– Ну, я вроде разобрался с управлением, – вдруг раздался голос Самбора.
– Так ты же лётчик? – с запоздалым сомнением вопросил Анси.
– На гироплане? Не летал, – впервые поделился поморянин.
– Так что ж ты раньше не сказал?
– Так ты не спрашивал, летал ли? Спрашивал, смогу ли?
В другое время, от такой новости с Анси приключилось бы то, что один из его стародавних учителей в Лиме́н Мойри́дио называл гносеологической парафонией – вроде идёшь ты по двору, и вдруг на заборе удом[18] нарисован мел. Но сейчас шкиперу было не до парадоксов сознания, потому что на ведущем гидроцикле из двух, что свернули к северу, за вцепившимся в посаженное плашмя штурвальное колесо рулевым поднялся налётчик с копьеметалкой, в упоре которой было зажато ракетное копье-пира́влос.
– Лево на борт! – крикнул Анси, смотря в один из портов рубки против хода и одновременно переводя машинный телеграф на «Полный вперёд».
Аудрун крутанула штурвал, что поначалу не особенно отразилось на движении «Фрелси три дюжины пять». Открыл огонь кормовой пулемёт, один из пары гидроциклов сбавил ход. Копьемётчик на головном уверенно метнул свое оружие. Гидроцикл тряхнуло кильватерной волной – увы, слишком поздно. Головная часть копья отделилась от древка и, оставляя черный след, устремилась к рубке рыбовоза.
– Запад-юго-запад, – сообщила Аудрун, безучастная к происходившему за её спиной.
Едва начатый поворот успел слегка увести нос «Фрелси…» вправо, и боеголовка пиравлоса попала не в рубку, а в навигационный мостик над ней. Грохнуло, тряхнуло, полетели в разные стороны осколки. Невольно присевший от взрыва Анси странно отчётливо увидел, как по одному из наклонённых боковых портов рубки сползла, оставляя кровавую полосу, оторванная кисть руки с кольцом акрагской морской академии на указательном пальце. Едва слышно затарахтело переговорное устройство – «Котельная».
– Пер, громче! – закричал в микрофон шкипер. – Аудрун, одерживай!
Кочегар понёс что-то еле разборчивое про давление. Снова застучал кормовой пулемёт. Три гидроцикла успели скрыться из вида, прижимаясь к бортам корабля, тот, что заходил с севера, возможно, как раз достаточно, чтобы…
– Право на борт! – бросил Анси и устремился на правое крыло мостика.
Рулевая с полной невозмутимостью завертела колесо посолонь[19]. Морские разбойники на гидроцикле, шедшем параллельным с «Фрелси…» курсом, чрезмерно увлеклись раскруткой кошек, готовясь забросить их за леерное устройство над вформованным в борт ледовым ширстре́ком[20], и не успели заметить, что расстояние между их судёнышком и рыбовозом опасно сокращается. В полном соответствии с учением мистагогов[21] – гидродинамиков мистерии померанцевого дракона, скорость потока воды между судами увеличилась, давление упало, и горе-налётчики гулко впечатались в армоцемент. Гидроцикл потерял ход, трое из облепивших его шестерых забарахтались в воде, а ещё один, ненадолго зажатый между кораблями, отчаянно, но кратко, завопил и скрылся под волнами.
– Курс на запад! – шкипер пробежал через рубку, чуть не споткнувшись о высокий порог двери – с навигационного мостика на настил ходового натекла изрядная лужа крови.
Кормовой пулемёт выпустил расточительно длинную очередь. Одна из пуль попала в паровой котел отставшего гидроцикла. Взрыв взметнул внушительное количество воды, на ахтердек посыпались брызги вместе с мелкими кусками металла и ошмётками тел.
Дела на левом борту шли менее успешно. На баке, с полдюжины верпов[22] налётчиков зацепились за поручни и леера по краю верхней палубы, боцман и Нос рубили топорами лини, тянувшиеся за верпами, но без большого успеха – не иначе, к ка́болкам[23] были приплетены пряди сиилапа́на – фра́миборгского грибного волокна тверже, чем сталь. Снизу в них стреляли, тоже не особенно плодотворно, а вот пущенный кем-то топор, прихотливо крутясь в полете, воткнулся Гимри как раз под незащищенную кольчугой нижнюю челюсть. Пока Гостислав выталкивал одного налётчика, взбиравшегося по линю, тычками топора с вытянутой руки (неловко использовать топор как колющее оружие), на боцмана насели еще трое, как охотничьи лайки на медведя. Еще несколько верпов взмыло над бортом и повисло на ограждениях. Анси перевел рубильник переговорного устройства в положение «Оповещение», крутанул ручку пять раз, и гаркнул в микрофон:
– Аврал, все наверх с оружием! Пер, оставь трех лучших кочегаров внизу! Держите давление два гросса!
Через ограждение ходового мостика перелез головорез в титановом панцире поверх кольчуги. За триплексным щитком забрала его шлема, слегка расплывчато виднелась гримаса не то предвкушения, не то несварения, правая рука легко, как стилос, держала окровавленный двуручный топор. За ним лезли еще трое, один мокрый и без шлема. Шкипер снял со стены «утиную лапу[24]», выдернул предохранительную шпильку, упер спину в стену и выстрелил прямо через одно из стекол рубки справа, заодно основательно оглушив сам себя и сделав что-то нехорошее с правым локтем. Заряд рубленой картечи из пяти полувершковых стволов вместе с расколотым стеклом должен был смести с мостика все живое, но налётчик в титане продолжал лезть в рубку как ни в чем не бывало, не смущенный потерей трех товарищей.
К доносившимся с верхней палубы лязгам, крикам, и выстрелам боя прибавилось «ц-ц-ц-ц-ц-пынь-ц-ц»… К «ц-ц-ц…» по логике прилагался гироплан, но почему его не было видно? Это, однако, не было самым безотлагательным вопросом для Анси. Гораздо срочнее требовалось понять, каким образом остановить разбойника, которого не берет картечь. Шкипер довольно несвоевременно вспомнил, что сам он был в овчинной безрукавке поверх шерстяного тельника, а доспехи и меч лежали в рундуке на левой стороне рубки. Двуручный топор в тесном помещении – не лучшее оружие, но это вряд ли замедлило бы налётчика достаточно, чтоб Анси успел добраться до меча. Зато на правой стороне рубки рядом с комингсом двери висела осветительная ракета на двухаршинном, чтоб не обжечься выхлопными газами при запуске, древке. Разбойник, похоже, скумекал то же, что и Анси, насчет топора, и, прежде чем лезть в рубку, прислонил его к ограждению, вытащил из ножен на поясе короткий меч с чернёным клинком, и шагнул в дверной вырез. В бою (и не только) бывает, что не совсем верное решение, принятое быстро, оказывается лучше верного, принятого с задержкой. Шкиперу как раз хватило времени сорвать со стены ракету (в основном левой рукой), ткнуть ей врагу под забрало, и плохо слушавшейся правой рукой выдернуть спусковой тросик. При обычном использовании, осветительная головка ракеты зажигалась уже в полете. Далеко улететь вместе с морским разбойником устройство не могло, оно даже не отсоединилось от древка. налётчик схватился левой рукой за деревяшку, пытаясь вытащить ракету, но тут осветительная головка зажглась. Анси сын Сигурд-Йона увидел вспышку и услышал крик. Ослепительный свет отдалился, когда разбойник упал с мостика. Упав, он продолжал кричать, перекрывая какофонию схватки на палубе. Достойная смерть, но не очень приятная.
