Лесник не слушал. Побежал к трещине, пытаясь разглядеть, найти разрыв или прореху в огне. Пытаясь – и не находя… Под уклон бежалось легко. Сзади топот – лишь изощренный слух полевого агента мог расслышать их сквозь рев пламени. Жесткие пальцы Алладина вцепились в плечо.
– Стой, дурак!!!
Лесник ударил – назад, не глядя. Попал. Пальцы разжались, топот смолк…
Тут же, как по сигналу, единая огненная стена исчезла. Пламя еще вырывалось из трещины – отдельными языками, вспыхивающими то там, то тут через неравные промежутки времени.
Диану среди догорающих обломков домов Лесник не разглядел.
Трещина оказалась достаточно широкой. В самом узком месте – метра четыре с половиной. На стадионе, в секторе для прыжков, – ерунда, меньше, чем норма значкиста-ГТО-шника… Но не в тяжелом снаряжении и не с усыпанной обломками дорожкой для разбега.
Лесник помедлил несколько секунд, пытаясь понять периодичность появления огненных всполохов. Таковой не оказалось. Лотерея… Бездонный провал, казалось, улыбался – как черный беззубый рот. Улыбался ехидно, издевательски приглашая: рискни, парень, попробуй…
Он прыгнул. Почти без разбега. Приземлился на самый край трещины, мягкая почва подалась под ногами, поползла вниз, но Лесник вторым прыжком покинул опасную зону. Обогнул пылающие руины. Замер. На земле – обугленное тело. В позе эмбриона, сжавшееся, колени подтянуты к груди… Вместо кожи – черная ломкая корка. Запах – как от сковородки с мясом, по рассеянности забытой на огне… Лицо выгорело почти полностью, губ не стало. На страшной дымящейся маске белели зубы, словно оскаленные в последней усмешке.
Лесник медленно опустился на колени. И тут рвануло снова. Совсем рядом.
Поселок временных, десять минут спустя
Он говорил не то мысленно, не то вслух, но в любом случае сам себя не слышал, в ушах стояло эхо недавнего взрыва.
– Ты столько раз умирала и столько раз воскресала, что я мог бы и привыкнуть, да вот что-то не получается, и каждый раз думаю: теперь уж навсегда, а я, дурак, так и не сказал, что люблю тебя…
Пласты обугленной кожи трескались и отваливались, и становилась видна новая – гладкая, младенчески-розовая… Сгоревшие волосы восстанавливались медленнее, но уже показались первые волоски – короткие, тонкие, едва заметные…
Вспомнились слова Браницкого, с горечью сказанные минувшей ночью: «Вы не представляете, молодой человек, что значит любить женщину, знать, что она не совсем человек, – и всё равно любить…»
Лесник тогда промолчал.
А сейчас, наверное, он всё-таки говорил вслух. Потому что губы ее шевельнулись – сначала беззвучно, но затем Лесник разобрал тихие слова:
– Дурак ты, Андрюшка. А то я не знаю…
Дый – бог древнеславянского пантеона, брат Сварога. Учил людей наукам, ремеслам, волшебству. Попытался захватить власть среди богов, был повержен и превращен в дракона. Оружие, сделанное Дыем, – мечи, стрелы и т.д. – славяне считали наделенным многими магическими свойствами, в том числе способностью уничтожать нечисть.
Ab ovo – от яйца (лат.). В переносном смысле – начинать от первопричины.
Александро-Невская лавра служила штаб-квартирой церковной инквизиции, учрежденной Петром I при Св. Синоде (первый обер-инквизитор – иеромонах отец Макарий, в миру Хворостинин).
Российские жандармские части появились и июне 1815 года по приказу Главнокомандующего Барклая-де-Толли и поначалу выполняли функции армейской полиции. В 1817 году в составе корпуса внутренней стражи были сформированы отдельные жандармские дивизионы, лишь в 1836 году сведенные в Отдельный корпус жандармов. Царство Польское (отошедшая к России часть Речи Посполитой) до мятежа 1830-1831 гг. жило по своей конституции, и жандармских частей на его территории не было.
В XIX веке рост человека измеряли в аршинах и вершках, причем аршины обычно опускали. Рост в одиннадцать вершков на деле равен двум аршинам и одиннадцати вершкам, т.е. примерно 191 см.
Коллежским советик – гражданский чип, согласно Табели о рангах приравненный к армейскому полковнику.
Разговоры героев этой главы реконструированы по документам эпохи, но прямая речь слегка осовременена автором (после некоторых колебаний), дабы читателям не приходилось гадать, что, к примеру, значат слова Ртищева про обнищавших новгородских жителей: «Сами в посоха пойдеша…» – не то пошли нищенствовать, не то – лупить посохами беспредельщика Леонида.
Иоанн Васильевич Грозный с детства не любил Москву, жил в ней не часто и лишь но необходимости. В описываемое время резиденцией царя и фактической столицей Руси стала Александровская Слобода.
Избы в данном контексте отнюдь не бревенчатые дома, крытые соломой или дранкой, но название государственных учреждений XVI века (аналогичных современным департаментам), подчинявшихся Приказам (аналог министерств).
сожжены
Текст журнальной заметки (Охотничье хозяйство, 1979, №8) подлинный, приводится без изменений, орфография и пунктуация оригинала сохранены.
АГК – автоматно-гранатометный комплекс. Проще говоря – калашников с подствольником.
