Юрий Иванович - Нирвана

- М-да! Первым всегда трудно…, хоть и весьма интересно. - Затем хмыкнул и тоже признался: - Я ведь вторым на очереди стою, у меня наилучшие показатели среди всех остальных кандидатов.

Удивляться по поводу такого отбора молодому майору явно не следовало, всё-таки перед ним сейчас находился лучший воин современности, как его называли в просвещённых кругах. Но вот старое знакомство и несколько тайн между ними, о которых знало только несколько человек, позволяли Тантоитану если уж не подначивать высшее командование, то с наивным видом выдавить из себя некоторое сомнение:

- Увы, господин полковник, инициация процесса физической саморегуляции наверняка ещё требует практической доработки. У вас вряд ли получится, ещё сердце остановится…

- Ты хоть за разговором следи, - осадил его командир Дивизиона. - Если уж ты наладку выдерживаешь, то мне и того легче все окажется.

- Вообще-то Танти прав, - вмешался в разговор профессор, явно сдерживаясь от желания и Серджио уложить на второй стол и заняться над ним экспериментированием. - Возраст для ИПФС - довольно важный фактор. Чем моложе организм, тем он лучше переносит любые структурные перестройки. Молодость добавочно повышает болевой порог, даёт больше шансов для правильной работы сердца и организует дополнительные блоки самовосстановления умственной деятельности. После каждой волны саморегуляции, сознание у более молодого объекта восстановится в любом случае быстрей.

Уже не раз слышавший подобные рассуждения Парадорский, скорбно поддакнул:

- Да, да…, невероятно важный фактор. И ведь вы, профессор, утверждали, что ИПФС проводить на человеке, после исполнения ему двадцати пяти лет, не следует.

- И сейчас утверждаю: если организм ослаблен и как следует нетренирован, то сердце не выдержит. Да и разум…, - он покрутил в воздухе ладошкой, - Скорей всего станет претерпевать негативные изменения.

- Ну это мне грозит, - напрягшийся до того полковник теперь свободно вздохнул и расслабленно шевельнул своими плечищами. - Более тренированного тела, чем у меня, вы вряд ли во всей Галактике сыщите. Чтобы там о себе некоторые не возомнили.

При этом он с явным сарказмом во взгляде прошёлся по облепленному датчиками телу молодого майора. Как раз это совпало с очередной волной физической саморегуляции: все мышцы задергались, словно в эпилепсии, тело заметно завибрировало, задрожало, кожа покрылась мелкими бисеринками пота.

В унисон с этим все записывающие приборы заработали с десятикратным ускорением, самописцы словно взбесились, фиксируя максимально допустимые вспышки активности. На экранах замелькали фейерверки цифр, каких-то таблиц и сложных графиков и отблески этих фейерверков сразу поселились в глазах учёного, который бросился к своему основному рабочему месту, пытаясь сразу по горячим следам выискать какие-то только ему понятные закономерности или ожидаемые результаты.

Тогда как командир Дивизиона, вспышку физической активности майора, со мешком приписал несколько иному человеческому свойству:

- Ну и чего ты так от моего взгляда дёргаешься и краснеешь? Не бойся, за неуважение к старшим бить не буду.

- Чего это я боюсь? - нахмурился герой. - И где это я кого не уважил?

- Ха! А то я тебя не раскусил: так и мечтаешь, чтобы я ИПФС не прошёл? А то и сразу отказался? А потом пробежишь полосу препятствий быстрей, чем я, и займёшь мою должность?

- Интересно, - терзающая боль несколько отступила, и Танти даже умудрился состроить наивную рожицу: - С каких это пор старшего куратора имперской безопасности выбирают по физической выносливости?

- И не мечтай! Зато на место командира Дивизиона ты явно с нехорошим гастрономическим интересом посматриваешь.

- Ну, так…! Плох тот майор, который не мечтает стать маршалом.

- Тоже зря надеешься, - продолжал посмеиваться Серджио, извлекая какой-то стул между столов и усаживаясь рядом с объектом экспериментов. - Разница в возрасте у нас небольшая, так что на пенсию уйдём вместе.

- Ничего себе небольшая! - от всей души возмутился молодой герой. - Вам ведь уже тридцать девять!

Причём сказал это таким тоном, словно речь шла как минимум о восьмидесятилетнем старце. Капочи даже обиделся не на шутку:

- В истории Дивизиона я самый молодой командир, занявший это место.

- Впечатляет, - сразу согласился майор с полковником. - Даже невероятно впечатляет. Но ведь это не значит, что следующий командир не добьётся этой должности в ещё более молодом возрасте. Это раз. А два, при всём желании вам крепкого здоровья и долгих лет жизни, вряд ли вы в своём преклонном возрасте уже через пару лет сможете тягаться с более молодыми, ловкими и сильными воинами. Мне профессор Сартре показывал диаграмму, на которой ухудшения моторики с возрастом стремятся вниз с геометрической прогрессией.

- Поговори у меня, поговори, - тон у Серджио стал угрожающим, хотя в глазах продолжали плясать смешинки. - Я тебе и через сорок лет фору дам.

- Через сорок? У-у-у…, разве столько живут? - причём парень подумал явно о своём шестидесятилетии, а не о восьмидесятилетии командира.

- Живут, живут, - утешил его полковник, хотя и добавил с нажимом: - Если язык умеют за зубами держать, как следует.

- Мм? - не открывая рта, Танти перешёл на язык жестов, которому как раз стали обучать на Кафедре. При этом он спросил, где его подловили в излишней болтливости. Капочи вначале присмотрелся к профессору Сартре, почти скрывшегося в облаке виртуальной аппаратуры, и только после этого стал переходить к делу:

- Никому не проболтался о причине наложенного на тебя пять лет назад взыскания?

- Как можно! Я ведь себе не враг!

- А то майор Хайнек очень и очень интересовался подноготной этого наказания. Подозревает в чём-то особо тяжком и страшном…

- Странный, он, однако… И чего на меня взъелся? Солдафон!…

Серджио ухмыльнулся:

- Чувствует, что ты не на своём месте. А капитану Ланьо ты не проговорился?

- Ей - тем более! - воскликнул Парадорский. И тут же признался: - Хотя я даже себе представить не могу, что будет, когда она узнает: муж моложе её на год.

- Кошмар! Ужасно! - с несвойственным для него сочувствием поддакивал полковник. - Как вы эту трагедию переживёте, не представляю…!

Тогда как молодому герою было совсем не до шуток, а у него перед глазами промелькнуло то самое событие более чем пятилетней давности, которое до сих пор не давало ему покоя.

Воспоминания о 3589 году, Оилтон

Дело происходило сразу после торжественного вручения наград, присвоения внеочередных званий все героям событий на Хаитане. Молодые космодесантники стояли своим кружком в преддверии праздничного банкета в главном зале родного училища и с восторгами припоминали моменты только что закончившейся церемонии. Всё-таки личное пожатие руки самим императором, пусть даже и в довольно узком кругу, без единого журналиста, событие весьма и весьма экстраординарное. Ну и гвоздь всего события, вручение Парадорскому ордена Изумрудный Листок - будоражила кровь не только ему. Поэтому несколько неприятным диссонансом оказались для всех слова одного из воинов Дивизиона, который приблизился к группе курсантов и официальным тоном обратился к молодому герою: