Только-только рассвело, и на улице было совершенно пусто, лишь иногда цокали копыта конных казачьих патрулей. Элли Харзина проснулась, чтобы попить воды. С вечера её мучила обида на Кольку Стрелкова — обещал зайти и не зашёл, даже позвонить не удосужился. Обида была неожиданно глубокой, хотя Элли убеждала себя, что пара поцелуев в госпитальной палате и регулярные дружеские встречи ни к чему не обязывают. Ни его, ни её. А значит, и она тоже свободна, только… только вот ей не очень-то хотелось быть свободной от Кольки…
Вернувшись в постель, она улеглась поверх одеяла и, вздохнув, стала смотреть в окно, за которым, в сущности, начался новый день. Пятница…
А если с ним опять что-то случилось? Да нет, конечно, просто он наверняка заночевал у Славки или Стопа, а то и вообще в штабе отряда. Нет, в штабе — вряд ли. Может, он и изменился, но к пионерским реалиям относился по-прежнему с насмешливым пренебрежением. Отказался петь на концерте на Праздник воинов…
Элли усмехнулась в потолок. Отказался, и был в тот момент похож на принявшего боевую стойку боксёра, атакуемого со всех сторон, хотя никто на него особо и не наседал. А потом принёс Стопу картину, страшно смущаясь при этом. О небо, как этим мальчишками хочется, чтобы их считали железными, и как часто им не удаётся такими остаться…
Взгляд девушки — рассеянный, холодноватый — вперился в окно. И вдруг Элли вскочила с постели, протянув руку к столу, на котором лежал небольшой "байкал-441".
В окно стучалась человеческая рука.
— Элли, открой! — послышался знакомый голос, и Элли, оставив пистолет, распахнула створки. За ними — подбородком на уровне подоконника — маячило улыбающееся колькино лицо.
— Не ждала? — шёпотом просил он.
— Ой! — Элли оглянулась, словно сзади кто-то мог быть. — Четыре утра, ты почему не спишь?!
— У тебя сегодня срочные дела есть? — проигнорировал вопрос Колька.
— Нет, — пожала плечами девушка, становясь коленками на стул и заинтересованно нагибаясь вперёд.
— Никаких? — уточнил Колька.
— Никаких.
— Совсем никаких? — продолжал допытываться юноша, удобно устроившись за окном.
— Да нет же! — уже сердито сказала она.
— Фу! — картинно-облегчённо выдохнул юноша, опираясь сложенными руками на подоконник. — Собирайся, оставляй сообщение и поехали!
— Куда?! — ошарашенно спросила Элли.
— О. А разве я не сказал?! — поразился Колька. Элли испытала сильнейшее желание укокошить его на месте.
— Прекрати издеваться! — она стукнула парня кулаком по плечу.
— Ладно, ладно… — Колька скривился, потёр ушибленное место. — Дерётся ещё… Через полчаса отходит струнник, за час будем в порту Балхаша, а там два с половиной часа экранопланом — и мы на юго-западном побережье! А в воскресенье вечером или в понедельник утром вернёмся! Там сейчас здорово, и потом, — Колька прищурился не без ехидства, — это же уже Империя, на родине побываешь…
— Сейчас, — Элли соскочила в комнату. — Оденусь и деньги с документами возьму.
— Стой, дурочка, — Колька легко оседлал подоконник. — Насчёт денег. Деньги у меня есть свои. Ну, то есть… — он вдруг смутился. — Ну, на нас хватит. На всё.
— Из наших больше никто не едет? Отвернись, — приказала Элли.
— Человек двадцать собираются на трёхчасовой, на совете долго думали, кого коротким отдыхом-с премировать-с. В Империи. С. Да мы там раньше будем, не хочу со всеми толочься, — Колька говорил это, честно стоя спиной к окну. Элли между тем прыгала по комнате, влезая в белые шорты-юбку.
— Я сандалии надену?
— Лучше кеды. Вдруг по скалам полазать захочешь.
Элли засмеялась. Выдвинула из обувной полочки золотисто-алые кеды, весело сказала:
— А знаешь, ведь это первый раз, когда я соглашаюсь вот так куда-то ехать с парнем… ну, индивидуально. Не организованной группой.
Колька хмыкнул. Он считал имперские деньги, разложив их на подоконнике: четвертной, две десятки, пятёрка, шесть рублёвок, три рублёвых монеты, золотой червонец, кучка мелочи рублей на пятнадцать. Мысль о поездке с Элли стукнула ему в голову внезапно, и сейчас он весело думал, что после неё останется с почти пустыми карманами на полмесяца как минимум. Не брать же из "казённых сумм"… А, ерунда. Элли между тем затянула шнуровку и развила мысль о поездке:
— И от тебя зависит, насколько удачным будет этот мой первый опыт.
— Я постараюсь, — Колька сгрёб финансы и побарабанил ладонями по подоконнику. — Идёшь ты, или нет?!
— Вот, всё, — Элли магнитом прищёлкнула к спинке стула листок из блокнота с запиской, забросила на плечо сумку для теннисных ракеток, набитую разной мелочью. — Р-разойдись! — и она выпрыгнула в окно мимо отшатнувшегося Кольки. Он сразу же спрыгнул в сад следом за ней, захлопнув за собой окно. Спросил:
— Ничего не забыла? — он глянул на небо.
— Враньё, что девушки всегда и всё забывают, — Элли тоже посмотрела туда же. — Что, бомбёжка ожидается?
Колька опустил взгляд и оценивающе окинул им Элли. Медные волосы девчонки оттягивала за спину белая лента, там они рушились искристым водопадом до лопаток. Чёрная майка с алой надписью "ВРЕМЯ ЛЕТЕТЬ!" плотно облегала бюст и была подкатана под самую грудь, открывая плоский загорелый живот. Белые широкие шорты и лёгкие кеды дополняли весьма симпатичную картину, и Колька одобрительно кивнул. Элли погрозила ему пальцем:
— Ты на меня не смотри. Ты вези, куда обещал, и помни — я сейчас разъярённая девушка на выходных и мои ожидания обманывать опасно!
— Ну, побежали, — Колька подхватил с земли чёрную сумку с эмблемой дорожного корпуса Империи — чёрно-золотая кабина старинного грузовика "в лоб" с надписью золотом "ВСЕГДА В ПУТИ". Он сегодня тоже изменил своей обычной "коже", одевшись в жёлтую лёгкую рубашку навыпуск, бледно-голубые джинсовые шорты и белые кеды на босу ногу. Так он выглядел совсем мальчишкой, без "автоматной" угловатости, которую ему придавала кожаная "униформа". А то, что он улыбался — весело и немного смущённо — довершало это впечатление.
Они перескочили ограду, словно соревнуясь друг с другом — и также "соревновательно" побежали по улице плечо в плечо, перебрасываясь ничего не значащими короткими фразами. Солнце ещё только всходило, было прохладно. Очевидно, только что проехала "поливалка", асфальт зеркально поблёскивал и пахнул свежей водой и — немного — извёсткой.
— А почему ты решил пригласить именно меня?
— А у меня больше нет подружек. Ты ж знаешь, я одиночка.
— Я думала, я этим покончено. И вообще, хватит всё время это повторять. Забыть боишься?
