И что разговор с позиции силы — прерогатива тупых. Не теперешних, у которых имелся довольно определенный диагноз, а вообще — тупых. А за спинами этих тупых, которые бегают, размахивая оружием, прячутся сволочи и их подталкивают на убийство. И таким образом вместе гробят нормальных спокойных людей.
Цыган поставил сушиться последнюю тарелку, закрыл кран, вытер руки передником, уселся напротив, вытащил сигареты, закурил и как-то очень внимательно заглянул Гошу в глаза. Видно было, что он взвинчен до предела, но пока сдерживается.
— Начинаю верить в судьбу, — объявил он сквозь клубы дыма. — И в то, что история повторяется.
— Какая история? — невнятно поинтересовался Гош, жуя. Ему вдруг захотелось выпить еще.
— История, которую ты принес с собой. История Регуляторов и Линкольнской фермерской войны.
— Давай по стакану? — предложил Гош.
— Мне не стоит. А ты пей, не стесняйся. Условно-досрочно освобожденный… Что это значит?
— Вот это и значит. Кто сказал меня выпустить? Сан Сеич?
— Нет. Он если и хотел, то не успел. Белый сам распорядился. Мы как раз собирались с ним поговорить… Только ты не думай, что он это от большой любви. Он просто считает, что сейчас каждый человек на счету. А уж ты-то с твоим опытом…
— Каким еще опытом? — удивился Гош, доставая из шкафчика бутылку.
— Боевым, — веско сказал Цыган. Услышав это, Гош передернулся всем телом.
— Знобит? — спросил Цыган участливо. — Ты поешь и сразу ложись. Может, еще и аспиринчику? Точно. А то вдруг заболеешь.
— Посмотрим, — сказал Гош, опрокинул второй стакан и, отдуваясь, снова принялся за кашу.
— Ты прости нас, Гошка! — выпалил Цыган.
— Да ладно… — промямлил Гош, краснея.
— Мы ж не ведали, что творили. Костя все рассказал. Знаешь, у меня будто глаза открылись…
— Я мог и ошибиться.
— Если бы! Гош, а ты, случаем, не психолог был, а?
— Кто его знает. У меня такое впечатление, что я всем понемногу был. Это-то и хуже всего. Если б хоть что-то выпирало, превалировало… А так — всего по чуть-чуть и ничего конкретно. Обо всем на свете хоть самую малость, но знаю. Но именно самую малость.
— Н-да… И все-таки — прости.
— Да простил уже, простил. Забудем?
— Забудем, — Цыган удовлетворенно кивнул. На этот раз именно кивнул. — А еще я бы очень хотел забыть твои рассказки про Регуляторов штата Нью-Мехико. Прямо никак из головы не идет. Уж больно похоже.
— Не особенно. Линкольнская фермерская война началась из-за разногласий между ирландцами и англичанами, — возразил Гош. — Ирландцы контролировали рынок сельхозпродуктов в штате Нью-Мехико, а англичанин Танстелл не хотел продавать им свою землю. Вот и весь конфликт, из которого выросли Регуляторы и банда Кида.
— Регуляторы уже есть. Это мы. И если сегодня не вернется наш Танстелл, завтра мы превратимся в банду.
— Тьфу! — Гош даже отвернулся, так ему выкладки Цыгана не понравились. Тем более, что правда из них просто сквозила. — Чтоб ему провалиться, этому здешнему фермеру, романтику Дикого Запада! Начитались детских книжек, возомнили о себе, тут и я появился, идиот, со своими байками… Из банды Кида не выжил никто. Заруби себе это на носу, понял? И с нами то же будет, если мы попремся впятером наводить справедливость в целом районе. Все, хватит.
Цыган засопел. Он был не согласен.
— Даже если мы каким-то чудом и справимся с тупыми, — решил добить его Гош, — мы все равно уже будем не те, что сейчас. Мы действительно превратимся в банду. Нам это надо?
— Если тупые убьют Сан Сеича, лично мне будет все равно, — парировал Цыган. — Он вернул мне интерес к жизни. Он дал мне надежду. И я за него…
— Подумай лучше о другом, — посоветовал Гош. — Подумай о том, кто у тупых главный. Откуда он взялся. Что он из себя представляет. как он их умудрился поставить под ружье. Так околдовать, что они на ранчо явились трезвыми. Когда ты в последний раз видел тупого, который твердо стоял на ногах?
— Вообще не видел.
— Вот то-то и оно, — Гош встал из-за стола, подошел к мойке, открыл воду и принялся скоблить тарелку. — В нашу жизнь вошел совершенно новый фактор. И если мы завтра с утра кинемся отбивать бренные останки Сан Сеича, не разобравшись, что к чему, то это будет глупо. Надо сначала… — тут он вдруг осекся.
— Чего? — спросил Цыган.
— Того, — вздохнул Гош. — Никуда не годятся мои выкладки. И твои рассуждения об истории тоже. Если тупые убьют Сан Сеича, то сразу же отправятся мочить нас. Сто тридцать лет назад в Нью-Мехико Танстелл набрал Регуляторов, чтобы они его защищали. А сегодня в России усталый пожилой мужик каждый Божий день спасал от смерти нас с тобой, здоровых молодых вооруженных балбесов. Все правильно, коллега. Выхода нет. Времени у нас не будет разбираться, что к чему, и кто такой этот тульский главный.
— Вот именно, — кивнул Цыган.
— Либо мы с утра пойдем на войну, либо она сама явится сюда, — пробормотал Гош. — Опять ничего от нас не зависит. Сначала какие-то гады отняли воспоминания. Потом бросили на растерзание тупым. А теперь последнюю надежду отбирают. Знаешь, все это до такой степени несправедливо, что я думаю…
— Что? — подтолкнул его Цыган.
— Я думаю, что Сан Сеич все-таки сегодня вернется, — заключил Гош. — Иначе будет явный перебор.
— Иди спать, — мягко сказал Цыган. — Аспирин в аптечке.
— Сейчас. Оружие только проверю…
— Не надо. Большой еще ночью все твое хозяйство почистил и смазал. А я вещи собрал. Рюкзак у тебя под кроватью. Не знаю только, стоит ли его сейчас распаковывать.
Гош поджал губы, не зная, что сказать. Были ли у него такие верные друзья в прошлой жизни, он не помнил.
Даже не хотел помнить.
* * *
И снова его разбудил Белый. Опять без церемоний. Он грубо тряхнул замотанного в теплое одеяло Гоша за плечо и, едва тот раскрыл глаза, уронил ему на живот четыре с половиной килограмма железа.
— Знакомо? — спросил он.
— В теории, — сонно пробормотал Гош, выкарабкиваясь из-под снайперской винтовки Драгунова.
— Плохо. До кромки леса триста метров. Из автомата ты оттуда всех переколотишь, и тупых, и умных.
— Ну, давай я на чердаке засяду. А что случилось-то?
— Большой от дороги радировал, что везут Сан Сеича. Но больно уж шикарный эскорт. Шесть джипов и БТР.
— Ерунда, — усмехнулся Гош, отбрасывая одеяло и натягивая сапоги. — Маневр устрашения, и не более того.
— Откуда знаешь? Они ж тупые.
— Тоже верно. Тем более, лучше мне идти на чердак. А бронебойного у нас не завалялось ничего?
— У Большого есть РПГ. Он сейчас угол срежет, обгонит тупых, я его на чердак и поставлю. А ты все-таки иди в лес. Вдруг они устроят обыск, или еще что-нибудь. Не хочу из-за тебя лишних неприятностей. Давай, поторапливайся.
