За арматуру отдушины привязал веревку и, перекинув ее вниз, вдоль стены, стал спускаться, обняв ногами веревку. У окна третьего этажа тормознул. Оконная рама перекошена и не до конца закрыта. Очень удачно. Потихонечку толкаю ее пальцами и пролезаю внутрь. Тишина. Всматриваюсь в глубь комнаты, ожидая, пока глаза привыкнут, и прощупываю пространство внутренним взором. Народу полно. Только мелкие все какие-то. «Дети!» – догадался я. И точно, в углу кто-то захныкал и поднялся в постели, уставившись на меня. Вот черт! Меня же на фоне окна видно! Я двинулся к ребенку.
– Ты кто? – спросил он шепотом.
– Я Муха, – тоже шепотом ответил я.
– Врешь!
– Нет. Залетел Джокера проведать.
– А, так ты к папке прилетел?
– Ну да, я всегда забочусь о нем. А ты, стало быть, сын Джокера?
– Нет, не сын.
– Ты же сам сказал, Джокер – твой папа? Ребенок захихикал.
– Какой ты глупый, я не сын, я дочь.
– А почему ты тогда не вместе с мамой и другими тетями?
– Потому что маленькая. Мы, дети, все вместе живем.
– А где твоя мама?
– Там… – неопределенно махнуло чадо рукой. – А тебе зачем?
– Да вот хочу ее тоже проведать.
– Я папе расскажу, и он тебе глаз вырвет, – грозно заявила девчонка.
– Тихо, – зашипел я, – других разбудишь, папа тебя заругает.
– А я тихо, – сбавила она тон.
– И вообще, спи давай, мне улетать пора.
– А ты правда умеешь?
– Конечно, сейчас схожу к твоему папе и улечу.
– Нет! Ты улети, чтобы я видела!
– Ладно, вернусь к тебе и улечу. Идет?
– А ты не обманешь?
– Чтоб мне девчонкой стать, не обману.
Ребенок захихикал.
– Ладно, спи давай, я пошел. Как вернусь, разбужу и покажу, как летаю.
– Ладно, – смилостивилось чадо.
Я тихонько прикрыл дверь детской и перевел дыхание. Славная девчушка у Джокера подрастает. Вот только выспрашивать у нее, где женщин держат, опасно. Будем ориентироваться по неопределенному жесту – «там». Скорее всего, в соседних комнатах. Я как-то днем точно видел женщину в окне третьего этажа. Самое смешное, что девчушке я не соврал, веревка-то за ее окном болтается. По ней и уходить буду.
* * *
За ближайшей дверью пыхтели, хорошо пыхтели. Сам любил так попыхтеть время от времени.
Два теплых силуэта слева от входа. Здесь есть у кого спросить и с кем поговорить, решил я, и скользнул внутрь. Дверь, падла, скрипнула.
– Какого!.. – мужской голос из темноты.
– Такого, – ответил я, втыкая нож под лопатку мужику, а ладонью пытаясь поймать рот женщины. Она змейкой скользнула к стене, прикрываясь одеялом. Спихнув потный организм с кровати, я уселся рядом, держа лезвие ножа перед собой.
– Пикнешь, рядом ляжешь, – сказал я вполголоса, – ответишь на вопросы, не трону. Понятно?
Она это и так понимала. Потому как сдерживала невольный крик, зажав зубами кончик одеяла. На мой вопрос быстро закивала головой.
– Где держат женщин Косого?
– Последняя дверь по коридору. Только там замок.
– Луиза там?
– Я не знаю, кто из них Луиза.
– Кучерявая такая, с животом.
– Там, они все там.
– Вот и умница. Я сейчас уйду. А ты помолчи, пожалуйста. Не говори никому, не надо.
– Хорошо, – прошептала незнакомка.
– Тогда пока.
Я поднялся и переложил нож в левую руку, взявшись за лезвие. Это на тот случай, если она вздумает крикнуть: тогда я брошу нож. Летит он, к сожалению, медленнее крика. Она молчала. С бьющимся сердцем я закрыл за собой дверь, ожидая неминуемого пронзительного крика… Пронесло. Утер бисеринки пота со лба и двинул в конец коридора.
* * *
Замок оказался навесной, и петли крепкие. Вставив в дужку ствол, начал ломать, туда-сюда поворачивая и стараясь не шуметь. Эх, жаль, монтировки не захватил! Наконец петли начали трескаться. На шум моей возни внутри зашевелились.
– Кто? – голос из-за двери.
– Свои, – ответил я, скрипя зубами.
– Какие свои?
– Да я это, Толстый.
Внутри словно эхом отозвалось:
– Это Толстый! За нами пришли! Нас освобождать пришли!
– Толстый, а Косой с тобой?
– Со мной.
Хрясь! Петля лопнула. Я помог ей разойтись шире и, скинув замок, открыл дверь.
– Ну что, кумушки, соскучились? Луиза здесь? Тишина. Оглушительно жужжали комары.
– Нет Луизы…
– ?
– Она рожать стала по дороге, и бросили ее…
– Где бросили?
– Кварталах в двух отсюда, у ЦУМа.
– Живую?
– Баклан ее… застрелил.
Меня словно по голове ударили. Что делать? Кого брать? И как, и что, и зачем? Надо решать, и срочно.
– Собирайтесь, девушки. Башмаки снимайте и на цыпочках за мной пошли.
Поведу их через детскую. Другого выхода нет.
– Муха, это ты? – детский голос с койки.
– Я.
– А кто это с тобой?
– Эти женщины хотят со мной уйти. Ты не против?
– Зачем?
– Любят они меня.
Подошел к окну и подергал за веревку. Веревка дернулась в ответ. Косой на месте.
– Ты же обещал улететь?
– Ну извини, – вздохнул я. – Не могу я четверых на руки взять, пешком уйдем.
– Обманщик! Сейчас папу позову! – надулось чадо.
– Не надо папу звать. Я их по веревке спущу. А сам улечу. Правда.
Не теряя времени, я подсадил Марту на подоконник и, обмотав веревку ремнем, всучил концы ей в руки. – Удержишься? – шепнул ей на ухо. – Не боись, там Косой подхватит.
Она кивнула и пропала внизу. Следующей перекинула ноги через подоконник Лена.
– Стой! Или сейчас закричу! – громогласно заявила девчонка. На соседней кровати рядом с ней кто-то завозился и проснулся.
– Юлька, кто это?
– Обманщик это и врун! – ответила Юлька.
Меж тем я лихорадочно соображал, что делать и что говорить. Воевать с детьми было выше моих сил. Подхватив полотенце со спинки кровати, я обмотал его вокруг веревки и спровадил Лену.
– Никакой я не врун, сказал же, женщин отправлю и сам улечу.
– Ты чего молчишь, дура? У нас баб воруют! – противный – точно мальчишеский – голос.
– А-а-а-а-а! – заорали они в две глотки.
По коридору сразу захлопали двери, послышались шаги и голоса. А мне, как ни странно, полегчало. Напряжение прошло. Подсадив толстую Светку, я достал пистолет и направил на дверь. Дверь распахнулась. Первый же влетевший, получив пулю, распластался в проходе. За его спиной, услышав выстрел, хотели отскочить, но не успели. Двое, посчитал я про себя. Народ от дверей отхлынул и заголосил.
– У него ствол! Стойте! – заорал кто-то.
За стенкой бурно обсуждали, что со мной делать.
– Мочите его! Чего встали?!
– А если он детьми прикрылся?
Дальнейшего я не слышал, поскольку проснулись остальные дети и подняли такой визг, что я оглох напрочь. Киваю Ирке, мол, давай, подруга, двигай, шевели ножками. Но она вдруг отошла к детям и замотала головой.
