Увы, осваивать ремесло литейщика не пришлось. Серебряные предметы в чайнике почернели, но переходить в жидкое состояние решительно отказывались. Температуру плавления кухонная плита не выдавала… Формы для отливки, сделанные из собранной на берегу глины, не пригодились.
Пришлось заняться холодной ковкой. После двухчасовых стараний на столе лежали пять неровных комочков металла, способных кое-как заменить пули. Калибр их был значительно меньше, чем у револьвера, – дабы пороховые газы не разнесли хрупкий силлуминовый ствол. Ладно, большая убойная сила тут не нужна, достаточно пробить шкуру – а там уж серебро начнет свою губительную для Морфанта работу…
За окном смеркалось. Пора собираться, Василий Севастьянович будет ждать меня в условленном месте на берегу через час после заката.
Бросив взгляд на разложенные по полу стопочки бумаг, я усомнился: а ну как Морфанты, нашедшие пристанище в поселке временных (в этом я почти не сомневался), наведаются на этот берег, пока я произвожу разведку на том? Наведаются за архивом? Модернизированная мною дверь для существа с медвежьей силой и человеческим умом – преграда пустяковая. На усыпляющий газ тоже надежды мало: я понятия не имел, как он может подействовать на тварь, чей метаболизм весьма отличен от людского…
На подготовку тайника где-нибудь вдалеке времени не оставалось. Но я давно заметил, что чуть ли не половина квартир в теткином доме пустует, – и решил использовать при нужде сей факт. Нужда, пожалуй, пришла… Пора доставать из багажа набор отмычек.
Нельзя сказать, что ремеслом взломщика я владею в совершенстве, – лишь на втором этаже обнаружилась входная дверь, простенький замок которой удалось открыть достаточно легко. Судя по толстому слою пыли, никто не появлялся здесь очень давно. И не появится, надеюсь.
Вскоре чемодан переселился на два этажа ниже. На всякий случай я обильно опрыскал лестницу снадобьем, способным напрочь отбить чутье у самой талантливой собаки-ищейки. Теперь, как любит выражаться доктор Скалли, даже полевой агент ничего не унюхает…
6
– Зачем вы-то впутались в эту историю? – негромко спросил я. – Местные жители вообще про временных даже разговаривать не желают. Живут по принципу: мы вас не трогаем, и вы нас не троньте…
Василий Севастьянович перестал грести. Капли воды с замерших весел беззвучно скатывались обратно в реку.
– Не тронут, думаешь? Может, до поры и не тронут… А вот сына моего, Федора, тронули. Три года назад. В тайге его нашли, точь-в-точь как учителя школьного – хоронить в запаянном гробу пришлось. Зимой дело было, на медведя-шатуна грешили… Я все ноги исходил по лесу, зверя отыскивая, – ни следочка, как в воздухе растаял. Потом только понял, где искать надо было…
– Вербицкий сам на вас вышел?
– Не выходил он на меня… Хоть и знал, что с Федором дело нечисто. Скользкий был человек учитель, играл и вашим, и нашим. Ну и доигрался. Вот друг его правильным мужиком оказался…
И старик вновь мерно задвигал веслами, считая разговор законченным.
Интересно, интересно… Не знаю, как там «вашим», а вот «нашим» покойный резидент никаких сигналов не отправлял… Либо «наш», получавший сигналы, не совсем «наш». Расследование движется по какому-то замкнутому кругу, в какую сторону ни пойдешь – возвращаешься к засевшей в филиале крысе… Пора подумать о крысоловке. Завтра прибывают полевые агенты, думать придется не в одиночестве.
Нос лодки мягко ткнулся в береговой песок. Причалили мы поодаль от поселка временных – в километре выше по течению.
– Как думаешь берлогу найти? – поинтересовался Василий Севастьянович, извлекая из чехла «Громовержец».
Я не стал скрытничать. И так старик знает слишком много, без промывки памяти дело не обойдется.
– Берлогу с лету вычислить не надеюсь… И в одиночку соваться внутрь не хочу. Оценю расположение поселка, подходы… Завтра прибывают профессиональные охотники на странных зверей. Надо собрать как можно больше информации для облавы.
– Охотники… – протянул Василий Севастьянович. – Значит, не врал старый хрыч – имеются такие…
Старым хрычом был для него Синягин? Сам-то тоже не из молоденьких…
Я снял карабин с предохранителя, опустил на глаза прибор ночного видения. Шагнул на берег.
– С Богом! – напутствовал меня старик. – Не геройствуй там дуриком…
– Да какой из меня герой… Услышите пальбу – не ждите, отплывайте. Обернется дело плохо – к лодке прорываться не буду, попробую уйти вплавь.
– Смотри, Серега, даром что июнь – вода ледяная. Хватанет судорога – мигом сыграешь в Чапая.
– Ничего, приходилось и зимой плавать… – ответил я, от души надеясь, что открывать купальный сезон в Кети всё же не придется. И пошагал в сторону поселка временных.
Дела минувших дней – IV
Граф Браницкий.
Польша, Бронино, август-сентябрь 1831 года
Отрывки из рапорта штабс-капитана Клемчинского графу Бенкендорфу А. X., шефу жандармов и начальнику III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Любопытно, что рапорт вопреки тогдашней субординации отправлен в обход непосредственного руководителя – начальника Виленского жандармского дивизиона полковника Берга. Орфография оригинала приведена в соответствие с современными правилами написания.
(вводная часть рапорта опущена)
…Для проверки сообщения в сторону Бронинской пущи выдвинулся Атаманский казачий полк под командованием генерал-майора Кузнецова, каковым и был обнаружен арьергард неприятеля. Не сомневаюсь, что у Вашего Превосходительства имеется исчерпывающая информация о ходе воспоследовавшей за сим баталии, посему немедленно перехожу к докладу об исполнении поручения Вашего Превосходительства.
Следующим утром, 6 дня августа месяца, я выступил в направлении замка графа Ксаверия Браницкого, имея во временном подчинении команду в составе казачьего урядника Сугареева и 26 нижних чинов. В три часа пополудни в избранном якобы для привала постоялом дворе «Рудна Марийка» у меня состоялась встреча с лично известным Вашему Превосходительству агентом Лотосом, краткий отчет о коей прилагается для Вашего рассмотрения. В видах предотвращения нежелательного разглашения беседа проходила в общем зале, на французском языке, под видом разговора двух случайно встретившихся незнакомых людей благородного сословия. Среди прочего Лотос подтвердил информацию о том, что молодой граф Ксаверий получил за последние месяцы 3 или 4 письма из Варшавы, от известного Вашему Превосходительству государственного преступника Иоахима Лелевеля, именующего себя «председателем Патриотического комитета». О содержании сих писем агент Лотос мог лишь догадываться, но не сомневался в их подстрекательском характере. После чего агент Лотос сообщил мне своё приватное мнение, совпадающее, по его словам, с мнением других близко знавших графа Ксаверия персон. Граф Ксаверий Браницкий, по уверениям Лотоса, совершенно утерял былой интерес к политике и к прожектам восстановления Речи Посполитой после своей женитьбы, воспоследовавшей в августе позапрошлого, 1829, года. И к событиям, имевшим место после ноябрьского выступления врагов престола в Варшаве, отнесся равнодушно. На мой вопрос о политических симпатиях молодой графини Элеоноры Браницкой агент Лотос затруднился с ответом. По его словам, брак графа Ксаверия рассматривался в обществе как полнейший мезальянс (в оригинале последнее слово написано по-французски) и послужил причиной резкого сокращения круга знакомств молодой четы. Сам Лотос лишь дважды встречался с графиней, сколько-либо приватных бесед с ней не имел и опасается строить досужие домыслы о…
