Взревел мотор, «Хонда» дала задний ход. Аллен все никак не мог попасть в шофёра, или попал, но на том был одет бронежилет. Распахнулась задняя дверца с другой стороны, высунулся человек с поднятой в замахе рукой. И Аллен, и Сол выстрелили в него, и граната, предназначенная им, была брошена прямо рядом с лежащей без сознания Джулией.
– Ложись! – крикнул Ха, сам скрючиваясь за рулём.
Сол упал, увидел боковым зрением, как падает далеко отпрыгнувший Аллен, как разбегаются случайные свидетели.
Граната взорвалась, просвистели осколки. Поднимаясь, Сол стал осознавать, что взрыв произошёл рядом с Джулией.
Не требовалась квалификация медика, чтобы понять необратимость происшедшего. Джулия была мертва. Кошмарное зрелище. Если бы так погиб кто-то другой, Сола бы обязательно вырвало. Но ведь это же была она, Джулия…
Бестолковый, случайный характер происшедшего поначалу «облегчал» восприятие. Казалось, что это всего лишь видение, один из возможных вариантов, результат воздействия наркотического газа. Сол почти отключился. Его тащили за руки, вталкивали в машину. А видение не исчезало, оно сливалось с реальностью, оно стало самой реальностью. В этом мире больше не было Джулии: смеющейся, плачущей, ругающейся. Живой Джулии. Было лишь безжизненное тело Джулии, исковерканное множеством маленьких кусочков металла.
«Нелепо, нелепо, нелепо, – твердил сам себе Сол, – эта дурацкая граната… Если бы мы не стреляли, если бы мы выстрелили на мгновение раньше, если бы мы изрешетили „Хонду“ ещё раньше…»
Они подъехали к своему мотелю. Ха выскочил, забрал оставшиеся вещи. Поехали дальше, Сол не знал, куда именно. Потом он понял, что и Ха с Алленом не знают сами.
– Ну съешь ты хоть что-нибудь! – Аллен заботливой нянькой склонился над Солом. – Попей! К чему эти голодовки? Мне ужасно жаль, что так получилось. Но ведь это же необратимо! Необратимо! Каждую минуту умирают тысячи людей. Все они чьи-то жены, мужья, дети, родители. Жутко, но ведь ты не одинок. Смерть – это часть жизни.
– Она не была моей женой или подругой, – прошептал Сол. – Она была частью меня самого. Умерла она – умер я.
– Ну что ты говоришь? Люди живут без своих рук и ног. Кончай плакать, ты тоже будешь жить.
– Легче потерять часть тела. – Сол говорил даже не для Аллена, он просто мыслил вслух. – Потерять часть души куда тяжелее. Ведь только кажется, что я спал с ней и разговаривал. Нет. Мы с ней почти сразу стали одним существом. Это же невероятно: блестящая красивая гордая интеллектуалка и иммигрант, не совсем свободно владевший английским. Случайное знакомство превращается в прочнейшую связь. Почему? Да она была мне необходима! Я уже не мог её упустить! До неё я жил… я стоял на канате, мог опереться только на воздух, я не знал Америки, Америка не хотела знать меня. Это был даже не воздух, а вакуум. Джулия стала моим воздухом, моей Америкой.
– Сол! Слышишь, Сол! Ты нечаянно проговорился. Это был симбиоз. Тебе было очень тяжело, с помощью Джулии ты облегчил себе адаптацию. Но ведь на её месте могла быть и другая женщина. То, что ты говоришь, это старо как мир.
– Заткнись! Благодетель нашёлся! Нам было так хорошо вместе… Если бы не вы, с вашим Мировым Добром… Скажи, много добра оно мне принесло? Только зло. Если бы ты…
Сол подавился словами. Он хотел кончить фразу: «…не стрелял, то она была бы жива», – но вспомнил, что стрелял сам. В отношении него, Сола, этих «если» набиралось куда больше. Если бы он, понимая угрозу для Джулии, вспоминал о ней не от случая к случаю, а регулярно, несколько раз в день проверял её вероятностную линию, – ничего бы не случилось. Если бы он не был эгоистом и относился к Джулии как к свободной женщине, свободному человеку, а не как к продолжению самого себя, она тоже была бы жива. Ведь он… ведь обязан же был понимать, что между ним и нормальными людьми пролегла незримая черта, что его руки покрыты кровью и копотью от адского пламени, а над головой висит такое лезвие, рядом с которым Дамоклов меч – детская игрушка. Джулии не было места рядом с ним! Он должен был не удерживать её, а отпустить на волю. Она имела полное право искать и найти своё счастье. Если не с Патриком, то со вторым, с третьим, четвёртым… какой бы он не был по счёту, это уже её личное дело.
– Извини, Аллен, – сказал Сол. – Я сам во всём виноват. Это я её убил. Лично.
– Хватит! Слезы, сопли, слюни – не по нашей части. Ты не виноват. Её смерть нелепа, как нелепа вся жизнь человеческая. А с твоей жизнью, вообще, что-то не в порядке. Ха приедет – обсудим.
– Где Ха?
– Меняет машину. У нас же была уйма свидетелей. Запомнить могли машину и меня. Я пока отсиживаюсь, а от машины мы срочно избавляемся. Ещё Ха посоветуется с нашими пророками относительно тебя. Так больше продолжаться не может.
– Что?
– Как это, что? Необъявленная война. Пока односторонняя, но ведь мы можем ответить. Только стоит ли?
– Что ты думаешь?
– Отложим дискуссию. Две головы хорошо, а три – лучше. Да ещё после консультации… Лично я бы затих, залёг на дно. Я знаю одно местечко в Колорадо… заброшенное ранчо, что ли. Там можно продержаться против целой армии, особенно, если взять ещё дюжину ребят для охраны. Но с другой стороны – глупо терять темп, отдавать противнику инициативу.
– Эх, когда она у нас была, инициатива?
– Была, была… Послушай меня, поешь, попей, вот снотворное. Хорошо?
Перед сном Сол попытался хоть каким-то образом заглянуть в своё будущее. Конечно, это невозможно, но судьба ранчо в Колорадо… Сол увидел это ранчо, увидел его окрестности: жёлто-серые холмы, покрытые скудной растительностью, в свете заходящего солнца. А над холмами, с западной стороны, выныривая из-за горизонта, поднимались вертолёты. Чёрными силуэтами они всплывали в ослепляющих солнечных лучах и лишь вспышки пулемётных очередей выделялись на этих силуэтах.
– Кто бы мог подумать, что у Мирового Зла есть свои военно-воздушные силы? – пробормотал засыпая Сол.
Утро, как всегда, ознаменовалось шумом заработавших автомобильных двигателей. Постояльцы покидали мотель. Шум разбудил Сола, но воспоминания о вчерашней трагедии отнимали всякое желание раскрывать глаза. Вставать и продолжать жизнь в мире, где больше нет Джулии, не хотелось. Почему люди почти всегда живут вопреки своим желаниям?
Кто-то прошёл по коридору. Знакомые шаги. Ха? Неужели только вернулся? Или уже успел куда-то съездить?
Сол вскочил с постели. Стоило полежать ещё несколько секунд, и он опять «потечёт». Жалко Джулию, жалко себя… Эх! Одно лишь действие может его спасти. Драться, бежать, убивать – только не сидеть захлёбываясь от жалости.
