— Они ведут себя осторожно, из графика не выбиваются.
— Вот именно. Не выбиваются. Не порют горячку, не спешат и не допускают истерик. И всем надо помнить — мы получим свое, только если будем идти к цели небольшим шажками, осторожно, без рывков и дерганий. Как говорят военные — тихой сапой. Чтобы никто ничего не заметил.
— Хороший девиз. Его бы еще инвесторы использовали. А то все случаи засветки происходят из-за них.
— Что делать! Они вкладывают деньги и считают, что могут позволить себе быть над законом. В принципе это верно. Только не надо кричать о сем на каждом углу.
— Им нужен видимый результат, и немедленно.
— Вот именно — видимый! И осязаемый. Впрочем, имея такие деньги, они могут позволить себе и не такое.
— Когда же мы позволим себе?..
— Когда? Самый «бедный» наш инвестор имеет восемь миллиардов. Я пока только подбираюсь к ста миллионам. А ты?
— Мне еще далеко до такого.
— Видишь! Поэтому наши аппетиты должны соизмеряться с возможностями. Ничего, как только проект заработает, мы сразу увеличим капиталы в пять-шесть раз. А до тех пор не выходим из тени. И терпим взбрыкивания инвесторов.
— Кстати, ведь подчищают за ними некие парни…
— Нанятые не нами, со стороны. Никаких концов, никаких ниточек к нам. Этот клубок не размотать.
— Именно так я сказал недавно.
— И хватит об этом. Лучше скажи, ничего подозрительного не отмечено?
— Нет. Правда, кто-то, похоже, пытался проследить некоторые наши операции. Но ничего не нашел.
— Это предположение или факт?
— Версия одного эксперта-финансиста. Мы навели справки, но ничего не обнаружили.
— Где это?
— В России.
— Плохо.
— Почему?
— Потому что Россия — самая непредсказуемая страна. Там может произойти что угодно. И именно там мы расположили основную часть работы. Вот что, давай подумаем, как усилить контроль не только за прохождением сделок, но и за всеми возможными попытками отследить их. Кстати, когда начинается новый сезон игр?
— Через неделю. Набор игроков уже идет. Предварительный этап стартует через семь дней.
— Хорошо. Когда начнутся игры, нам будет легче проводить закупки и комплектацию. Больше суеты и неразберихи, меньше возможности отследить их. Через два дня вылетай в Россию. Будешь контролировать процесс оттуда. А мы поработаем в Турции и США. И не давай раскисать исполнителям. Терять их нельзя. А искать других нет времени.
— Это понятно.
— Тогда до встречи. Я сам позвоню.
— До встречи…
Под счастливой звездою родиться не сумел, дело дрянь.
Не видать тебе значит столицы, тебе хватит Рязань.
Тебе хватит рязанского неба навсегда в облаках.
Тебе хватит рязанских девчонок навсегда в кабаках…
Песню о родном городе Глеба слушали человек двадцать. Они сидели вокруг небольшого бассейна у входа в кафе «Черноморец», укрытые от солнца только что развернутым навесом. Несколько человек, сняв обувь, залезли в сам бассейн, охлаждая себя таким способом. И почти у всех в руках были бутылки и банки с тониками, коктейлями, напитками. Восполняли потери воды в организме. Чуть ли не в тройном размере…
…А для тех, кто живет в столице, — и хоккей, и балет.
А тут вздумаешь с горя напиться, а порой водки нет.
Водки нету по всей Рязани, хоть кричи караул.
Это ж просто одно наказанье, а за что, не пойму…
Это было уже третье место, где он пел. Как-то само собой вышло, что, посидев полчаса на лужайке, они все двинули дальше, встретили другую компанию. Познакомились, посидели, попили, попели. И вновь ушли.
Глеб, за последние полтора часа познакомившийся с двумя дюжинами игроков, успел не только войти в компанию, но и продемонстрировать свой талант. Не зря он захватил гитару.
Кстати, с инструментом был не он один. Еще несколько человек имели при себе шести- или семиструнные гитары, на которых с разным успехом бренчали. Впрочем, в дружеском кругу на ура шло любое исполнение (ну, разве кроме откровенно слабых).
Глеба просили, он играл, не отказывал. Алкогольные коктейли больше не пил, предпочитая тоники и воду. Пел и веселился, не забывая о деле. Успевал и поговорить с новыми знакомыми, и выспросить кое-что.
Общительный, веселый характер, добродушная, обаятельная (с женской точки зрения) улыбка, высокий класс игры, богатый ассортимент песен позволили ему довольно быстро стать если и не своим, то уже не чужим в этой странной неоднородной среде игроков.
Сейчас надо было закрепить успех и перейти от песен и расслабона к делу. Судя по всему, его знакомые готовились принять участие в играх и уже обговаривали составы команд и тактику прохождения. Следовало сделать так, чтобы его кандидатуру не отвергли, взяли даже на простую игру. А там видно будет.
…А потом, как всегда, нелепо оборвешь жизни нить.
И рязанское мирное небо перестанешь коптить.
И сгоришь как свеча без пожарища, и снесут жалкий прах
Не на Новое Девичье кладбище, на Сысоево под овраг.
— Здорово! — пробасил Лелик, здоровенный детина лет двадцати пяти, сидевший рядом с Глебом. — Никогда не слышал такую.
— Откуда тебе! — фыркнул Марек, его приятель, молодой парень с невзрачной бородкой и бритой головой.
Он был полной противоположностью Лелику, невысокий, худой, узкоплечий. Но жилистый, сбитый. Глеб узнал, что Марек занимался промышленным альпинизмом и мог залезть почти на любую стену при помощи минимального набора снаряжения.
— Это старая песня. Мне двоюродный брат рассказывал, что слышал ее в исполнении одного человека. Лет двадцать назад.
— Ладно, знаток! — Лелик натянул кепку на нос приятелю. — Все ты слышал.
— Ну что, люди, пора делом заняться! — подал голос кто-то из бассейна. — Время подходит. Залы должны освободить.
Лелик глянул на часы.
— Да, пора. Подъем, геймеры.
Игроки начали подниматься, подхватывая рюкзаки и собирая пустые бутылки и банки.
— Что за игры? — спросил Глеб, тоже вставая.
— «Замок», «Остров» и «Галеон». Слышал?
— Нет. В справочнике написано, что это групповые миссии.
— Верно. Мы их по третьему разу будем проходить.
— А мне с вами нельзя? Попробовать охота…
Лелик, Марек и подошедшие Сестра и Утенок внимательно посмотрели на Глеба.
Глеб знал всех по кличкам, ибо друг друга они только так и называли. Имена, фамилии, должности оставались там, за входом в парк. Здесь они все равны, все игроки.
