— Для кого как, — заметил комбинатор. — Но для вас — скорее полезный, нежели вредный.
— Очень хотелось бы в это верить. — Я передернул плечами. Но не от страха перед своим спасителем, а всего лишь от банального холода. — Ладно, значит, Поганкой или Мухомором называть тебя не стану. Опенком и Сморчком — тоже. Как-то несолидно, да и прячешься ты в отличие от них гораздо лучше. Если надо, небось и в землю зароешься. Прямо как… трюфель! Точно! Вот кто ты такой: Трюфель! Так что извини, Трюфель, если я вдруг не оправдал твоих ожиданий. Но ты сам напросился, поэтому терпи.
— Превосходно! И впрямь, почему бы и нет? — разулыбался ходячий «гриб», подбирая лебедку и автомат, который тут же поместил за спину в магнитный зажим для переноски оружия. — Мне нравится ход твоей мысли, Мангуст. Ты дал мне логичный и в то же время отвлеченный конспиративный псевдоним. Прямо по науке. Незнакомый со мной человек вряд ли сможет определить по нему характер моей деятельности. К тому же мое новое прозвище забавно звучит. Не возражаешь, если я оставлю его себе?.. Да, похоже, я в тебе не ошибся. Всегда рад иметь дело с осторожным и рассудительным человеком. Который, ко всему прочему, не лишен чувства юмора, что также весьма примечательно. После всего, что тебе довелось пережить, ты не разучился шутить. Я приятно удивлен, поскольку прежде не сомневался, что ты угрюмая, разобиженная на весь мир личность, страдающая манией преследования и кучей других неврозов.
— Так это что, была проверка или типа того? — нахмурился я, ощущая себя натуральным Жориком Дюймовым, до которого наконец-то дошло, что его разыграли.
— Все верно, — подтвердил Трюфель. — По тому, как ты навскидку охарактеризовал меня, я сумел охарактеризовать тебя. Протестировал скорость твоего мышления. Узнал кое-что о твоем темпераменте и эмоциональном состоянии. А также сделал выводы касательно твоей выдержки, злопамятства и еще целого ряда полезных качеств. Неплохое начало для сотрудничества… Ну так что, пожмем друг другу руки и идем потолкуем о деле? Здесь неподалеку у меня есть убежище, где ты мог бы отогреться, просушить одежку, перекусить и выслушать мое взаимовыгодное предложение.
Какой скользкий тип! Ведет себя так, будто мы с ним старые знакомцы и заранее условились о месте встречи. И ни слова об инциденте на Рижском вокзале! Вместо извинений и оправданий, которым я один хрен не поверил бы — обезоруживающая искренность и дружелюбие… К которым, впрочем, я также отношусь настороженно. И если вдруг опять что-то пойдет не так, вмиг сверну этому заморышу шею.
— Прости, но руку я тебе пока пожимать не стану, — отказался я. — Хотя насчет отогреться и просушиться не возражаю. Но только вместе с Мерлином и остальными. А то знаю я вашего брата: чуть что не так — сразу кинжал промеж лопаток!.. Как, кстати, ты на нас вышел? Не то чтобы мы усиленно прятались, и все же отследить в Пятизонье Пожарского надо еще суметь.
— Это верно, — согласился комбинатор. — Мерлин всегда заметает следы на совесть. И если бы я бросился за вами в погоню, вы с высокой вероятностью от меня улизнули бы. К счастью, гнаться за вами с пеной у рта было совершенно необязательно. Тут все на порядок проще: я знал конечную цель вашего маршрута и имел в запасе уйму времени, чтобы подготовиться к нашей встрече.
— Знал конечную цель? — переспросил я. Удивляться подобной осведомленности Ведомства было, конечно, глупо. И все равно ответ Трюфеля меня немало удивил. Как он вычислил наши планы, о которых мы совершенно точно не болтали лишнего? Нигде и никогда. Разве только их выдал «жженый» посредник, через которого Динара связывалась на Обочине с Семеном. Но закрытый клуб «жженых» сталкеров, куда на правах почетного члена входил Мерлин, это вам не политическая партия и не подполье, в чьи ряды может затесаться изменник. Большинство членов этого клуба, включая его председателя Механика, — высококлассные мнемотехники-телепаты, читающие мысли друг друга как раскрытую книгу. И если бы кто-то из них заделался информатором Ведомства, его моментально бы раскусили.
— Не ломай голову, Мангуст, ища того, кто вас предал, — порекомендовал комбинатор. — Все намного проще, чем ты думаешь. Вы идете по следу Талермана, а я — по следу тех, кто спонсирует его амбициозный проект. И когда месяц назад в Новосибирске наши с вами поиски неожиданно пересеклись — пусть вы об этом и не подозревали, — просчитать ваши дальнейшие ходы было уже просто. Мои люди заметили вас на Обочине, мои люди отследили ваше прибытие в Москву… К тому же я имею доступ к отчетам «Светоча» о том, что стряслось с его Новосибирской экспедицией, о вашем побеге и о разгроме посланного за вами в погоню отряда. За последние недели я собрал уйму познавательной информации. Правда, в «Светоче» до сих пор гадают, кто стоит за гибелью его людей, а я знаю это совершенно точно.
— И кто же оплачивает Талерману его безумные эксперименты? — не удержался от вопроса я.
— Давай поговорим об этом позже, хорошо? А сейчас идем уведем с берега твоих товарищей, пока они не решили, что ты утонул, и не начали тебя искать. Это только кажется, что здесь, вблизи Городища, так спокойно. В действительности стоит только привлечь к себе внимание стерегущих его ботов, тут такое начнется…
Я предполагал, что при виде Трюфеля меньше всего удивится знаток Ведомственных тайн и иерархии, а также инициатор этой встречи — Пожарский. Но едва он воочию узрел перед собой живого комбинатора, как глаза Семена тут же полезли на лоб. Он даже был вынужден придержать свои очки, дабы те не слетели у него с носа, и привстал с камня, на котором сидел, переводя дыхание после переправы. Жорик, Динара и Тиберий тоже были удивлены и справедливо возмущены позавчерашней некрасивой историей. Но их реакция была для меня предсказуемой и потому малоинтересной.
То ли дело Мерлин! Он не просто таращился на нашего нового знакомого, а исследовал его посредством всех своих сканирующих имплантов. Вполне обычная картина, когда вы сталкиваетесь со «жженым» сталкером. И потому обижаться на него за чересчур пристальный к вам интерес не нужно.
Трюфель и не обиделся. Напротив, стоял и, молча ухмыляясь, дожидался, когда Семен прекратит изучение его неординарной личности. Сам исследуемый объект выглядел при этом совершенно спокойно. Хотя любой другой бродяга или чистильщик на его месте, встретив в Пятизонье Мерлина, смотрели бы на него точно так же, как Мерлин смотрел сейчас на мало кому известного в наших краях человека из столь же малоизвестного Ведомства.
— Немыслимо! — резюмировал наконец Пожарский, усаживаясь обратно на камень. — Я, конечно, подозревал, что ты будешь имплантирован всякой всячиной по самое не балуй. Но кто бы мог подумать, что комбинатор и вовсе окажется не человеком, а натуральным ходячим имплантом, стоимостью в несколько алмазов нашего Мангуста! Прежде я считал, что редупликанты существуют пока лишь в теории. Максимум, в виде несовершенных лабораторных прототипов.
