Остальные расселись вокруг костра, но Контейнер устроился чуть вдалеке. Ему, листоноше, не так был страшен ночной холод, а если долго смотреть на огонь, даже его великолепное ночное зрение начинало деградировать. А Контейнер хотел держать темноту под контролем. Мало ли что. Он вообще все любил держать под контролем.
Опять залаяла собака. Теперь радостно, но хиппари шарахнулись, как от чумы.
– Слушай, Олег Игоревич, заткнул бы ты свою псину, а? – попросил Контейнер. – Как ее, кстати, зовут?
– Карма, – ответил капитан, пробираясь между хиппарей и высматривая причину лая собаки.
Причиной оказался щуплый и очень грязный пацан, которому Карма вылизывала лицо, а тот хохотал от восторга.
– Юнга? – изумился Олег Игоревич. – Мишка, ты? Ты что тут делаешь?
Мишка – лет ему было семнадцать от силы – вскочил на ноги, покачнулся (успел накуриться уже), принял некое подобие стойки «смирно» и козырнул.
– Товарищ капитан! – пробормотал он заплетающимся языком. – Разрешите доложить! Судно затоплено! Команда разбежалась! Все подались, кто куда! Я примкнул к колонии хиппарей! Тут кормят и дают шмаль!
– Ох, дурень… – вздохнул Олег Игоревич. Карма согласно заскулила. – Ох, балбес малолетний… Что ж они, суки, творят? Детей – или в армию, или на дурь сажают?
Контейнер подошел поближе. Мишка-юнга выглядел хреново: бледная кожа, запавшие глаза, тусклый взгляд. Будто сто лет ему, а не семнадцать.
– Разрешите пригласить вас к костру! – отрапортовал мальчишка-наркоман. – Угощайтесь, на ужин – кулеш!
– Спасибо, воздержусь, – сухо ответил Контейнер.
Юнга едва не разрыдался.
– Нельзя отказываться, – сказал капитан Олег Игоревич. – Флотская традиция. Преломить хлеб, похлебать из одного котла.
– Ладно, – махнул рукой Контейнер. – Давай свой кулеш.
Жрать хотелось адски.
Пока отряд расправлялся с подгорелой кашей с мясом, капитан выспрашивал у юнги Мишки о судьбе остальных членов команды. Мишка ничего не знал, только глупо улыбался и осоловело кивал. Карма лежала на земле, положив голову мальчишке на колени. Он гладил собаку и опять улыбался – не по-наркомански, накурившись, а искренне, совершенно уверенный, что теперь, когда капитан и его собака рядом, все будет хорошо…
Контейнеру даже стало жалко пацана. Для того, чтобы все было хорошо, предстояло много и долго работать. Для начала надо было убить очень много злых людей. Ради таких вот мальчишек – чтобы они не курили дурь у костра ночью в степи, а бороздили Черное море на белоснежных парусниках…
У Контейнера вдруг закружилась голова. От хиппарей отделилась маленькая тень и спросила тонким девичьим голосом:
– Как вам кулеш? Понравился?
Из последних сил, уже проваливаясь в забытье, Контейнер подтянул к себе котелок и понюхал. Пахло странно – но даже обостренное обоняние листоноши не предупредило его о неизвестном наркотике.
– Сука, – сказал он. Тень ответила переливчатым хихиканьем.
Потом Контейнер потерял сознание.
* * *
Очнулся он в темноте – настолько плотной и густой, что, даже открыв глаза, он не сразу понял, что действительно пришел в сознание. В ушах гудело, во рту было гадко.
«Что же они нам подмешали, сволочи?»
Сделав пару глубоких вдохов и выдохов – провентилировав легкие и насытив кровь кислородом, Контейнер сел. Могучий организм листоноши боролся с токсинами, в печени покалывало. После недолгой рези в глазах заработало ночное зрение.
«Так, где это мы? Ага, понятно. Яма. Земляная тюрьма. Она же – зиндан. Сверху решетка, поверх нее – лист жести, поэтому тут так темно.
Атаманша Пеева в глубоком отрубе, едва дышит. Боевой Зяблик Олька дышит часто и неровно, веки подрагивают, видимо, что-то снится – значит, скоро проснется. Старпом Ренькас спит, как младенец, чуть ли не улыбаясь во сне. Капитан Олег Игоревич в кататонии. Псины Кармы не видать – ну да, она умная тварь, она кулеш не ела. Юнга Мишка лежит, как бревно.
Подсчет окончен. Бравый разведывательно-диверсионный отряд остатков клана Листонош в ходе выполнения миссии был обманут и одурманен бандой хиппарей, накачан наркотиками и посажен в яму. Печальный финал героического задания.
Хотя почему – финал? Вроде все живы, еще побарахтаемся. Откуда такая тоска? Интоксикация, вот откуда. Здорово нам дали по мозгам».
Контейнер встряхнулся, как капитанская псина после купания, и пошел будить отряд.
Зяблик и Ренькас очнулись легко и быстро. Пеева просыпалась мучительно долго, а очнувшись окончательно, уползла в сторонку блевать. Капитана разбудить не удалось – он дышал, пульс был ровный, но ни на какие внешние раздражители не реагировал, будто впал в кому. А вот юнга Мишка…
Видимо, для молодого и истощенного наркотиками организма доза кулеша оказалась летальной. Мальчишка успел окоченеть, никаких шансов на реанимацию.
– Вот гады, – возмутилась Олька Зяблик. – Детей травят, твари!
– Добро пожаловать в прекрасный новый мир, – цинично проговорил Ренькас. – Здесь мутантов убивают и сваливают в братские могилы, а детям предлагают выбор – идти служить в армию или тихо гнить от наркотиков. Всех несогласных сажают в земляные ямы. Ах, как славно живется в освобожденном от мутантов Крыму! Да здравствует Союз Вольных Городов Крыма! Многая лета Ферзю и жирному ублюдку Правдорубу!
– Хватит, – сказал Контейнер. Он понимал, что так из старпома выходит испуг, но сарказм был тут неуместен. – Надо думать, как отсюда выбраться и что делать потом.
– Как выбраться, я пока не знаю, – хрипло сказала атаманша Пеева, – а вот что делать потом – прекрасно себе представляю. Я ведь эту стерву узнала…
– Какую еще стерву? – не поняла Олька.
– А ты что, не узнала повариху? Ту, что нас кулешом угостила? Это ж Светка Новикова, потаскушка лагерная! Наркоманка конченная! Я ей кишки выпущу, спину сломаю, голову оторву! Паскуда!
Запас ругательств в лексиконе атаманши внушал уважение.
Ее гневные вопли привлекли внимание охраны. Лист жести мерзко загромыхал и сдвинулся в сторону. В яму упали косые лучи солнца. Над краем ямы показалась бритая голова охранника.
– А ну тихо там! – рявкнул он. – Молча сидеть! А то помоями оболью!
– Пожрать дай, – потребовал Контейнер. Надо было любой ценой заставить охранника открыть решетку и спуститься в яму, остальное было бы уже делом техники.
– Еще чего! Жрать не положено! И так вон харю отъел! – заржал охранник.
– Ну хоть парашу спусти, – попросил Ренькас. – Что нам, на стены гадить? С нами женщины!
– Ссы, куда хочешь, – охранник был неумолим.
– А нас в кустики проводишь? – хлопнула ресницами Олька.
– Не-а. Знаем мы вас – сначала в кустики отпусти, потом обедом накорми, потом – женись. Вам только и надо, чтобы мужику на шею сесть! – охранник откровенно издевался.
