Для начала он что-то сказал Белому, и тот увел Цыгана в дом. Потом каким-то образом заставил «тупых» прекратить мордобой. Умыл раненого водой из принесенного Большим ведра и занялся его физиономией. Гош опустил бинокль и достал сигареты.
Добрых полчаса он наблюдал за тем, как «тупые» бесцельно слоняются по ферме, глупо озираясь и перебрасываясь короткими фразами. За это время между ними возникли еще две коротких ленивых драки. Наконец Сан Сеич закончил обрабатывать пострадавших. БТР, подав задом, вытолкал со двора раздолбанный «Ниссан». Гости с видимым трудом отодрали разбитый джип от своего броневика и спихнули металлолом с дороги, при этом поставив на крышу. Снова чуть не поцапались между собой, но все-таки расселись по оставшимся машинам и упылили в город.
Гош повалялся немного на мягкой траве под березами, а потом навьючил на себя рюкзак, повесил автомат на шею и неспешно двинулся по направлению к ферме. Домой. Обедать.
* * *
Белый, Цыган и Большой сидели за покосившимся столом в небольшом запущенном садике позади дома. Троица ела консервированные сосиски, по очереди выуживая их пальцами из узкой высокой банки, и запивала холодным молоком.
— Гошка! — обрадовался Большой. — Ну, ты как?
— Ничего, спасибо. Думаю, лучше, чем некоторые.
— Ерунда, — кивнул Цыган с набитым ртом. — Пара синяков. Ваш Цыган — настоящий индеец.
— Я уж думал, тебе конец…
— Я тоже, — согласился Цыган, утвердительно мотая головой.
— Ты чего вернулся? — спросил Белый.
— Не понял, — удивился Гош, присаживаясь на край скамьи.
— Ну-ну… — пробормотал Белый неопределенно и потянулся за очередной сосиской.
— Я не хочу уходить, — сказал Гош мягко. — Я хотел бы остаться здесь. Еще на какое-то время. Мне, конечно, нужно в Москву… Но это подождет. Думаю, я здесь нужнее. Извини уж меня за такую самонадеянность.
— Посмотрим, — обнадежил Белый.
— Я так и знал, что ты вернешься, — сообщил Цыган.
— Жуй, — сказал ему Белый. — Не тошнит?
— Да нет же! — рявкнул Цыган, усиленно кивая.
— Может и не тошнит, — заметил Белый, — а симптомчики имеются. Опять у тебя началось…
— Чего?
— Ничего. Забыл? Месяц тебя переучивали…
— А-а… — смущенно пробормотал Цыган. — Ты не знаешь, — объяснил он Гошу. — Это у меня странность какая-то. Была. Нужно сказать «да» — я, как дурак, головой мотаю. Нужно сказать «нет» — принимаюсь кивать. Ох, намучились со мной ребята…
— С чего ты взял, что ты цыган? — неожиданно спросил Гош.
Белый под столом крепко въехал ему башмаком в голень.
— В зеркало посмотрел, — ответил Цыган, настораживаясь. — А что?
— Да нет… Может, ты и на самом деле цыган. Одно другому не мешает. Хочешь быть цыганом — ради Бога, — Гош схлопотал от Белого еще один пинок, на этот раз такой, что едва не взвыл от боли. — Счастливого пути, как говорится. На добър път!
Цыган вылупил глаза и резко выпрямился. Слова, произнесенные на странном языке, с неожиданным ударением и преувеличенно звучной артикуляцией, очень похожей на его собственную, ударили объездчика, будто током.
— Какво мислиш, българин-сънародник? — поинтересовался Гош вкрадчиво.
Цыгана форменным образом затрясло. Он неестественно сморщился и вдруг ответил Гошу длинной нечленораздельной фразой, выплюнутой в пулеметном темпе перекошенным ртом. И замолк, дико вращая глазами.
— Говори! — потребовал Гош, подаваясь вперед.
— Заткнись, сволочь! — прошипел ему на ухо Белый.
Цыган медленно поднимался из-за стола, бессмысленно глядя в пространство. Он произнес еще несколько слов, осекся, и вдруг закрыл лицо руками. Его зашатало. Большой осторожно придержал Цыгана за штаны.
— Не понимаю, — через силу выдавил Цыган по-русски.
— Вспоминай со мной, — сказал Гош. — Ты это заучил еще в первом классе, а то и в детском саду. Такое не забывается. Ну-ка… Аз съм българче. Обичам наште планини зелени. Българин та се наричам. Първа радост е за мене. Аз съм българче…
Белый вдруг сорвался с места и убежал в дом.
— …и расна, — негромко подхватил за Гошем Цыган, не отрывая рук от лица. — В край великий. В славно време. Сън съм на земля прекрасна…. — из под его пальцев градом покатились слезы. Он умолк и, двигаясь, как лунатик, выбрался из-за стола. Постоял мгновение и, спотыкаясь, бегом кинулся за угол.
— Сън съм на юнацко племя, — заключил Гош. — Вот и все.
— Ну, ты даешь… — выдохнул Большой.
— Это вы даете, — заявил Гош сварливо. — Точнее, ваш обожаемый Сан Сеич. Я говорю — может, Цыган и на самом деле цыган. Но тогда он болгарский цыган.
— Откуда ты узнал? — изумился Большой.
— Есть такая характерная национальная черта у болгар. Цыгану хотелось кивнуть, говоря «нет». Он сегодня с утра был очень задерган и забыл, что вы его переучили. А я случайно заметил. Хотя тоже был… Задерган.
— Ты откуда болгарский знаешь?
— Без понятия. Да и не знаю я его. Так, десяток слов. Вот этот детский стишок, например. У меня примерно в том же же объеме английский, французский, итальянский… Даже испанский, кажется. А стихотворение, между прочим, очень хорошее. Очень патетическое и в то же время какое-то интимное. У нас таких нет.
— Ты молодец, — сказал Большой твердо.
— Не уверен, — вздохнул Гош. — Видишь, как я его… Эх, братишка, налей-ка ты мне, что ли, молочка. Напоследок.
— Почему? — удивился Большой, доставая из-под стола бидон.
— Сейчас мне Сан Сеич устроит головомойку, — объяснил Гош. — За черствость и волюнтаризм, несовместимые с профессиональной этикой.
— Он спит. Устал.
— Ничего, Белый разбудит, — пообещал Гош, принимая наполненный до краев стакан. — Вот они мне на пару…
— А я им обоим морду набью!!! — заорал Большой.
От неожиданности Гош крепко зажмурился.
* * *
Драки не получилось. Белый вернулся в сад один и скорее расстроенный, чем злой. Уселся рядом с опасливо напрягшимся Гошем, отхлебнул молока и произнес, ни к кому специально не обращаясь:
— Ускакал.
— Значит, вернется, — довольно ухмыльнулся Большой. — Проветрится и вернется. Захотел бы насовсем уехать — взял бы машину. А как там Сан Сеич?
— Отдыхает. Не стал я его будить. Постоял рядом… И не стал.
— Это правильно, — согласился Большой.
— Гош, — сказал Белый, глядя под стол. — Тебе автомобиль нужен. Хочешь «Паджеро» короткий? Пробег семьдесят пять тысяч.
— Твой, что ли?
— Угу.
— А ты?
— Я себе еще достану.
— Нет, так не годится… — протянул Гош, догадываясь, к чему Белый клонит.
