малика многострадальная, тогда ты круглый идиот!
— Мариам?.. — впал в ступор Субхути, услышав это имя из уст какого-то иноземца. — Откуда ты знаешь о ней?! Неужели она жива? — опустил взгляд от шока кардинал.
В этот момент в голове Субхути царили и радость, и шок, и печаль — неужели наследница Малики, юная госпожа, сумела выжить? Эти мысли гремели праздничным салютом, но их гасил шок от того вопроса: "Почему о ней знает этот тёуган?" Однако теперь не было времени на размышления о пропавшей наследнице, ибо Дзин решил крепко схватиться за руку кардинала и отправиться с ним на сапогах для пасу в полёт, пробив его макушкой потолок, а затем и крышу. Субхути получил сильные удары по голове, и когда противники оказались над храмом, в небе, кардинал начал бить надоедливого тёугана, чтобы перестал летать, но Дзин держался мёртвой хваткой за шандийца. И когда те оказались на высоте десяти метров, Субхути, чьи нервы уже были на пределе, требовал отпустить его, на что Дзин улыбнулся и подумал: "А почему бы и нет?" и с улыбкой разжал руки, после чего кардинал отправился в свободное падение, но всё на этом не кончилось! Падая с высоты в десять метров, Субхути достал из-под кандуры чакры 31 и собирался метнуть их со всей силы в Дзина, целясь ему в сердце и шею. Быстрые лезвия были готовы устремиться к летящему вверх Дзину, что готовил добивающий приём — палец-винтовку, собирая вокруг своей руки мощные потоки для выстрела, а шандиец тем временем успел приземлиться на крышу храма и быстро залезть на золотую статую чаши с пронзённой стрелой гранатом. Тогда кардинал метнул чакры, после чего этот сильный и решительный шандиец решил покончить с тёуганом, вырвав мощными руками из статуи чёрную стрелу, чтобы затем что
