– Ага, – сказал Олег. – А папу тем не менее убили.
– Это большое горе, но это не убийство, а случайность. Так бывает, увы. Редко, но бывает.
– Две «Рельсы» и два «Шафта» одновременно по одному уже поврежденному «Дику» отца? Ха-ха.
– Ты знаешь, что было расследование, – сказал Гладиатор. – Оно показало, что это трагическая случайность.
– Ну да, конечно.
– Олег, – сказал майор. – Ты понимаешь, что доказать обратное невозможно? Любой танкист, который провел хотя бы полсотни боев, скажет тебе, что в игре еще и не такие совпадения бывают.
Олег посмотрел прямо в лицо Рваной Заднице. Тот выдержал его взгляд ровно две секунды и отвел глаза, сделав вид, что ищет официанта… Зачем? Заказывать что-то майор явно не собирался. Выпивку ставил Олег, и, пока он ставил, перебивать его деньги своими считалось невежливым, а в некоторых случаях и вовсе оскорбительным.
Олег усмехнулся и промолчал. Он уже все понял. То, о чем ему намеками сообщила накануне соседка Наташа, пусть и косвенно, но подтверждалось. Клан отца «Раздолбаи Сретенки» не собирался мстить за гибель своего лидера бригадира Шального. По разным причинам. Точнее, по их совокупности. Пока бригадир Шальной был жив, клан хорошо зарабатывал и считался одним из лучших не только в Москве, но и во всей России. Теперь Шальной отправился туда, куда отправляются после гибели на поле боя все танкисты, – прямиком в рай. И что делать клану? Пытаться отомстить? Глупо. Чтобы мстить, нужно иметь силу. Или хотя бы обладать волей и характером. Без Шального «Раздолбаи Сретенки» во многом утратили и первое, и второе, и третье. И еще, очень может быть, как и намекала Наталья, что кто-то из «раздолбаев» получил неплохую мзду за то, чтобы все случилось в том роковом бою именно так, как случилось. Скорее всего и не один! А кого-то и откровенно запугали. Это и вовсе невозможно доказать. Но разговор, который теперь вели подвыпившие танкисты с шестнадцатилетним Олегом Шальневым, только что в великолепном стиле выигравшим свой первый бой, косвенно подтверждал, что соседка Наталья сказала правду. Или была очень недалека от истины. Они не хотели брать его в клан. А ведь должны были, хотя бы в память о погибшем товарище! Нет, не брали. Нечистая совесть не позволяла это сделать.
Значит, черт с ними.
После того вечера танкист Шалый ни разу не заходил в «Прицел» и ни разу не связывался ни с кем из «раздолбаев» ни по комму, ни каким бы то ни было иным способом. Всех их он исключил из сферы своего внимания. Не имей дела с трусами и предателями, говорил ему отец не единожды. И вот – на тебе. Оказалось, что как раз с ними Виктор Шальнев долгое время имел дело. Прихотливая штука человеческое восприятие действительности. А иногда и откровенно подлая штука. Трехкратный чемпион Москвы в одиночных боях и пятикратный в клановых, бригадир Шальной переносил свои качества на тех, кто играл бок о бок с ним, и был уверен, что товарищи никогда не подведут. Они и не подводили. До тех пор, пока выгода от живого и удачливого Виктора Шальнева была намного больше выгоды от Виктора Шальнева мертвого.
Нет, не собирался штаб-сержант Шалый досконально разбираться в этой истории, искать доказательства, публично изобличать виновных и стыдить причастных. Трагическая случайность, говорите? Пусть так. «КТО» не для мести? Ладно. В клан не берете, глаза отводите? На вашей совести. Остается одно: хочешь хорошо сделать дело – делай его сам. Истинность этой старой доброй жизненной формулы Олег и собирался проверить.
В большом основном зале «Прицела» к этому времени народу хватало с избытком. В мощных динамиках ворочался стайл-рок – одно из наиболее популярных у катэошников направлений энтри-музыки, причудливо вплетаясь в неумолчный гул нетрезвых голосов. Система вентиляции работала на всю катушку, пытаясь с переменным успехом очистить воздух от густых клубов табачного дыма. В тяжкие времена Серых Десятилетий табак снова вошел в моду. Особенно среди тех, кто ежедневно рисковал жизнью в военных и бандитских стычках. Теперь, когда не стало армий и крупных преступных группировок, пристрастие к никотину сохранялось в основном лишь в среде причастных к игре «КТО». Тут курило большинство танкистов и фанатов. В отличие от среды «ВТО», где курильщики были скорее исключением из правил.
Олег точно знал, что клан «Черные петухи» сегодня здесь. Буквально полтора часа назад они в пух и прах разбили на карте Брест «Везунчиков Лефортово» и теперь заслуженно праздновали победу.
Ну-ка… ага, вон они, справа, в трех шагах от бара. Девять или десять человек. Сдвинули столики и гуляют. Очень хорошо.
Спокойным шагом он приблизился к барной стойке и уселся на свободный табурет.
– Квасу, – сказал негромко. – «Можайского особого». Большую кружку.
– Хороший выбор, – кивнула барменша, неплохо сохранившаяся женщина лет сорока пяти. – Хоть это и абсолютно не мое дело, но мне лично не нравится, когда мальчишки вроде вас заказывают здесь пиво или что покрепче. «Можайский особый» – самое то. И градус вроде есть, и не опьянеешь.
Она ловко поставила перед Олегом запотевшую кружку, наполненную золотисто-коричневатым напитком.
– Ой, посмотрите, кто пришел, – раздался за спиной хорошо различимый сквозь многослойную кабацкую шумовую завесу хрипловатый тенорок. – Никак новоявленный гений одиночного боя сам танкист Шалый!
Было сразу понятно, что обладатель тенорка нарочно старается говорить громко – так, чтобы Олег его гарантированно услышал.
– Да не может быть, – откликнулся другой голос, явно подыгрывая тенорку. – Ты, наверное, ошибся. Станет Шалый приходить в это гнездо порока. Здесь же пьют, курят и матерятся. Тут даже продажные девки бывают! А ему мама не велит. Он же послушный сын, хороший, маму слушает.
– Точно слушает?
– Точно. Раньше, говорят, не очень слушал. Но теперь, когда танкист Шальной покинул этот бренный мир, он старается ее не огорчать.
– Что ж, похвально.
– Еще как! Он же теперь вроде как единственный э-э… мужчина в доме. Если вы понимаете, что я хочу сказать.
За спиной густо и похабно расхохотались.
Тихо. Спокойно.
Не торопясь, он отхлебнул квасу, вместе с кружкой повернулся на табурете лицом к залу и медленно, по очереди, оглядел «Черных петухов». Все-таки девять, а не десять. И все четверо тех, кто убил его отца, здесь.
Тощий, похожий на вечно голодную трущобную крысу Глюконавт Кальция.
Невысокий, почти квадратный, с короткими сильными руками и щеткой волос, начинающейся чуть ли не от насупленных бровей, Озверин.
Изящный, с красивым тонконосым лицом и нарочито безразличным взглядом, прячущимся за длинными черными и густыми, как у девушки, ресницами, Веня Красотуля.
