Вот и сейчас пара небольших пичужек вспорхнула метрах в двухстах, над достаточно высокими, но тонкими и хрупкими кустарниками. Качнулись верхушки, ближе, еще ближе. На темнеющую поляну огромными прыжками, бесшумно как призрак вымахнул огромный зверюга с громадными светящимися глазами. Голована была в явном ступоре, и от нее шла волна полнейшего непонимания.
„Нет крупных хищников!!!“ — успел подумать я, ловя на мушку стремительно двигающуюся ко мне фигуру. Выстрел! Еще один!
— Что за нахер!!! — изумленно пробормотал я, перезаряжая ружье, и провожая взглядом крупного, можно сказать здорового ушастого зверя с окровавленной спиной, промчавшегося мимо меня с Гердой огромными прыжками. — А где верхняя часть с глазами? Куда она делась? Я же в нее стрелял!
Но зверь уже ускакал, исчезнув в качнувшихся кустах, а Герда внезапно вытянулась в струнку, и осторожно двинулась вперед, по следам странного зверя, туда, где только что было чудо-юдо. Ну и я, взведя курки ружья, тоже потопал за ней, оглядываясь и держа ружье наизготовку. Представив себя со стороны, психованно усмехнулся — кальсоны и весь в патронташе, ружье и револьвере.
Герда уже принюхивалась к чему-то, грудой мокрой ветоши валяющемуся посреди кустов.
— Да уж, — я попытался не заржать, но не получилось. Видимо, отходняк, но ржач меня пробил конкретный такой, минут несколько хохотал, до слез. Голована недоуменно поглядев на меня, уселась рядом с огромным филином, которому я удачным попаданием снес пулей голову. Вообще-то целил в середину силуэта, но зверь, которого закогтил этот крылатый хищник (заяц его зовут, вспомнил), скакал как сумашедший, пытаясь сбросить его со спины.
— Что делать будем, Герда? Это вообще едят?
Голована фыркнула, передала образ бурящей мясной похлебки, и, взяв птицу за основание огромного крыла, хромая потащила добычу к нашей стоянке. Потом знакомое мне только по инструкции ощипывание и опаливание птицы, которая на самом деле была огромна. Распахнутые крылья были длиннее моих вытянутых в разные стороны рук. Ну, померил я так, взял за кончики крыльев, и вытянул. Так что метра два с половиной точно есть, большая птичка. И красивая была когда-то.
Впрочем, съев большую часть мяса, мы с Гердой решили, что она и достаточно вкусная. Хоть и жилистая. Впрочем, от хорошего летуна что еще ждать? Зато супчик наваристый получился, захотелось жиденького. Герда-то отказалась, она и кашу последнее время с явной неохотой ест, предпочитает чистое мясо. Гурманка, етицкий кот.
Закончили ужин уже в полной темноте. Только угли рдели, то темнея и покрываясь легкой пленкой остывшего пепла, то по новой разгораясь под легким ветерком. Из-за горушки выкатилась вторая луна, и вместе с первой оно составляли причудливый дуэт на звездном небе. Окружающие долину горы пытались врезаться в небо и отпечататься на звездах, но были мелковаты для этого, и просто обозначали свое присутствие. Впрочем, восточнее горы уже были намного серьезнее, я там наблюдал минимум пятитысячники, и похоже, что дальше на восток горы еще подрастут.
Пару раз звезды закрывали огромными бесшумными призраками родственники нашего с Гердой ужина. Ох и огромные эти филины, на самом деле. Легко журчала речка по камням и корягам берега, заполняя полянку легким туманом. А ведь я не подумал. Ночи уже прохладные, река теплая. Тут утром такой туман может быть, что все насквозь промокнет. И потому я впотьмах подбросил кизяков с сухими веточками (вот почему мне пришлось коровье дерьмо собирать отсюда выше по склону — отсырело все ночью!), и сложил рюкзаки в одно место, укрыв их пледом. Ткань плотная, намокает неохотно. Глядишь, и не очень все отсыреет, тем более, что продукты в пакетах и в рюкзаках, а оружие смазано.
И уже после этого завалился на приготовленную лежанку, накрывшись шинелью и пледом, проверив перед этим ружье и карабин. Уже привычно к спине привалилась голована. Какое то время я еще лежал, глядя как звезды исчезают в тумане, но вскоре заснул. Впрочем, почти сразу проснулся от шелестящего гула, прошедшего над долинкой, усевшись на лежанке и держа в руках карабин. Геликоптер пролетел, что ли? Но гадать так ли это не стал. Толку от этого нет, ничего это не изменит. Потому снова уложил мосинку рядышком, погладил встревоженную Герду по загривку, и завалился заново. Солдат спит — служба идет. К ссыльнопоселенцам это так же относится, а учитывая мой пожизненный — мое дело. Хочу сплю, хочу песни пою.
Через четыре дня я стоял на перевале через небольшой хребет. Ниже шел спуск снова к лесам и к реке. Так сказать, к промежуточной точке этого путешествия. За рекой полста километров — и начинаются обитаемые земли, города и поселки. Впрочем, расслабляться совершенно не стоит, здесь могут съесть в пяти метрах от порога с таким же успехом, как и за сотню верст от дома. Тем более что у меня не то что дома, угла нет где голову приткнуть.
Чуть передохнув, сгрызя с Гердой по сухарю, я подцепил осточертевшую волокушу, и тронулся вниз по тропке. Тропка так себе, едва намечена. Скорее козья, чем людская, но хорошо проходима. Вообще, склон, на счастье, пологий, плотный. Впрочем, ниже, на осыпи, под ногами камень ехал, но так, пугая. Так что через три часа я с подругой спустился до первых серьезных деревьев. А там и ручеек нашелся, и хворост, чтобы костер разжечь и кашу сварить.
Но не успел я сломать первую хворостину, как Герда насторожилась, и послала мне сигнал опасности.
— Что еще? — держа в руках дробовик, уточнил я. Но голована пока просто слушала что-то, доступное только ей. Ну конечно, слух-то у нее не моему чета, раза в два лучше.
Дослушав, Герда коротко и зло рыкнула, передав мне образ злого шерифа. Впрочем, не шерифа, а кого-то злого и безжалостного. Потом передала образ меня, идущего за ней.
— Думаешь, стоит идти? — я закинул на ближайшую развилку все рюкзаки, прихватив их к ветвям веревками. Проверил револьвер, карабин, подумав, взял дробовик. Накоротке страшное оружие.
— Веди, Сусанина, — и я пошел вслед за сторожко шагающей голованой. В кровь плеснуло привычной яростью охоты на двуногих. Так, в меру, чтобы в голове прояснилось, и кровь разогналась.
Через километр я впервые услышал то, что слышала голована. Крики. И если бы Герда не передала бы мне, что это кричит человек, в жизни бы я в это не поверил. Ладно, идем вдоль берега небольшой спокойной речушки, вдоль нее далеко слыхать, вокруг уже лес, который неплохо гасит звуки. Несмотря на кажущуюся тишину. Я уже научился не обращать особого внимания на свист ветра, шелест и шорох листвы и веток, птичьи крики вызывают настороженность лишь некоторые.
