– Я старался накормить ее коровьим молоком, но она не стала его пить, не знаю почему… – Олег был по-настоящему испуган ее словами.
– Конечно! Ей нужно материнское! Уж я-то знаю. У меня тоже были дети, они умерли от голода, а моего отца зарезали во время проклятых обрядов три года назад. Я не видела, кто это сделал, но если бы узнала, я вырвала бы этому ублюдку глаза.
Затылок Олега мгновенно заледенел, засосало под ложечкой, но лицо оставалось невозмутимым.
– На твоем месте я поступил бы точно так же, – ответил он непослушными, будто заиндевелыми на морозе губами. – Теперь ты можешь отомстить. Скоро здесь будут воины, человека четыре. Если думаешь, что у тебя хватит сил, напади на них.
– Это мое дело. А вот куда ты теперь собрался? – спросила она, все еще недоверчиво глядя на юношу, чья история была слишком невероятной, чтобы делать однозначные выводы.
– В Таганрог, – он закинул автомат за спину.
– Таганрог – мертвый город, – женщина сверкнула глазами, но уже не так зло, как в начале разговора. – И там радиация, если знаешь, что это такое.
– Мне больше некуда спрятаться. И ты же сама сказала, что ребенку нужно материнское молоко. Может быть, там кто-то живет. Дай мне пройти, я могу заплатить, – Олег снял с пояса пистолет и протянул. – Он получше, чем ваши стрелы.
Атаманша махнула рукой, и ее люди опустили луки.
– Как пользоваться этим? – женщина разглядывала пистолет, лежащий на ладони Олега.
Юноша привычным движением дослал патрон в патронник и передал пистолет атаманше.
– Просто нажимаешь на…
Олег хотел сказать: «на спусковой крючок», но в последний момент подумал, что бросаться терминами не стоит, дабы снова не вызвать подозрений. Крестьяне ведь не знакомы с воинским искусством.
– Прицелься, вот сюда нажмешь, и эта штука будет стрелять. В нем восемь патронов.
Женщина кивнула, засунула пистолет за пояс брюк, и в ее лице явственно обозначилась решимость.
– Мне нужно идти, – сказал юноша, – если все же захотите сделать засаду, не забудьте заранее распределить цели, чтобы в первые секунды убить как можно больше, иначе будет очень трудно одолеть их.
– Не забывай менять пеленки, папаша, если не хочешь, чтоб ребенок сопрел в такую жару. И не думай, что я поверила в твои россказни, но ради девочки надеюсь, что вам повезет, – атаманша неопределенно кивнула и отвернулась.
Больше разговаривать не имело смысла, и Олег быстрым шагом двинулся прочь. Сколько он потерял времени? Наверное, минут двадцать. Жалко, конечно, лишился «Макара». Скорее всего, его и так бы пропустили, но что сделано, то сделано. Хоть бы эти беглые не струсили и попытались задержать погоню. Конечно, против карателей у необученных рабов мало шансов. Их перебьют, как мишени в тире.
Олег остановился. Вдруг ему подумалось, что если бы он возглавил засаду, то, кто знает, может, удалось бы полностью уничтожить группу преследования, а значит, у него появилось бы дополнительное время, может, даже два-три дня… А еще у юноши заскребло на душе. Получалось как-то нехорошо: рабы будут принимать бой, а воин убегает, как последний трус, как заяц от лютоволка. Но ведь атаманша даже не сделала попытки предложить ему остаться… да и захотела бы она слушать незнакомца и подчиняться его указаниям? Скорее всего, нет. Но самой главной причиной, которая заставляла ускорять шаг, был тот факт, что среди них не было женщин с грудными детьми, и значит, раздобыть материнского молока было невозможно.
Олег возблагодарил всех богов, что помогли ему выбраться из заброшенной деревни, но тревога возрастала. Пускай даже дикари задержат оперативную группу еще ненадолго, все равно, это очень, очень мало! Наверное, теперь он должен был передвигаться в таком же ритме, как и каратели: пять минут бегом – пять быстрым шагом. Пять бегом – пять быстрым шагом…
Глава 7
Много ли силы в словах, если их не подкрепишь делами?
Группа преследования, выдвинувшись из Лакедемона, в скором времени оказалась на Мариупольском шоссе. Как и думал Олег, каратели передвигались, чередуя бег с быстрым шагом. Семен специально был поставлен в конец колонны, чтобы подгонять рабов, если те, не привыкшие к подобным нагрузкам, будут замедлять группу.
Ане, за два года позабывшей, что такое полноценная тренировка на выносливость, приходилось трудно. Она пыхтела, раскрасневшись, обливаясь потом и тяжело дыша, но не отставала. Казалось, что один только взгляд, брошенный на ненавистного мужа, придавал ей дополнительные силы.
Тяжелее всех было Артуру. Вчерашняя пьянка и бешеная утренняя беготня давали себя знать. Его мучили одышка и жажда. Он то и дело тянулся к фляге и, спустя полчаса, осушил ее до дна.
Рабы, одетые в холщовую одежду беглицкого производства, без оружия и броников, но с тяжелыми вещмешками, не доставляли почти никаких хлопот замыкающему колонну, несмотря на то, что никогда в своей жизни они не совершали марш-бросков. Только однажды Семен прикрикнул на споткнувшегося о выбоину недотепу. Видимо, обещание свободы (в случае успешного возвращения в Лакедемон)окрыляло глупцов, которые не подозревали о своей настоящей участи.
И все-таки, опытные воины Григорий и Николай постоянно отрывались от группы на десять-пятнадцать метров, после чего вынуждены были притормаживать, дожидаясь остальных.
Спустя два часа каратели приблизились к заброшенному поселку, который на карте был обозначен как «Русский колодец». Наследник дал знак остановиться. Согнувшись и опершись руками о колени, Артур, задыхаясь, бормотал:
– Ну… мля… знать бы… да ведь он, ещё… ой, мля-а-а… он нарочно, сука!..
Аня, хоть и сама тяжело дышала, с нескрываемым злорадством поглядывала на мужа.
– Гриша, сделай замер фона, – Николай отдал распоряжение, чтобы хоть как-то оправдать заминку, а затем обратился к наследнику:
– Артур, нам нельзя останавливаться.
– Отстанешь – ждать тебя никто не будет, – съехидничала Аня.
Номинальный командир отряда выпрямился, посмотрел мутным взором на Николая, потом на жену и, не говоря ни слова, кивнул.
– Семьдесят два микрорентгена, – доложил Григорий, пряча дозиметр.
Николай снял шлем, протер рукой мокрую лысину:
– Десять лет назад такой фон стоял в Лакедемоне, так что все нормально. Двигаемся дальше.
– Стойте, – лицо Ани стало вдруг серьезным, даже испуганным, она подняла руку с растопыренными пальцами. – Там впереди… впереди… кто-то есть…
– Кто там может быть? Ящерицы? – Артур уже слегка оклемался, к нему вернулась всегдашняя самоуверенность.
– Там люди, – убежденно сказала ему жена. – Я вижу.
– А, я ж и забыл, ты у нас стала всевидящей, – лицо наследника искривила насмешка.
