не одобряет. Нолта это немного смущало, но бросать историю он не собирался. Однажды вечером отец, выслушивая очередную порцию знаний от сына, вопреки обыкновению, улыбался, шутил и даже задавал вопросы. И уже перед сном кинул Нолту ссылку на страницу пилотажной школы. Она была одной из самых лучших и, кроме того, связана с Академией. После школы обучение можно было продолжить там, но возможно было обучиться и гражданскому пилотированию. Тех, кто потом планировал поступать в Академию и выдерживал вступительное испытание, далее обучали бесплатно. Нолт отлично понимал, к чему клонит отец, но не решался сказать об этом в открытую. Более того, он даже отчасти понимал его. Было бы странно ожидать, что командир 5-й эскадрильи Седьмого Пера Правого Крыла смирится с сугубо гражданской профессией сына. Тут в памяти всплывал еще один эпизод.
Тогда Нолту было лет шесть. Родители вернулись с какого-то официального мероприятия и сейчас сидели в столовой, откуда доносились их голоса, смех и звон посуды. Их темно-синие парадные мундиры лежали на диване в гостиной, соприкасаясь рукавами, словно держась за руки. Они и вправду походили на своих хозяев – широкоплечий отцовский с шестью боевыми наградами за оборону Ахернара и Орлом Легиона на рукаве; узкий и приталенный мундир матери с лаконичной орденской планкой и символом Инженерного корпуса – зубчатым кругляшом, похожим на автоматическую боевую станцию, со смешным и звонким названием «шестеренка». Нолт, которому уже давно нужно было спать, тихонько выбрался из детской, прокрался в гостиную и уселся между мундирами, разглядывая медали. Видел их он уже не в первый раз, но это занятие никогда не надоедало. Парадную форму родители надевали нечасто, только на какие-нибудь торжества или праздники.
Если это был День Пяти, тогда на груди у мундиров золотился прямоугольник с портретами пяти человек, открывших дорогу в космос. В правом нижем углу было изображение женщины с короткой стрижкой, одухотворенно глядящей вдаль – Джудит ван Дайн, пилот-испытатель, совершившая первый полет на корабле с установкой пространственного туннелирования или SPD (Space Tunneling Device). Справа был портрет горбоносого мужчины, строго смотревшего из-под густых бровей – Лукас Фергюссон, конструктор SPD. Он задумчиво теребил свою бородку рукой в виз-перчатке, которой для работы с трехмерными чертежами раньше пользовались все инженеры. Вверху справа застенчиво улыбался молодой человек – Анатолий Скорепкин, талантливый физик-теоретик, основоположник принципа межпространственного туннелирования. Слева от него был мужчина в скафандре без шлема и с флагом из звезд и полос на плече – Нил Армстронг, первый человек, ступивший на другую планету, Луну, спутник Земли. А в центре широко улыбался человек в старинном скафандре с надписью «СССР» на шлеме – Юрий Гагарин, Покоритель Пространства, первый из людей, вышедший за пределы материнской планеты.
В день образования Легиона на мундирах был знак в форме позолоченного щита с орлом, в нижней части которого группа истребителей готовилась дать отпор крейсеру Норланов. В День Союза на груди красовался другой герб – орел на синем фоне. Распахнув крылья, полные звезд, он гордо вскидывал голову, а звезда на его груди горела алым, символизируя Аквиллу – систему-столицу, новый дом человечества. Сверху, на красном прямоугольнике – девиз, «Natus Vinci» – рожденный преодолевать. Под ногами у орла клубилась темная завеса, сквозь которую тускло проглядывали редкие звезды – Облако Смерти, родное «гнездо» людей, покинутое, опустошенное и сожженное дотла пламенем Великой Войны.
Забыв обо всем, Нолт рассматривал награды, таинственно искрящиеся в мягком свете торшера. Услышав шаги, он поднял голову и весь сжался – в дверях стоял отец. Обычно он очень резко реагировал на непослушание, но гром в этот раз не грянул – отец молча смотрел на сына с мечтательной улыбкой, с неприсущей ему и от этого неожиданной теплотой, что Нолт смутился. Все еще улыбаясь, отец кивнул ему, успокаивающе и одобрительно, и тихо удалился. Буквально через секунду в дверях возник Альф. Чопорно шурша роликами по длинному ворсу ковра, домашний бот подкатил к дивану и, не обращая внимания на Нолта, подхватил оба мундира, ловко вдел в них вешалки и торжественно, держа на вытянутой «руке», увез в гардеробную.
Нолт не забыл этот случай, понимая и недовольство отца гражданскими увлечениями и его желание сделать сына пилотом. Как следует все взвесив, Нолт записался в школу, сначала на гражданское пилотирование. Не то, чтобы он мечтал об этом всю жизнь, но кто в своем уме откажется от такой возможности?
Но сначала в школе был теоретический курс, наверное, слегка скучноватый, не читай его Петр Немцев, известный пилот, ветеран Ахернарской кампании. Не менее интересной в его исполнении была и история воздушных и космических полетов, тем более что ключевым словом здесь было «история». Еще поэтому Нолт с большим интересом слушал про самолеты и вертолеты – первые летательные аппараты, еще не способные покинуть атмосферу планеты, про братьев Райт, поставивших человечество на крыло, про то, как стремились в небо люди глубокой древности. И хоть это и было интересно, Нолту уже хотелось самому оторваться от земли.
После теории последовала практика, но совсем не такая, какую ожидали ребята – долгие, изнурительные часы на тренажерах. Симуляция совсем не походила на так любимых Нолтом «Космодесантников», в чем он сразу убедился, с десяток раз упав при взлете. Инструктором была миссис Керрод, опытный пилот, бывшая ученица Немцева, прошедшая с ним сквозь пекло Ахернара. Несмотря на тяжелые испытания, она осталась веселым и жизнерадостным человеком – самым веселым и жизнерадостным из всех, что Нолт встречал в своей жизни. На ее черном лице всегда сияла ослепительная улыбка и, казалось, ничто не может заставить ее угаснуть, можно сказать, она была буквально нашпигована оптимизмом. Некоторые ребята из школы намекали, что это побочный эффект средств реабилитации. Нолт же в это не верил, да и сама шутка не казалась ему удачной.
Как бы то ни было, миссис Керрод свое дело знала – к концу месяца вся группа уверенно пилотировала в симуляции. Программа обучения также была хорошо продумана – когда Нолт почувствовал, что его буквально тошнит от «Флай Сима 950» и его джойстиков управления, пропитанных потом множества ладоней, на следующем занятии было объявлено о распределении группы по инструкторам и начале настоящих полетов.
В тот день, когда все пришли на урок, на местах учеников сидели семеро. Ребята уже кое-что слышали об инструкторах и теперь могли познакомиться с ними лично. Два мрачноватых полковника, Томас Мэйсон и Олег Брок – инструктора строгие, но хорошие; нервный, субтильный мужчина с подвижным, вечно недовольным лицом – майор Пэйсер – инструктор отличный,
