Боль, ужас, жертвы – это было ему понятно. Но бред, ставший частью реальности? Увольте.
Черноволоса. Волосы – чистая тьма, как бывает чистым золото или серебро. Длинные, прямые, свободные от шпилек, заколок и прочих оскорбительных нелепостей, они сбегали ночным ручьем до пояса.
Смугла. Такой оттенок кожи белой женщине загар даровать не способен, он рождается только тогда, когда твердая сила полуночных земель смешивает кровь с преступной яростью полдня. Человек с подобной кожей способен придать пороку величие в глазах простецов.
Желтоглаза. Но в этой желтизне очень мало жаркого кошачьего солнца и много студеной волчьей луны… Два стылых лунных огня поселились в ее очах.
Тонка. В ней нет ничего простого, ничего, связанного с обилием и щедростью жизни. Полночь и водяной демон иногда зачинают красавиц, жестоких на ложе, томных в полуденный час, хладнокровных и высокомерных. Они похожи на прекрасные хищные цветы и по рождению своему входят в высший свет Ночи, аристократию Тьмы.
Вот уже тысячу лет, как ей двадцать пять.
На ней было платье из кофейного шелка, лишенное разреза на груди и опускавшееся до пят; длинные рукава оставляли открытыми только ладони. Ей ни к чему обнажать лишний миллиметр тела, она и без того способна взять в плен чей угодно взгляд. На ее левом плече он разглядел золотую брошь-заколку в форме буквы «рэш», подаренную им пять лет назад…
– Эльхона… Эльхона!
Все, кому случилось быть в таверне в тот час, немедленно повернулись на голос последнего ее гостя. Слишком громко, слишком неуместно звучал он в этих стенах. Высокий русоволосый мужчина в серебристом одеянии вскочил с места и быстрыми шагами направился в дальний угол заведения, забыв о нормах приличия и о собственной репутации.
– Эльхона!
Кажется, она улыбнулась…
Эта женщина давным-давно, когда он еще был никем, понятия не имел о великих тайнах каббалы и тайной науки, прилежно учился на юриста и, мучаясь пустой амбицией тщеславного ума, писал статейки в студенческий сборник, явилась к нему. Ворочаясь на постели от бессонницы, он просто почувствовал: в комнате кто-то есть, кроме него. Рядом. На расстоянии вытянутой руки. Он заставил себя открыть глаза и в первый раз увидел ее. В его спальне оказалось больше света, чем положено быть при выключенной лампе, посреди ночи, в городе средней полосы. Она сидела у него в ногах, на постели. В тусклом, сумеречном освещении, взявшемся неведомо откуда, он мог разглядеть ее лицо, руки и – чуть хуже – все ее тело, затянутое в столь же глухой, как и сейчас, в таверне «Мистраль», облегающий костюм. Она показалась ему губительно привлекательной, и только по этой причине он не закричал и не бросился вон из комнаты. Незнакомка заговорила с ним ласково. Кто она? Существо с тонкого плана снов. Что она? Призрак, иногда обретающий иллюзию плотского существования. Зачем она здесь? Порой создания из мира высоких смыслов не могут преодолеть влечения к простым смертным; она долго наблюдала за ним и решила предаться своему избраннику телом и душой; она будет нежна и покорна, если он решится ответить ей; она пойдет за ним на край света, ни в чем не помешает и не нарушит его планов; она готова стать живой вещью, приходящей по первому зову. Это были те слова, о которых в тайне мечтает каждый мужчина, слова, наверняка достигающие уязвимого места в душе и бьющие без промаха. Он желал ее; он почти любил ее. Не мудрствуя лукаво и не слушая воплей рассудка об опасности, которая, быть может, исходит от незнакомки, он посвятил ту ночь неистовой плотской любви. Под утро эфирная женщина подарила ему свое имя – Эльхона – и, попрощавшись поцелуем, исчезла. Через несколько секунд он проснулся и почувствовал между ног скрученное винтом одеяло. «Какая только чушь не приснится!» – сказал он себе. Но «чушь» явилась на следующую ночь, еще раз, еще, еще и еще… Каким-то чудом ему удавалось высыпаться, и ночные часы, проведенные в любовной схватке, никак не сказывались на дневном его состоянии. Он не был влюблен в нее по-настоящему и даже не привязался к ней как следует. Вещью стала она, и, пожалуй, наибольшее удовольствие он получал от сознания собственного превосходства, а не от ее ласк. С годами Эльхона стала появляться реже. Она жаловалась на собственное несовершенство: существа ее природы, не всегда могут оказываться там, где хотят, и не всегда способны удерживать человекоподобный облик… От этих слов он, помнится, когда-то оторопел, но Эльхона пояснила: в иное время она похожа на отражение луны в зеркале или просто невидима; ничего ужасного, никакой связи с грубой киношной нечистью. Она же посоветовала ему: «Когда я не смогу приходить к тебе, ты попробуй прийти ко мне иной дорогой. Если захочешь видеть меня, попробуй знания тайные, недоступные простецам… Я укажу тебе достойного учителя». Как ни странно, теряя Эльхону, он воспламенился и стал жаждать ее со страстью и тоской, никогда не утоляя своих желаний до конца. А она отдавала себя с той же беззаветной преданностью и любовью, как и в первые дни их странного романа, но – нестерпимо редко. В последний раз он подарил ей ту брошь, получил почти все, чего хотел, но только не последний глоток – его всегда не хватало. С тех пор он не видел Эльхону. Пробовал забыться с другими женщинами, женился и… немедленно развелся. Разве может простая женщина из плоти и крови сравниться с существом, сотканным из снов, мечтаний и тайных слабостей?! А его магической силы не хватало, чтобы пробиться к ней. В его дни каждый второй занимается тайной наукой, но девять из десяти слабы: дар несокрушимой мощи дается ничтожному числу адептов… Когда он попытался вызвать Эльхону, на зов никто не явился. А когда попробовал поискать ее в местах, не предназначенных для жизни людей, то неизменно попадал в кошмарные, лишенные элементарной логики пространства, где, в большинстве случаев, даже не имел возможности передвигаться. Случайно отыскал Самат и застрял здесь, пораженный красотой города, но еще того более – его созвучностью собственному душевному состоянию. Эльхона постепенно расплывалась в стынущем мареве памяти; он усомнился в необходимости продолжать поиски. Пойди, поймай собственный сон! Благо, если он просто убегает от тебя: сны часто убегают от своих родителей; хуже, когда суть экзотичной грезы остается под вопросом. Было ли на самом деле нечто осязаемое, или его полжизни преследовало желание обладать чем-то необычным, да одеяло, стиснутое бедрами? Охота на женщину-видение почти прекратилась…
– Эльхона!
Он был уже в двух шагах от ее стола. На миг Эльхону закрыл мощный деревянный столб, поддерживающий потолок таверны. Миновав его, гость с изумлением и ужасом увидел: там, где он ожидал найти женщину из снов, уже никого не было.
