Умберто пожал мою руку.
Когда я обменялся рукопожатием с Джузеппе, довольные итальянцы в один голос заявили:
— Алекс, поздравляем с хорошим приобретением!
— Рад помочь! — не остался в долгу я.
Наша сделка не осталась незамеченной остальными молодыми людьми, и когда мы к ним вернулись, проспект с фотографиями яхты пошел по рукам.
— Леха, — Николай просто горел энтузиазмом, — теперь у нас появился законный повод почаще мотаться в Сочи! У нас теперь на Черном море будет собственная суперяхта!
— Не совсем так, Коля, — улыбался я. — Пойдемте, сейчас сами все поймете. — И указал в сторону старших родичей.
Романовы, стоявшие в обществе представителей дружественных правящих родов, наше приближение заметили, так что мне не пришлось ждать подходящего момента, чтобы вклиниться в разговор.
— Алексей, вы что-то хотели? — дед Николай обозначил улыбку.
— Да, государь, — я протянул ему проспект с фотографиями. — Я тут яхту по случаю купил. — И озвучил «причину» покупки.
— Действительно, памятное приобретение, — важно кивнул император, и его поддержали все остальные присутствующие. — Одобряю.
— Государь, — «засмущался» я, — мне бы, в свою очередь, хотелось подарить «Викторию» — так я яхту назвал — князю Пожарскому. Ты же не будешь против?
Все взгляды переместились на упомянутого князя, который продолжал стоять с благожелательным выражением лица и никак своей реакции не показывал.
— А не жалко такой красоты, Алексей? — император потряс проспектом.
— Для деда Михаила ничего не жалко, государь, — продолжал «смущаться» я.
Хитро улыбнувшийся дед Николай на это заявил:
— Могу только поддержать тебя в этом прекрасном начинании! — он повернулся к князю. — Михаил, подойди, — а когда тот приблизился, продолжил: — Принимай подарок от внука! — И вручил тому проспект.
Дед Михаил наконец позволил себе изобразить на лице соответствующий моменту восторг, а когда мы с ним обнимались, старик не преминул тихонько высказаться:
— Лешка, подлец, да я же на содержании этой яхты разорюсь!
— Не смеши меня, деда! — хмыкнул я. — И можно мы «Викторией» хоть иногда будем пользоваться?
— «Виктория» полностью в вашем распоряжении!
Полчаса было потрачено на очередные тосты в мою честь и в честь императора с князем Пожарским, сумевших воспитать такого любящего и заботливого внука, после чего молодежь опять решила избавиться от опеки взрослых, и мы удалились к свободному фуршетному столу.
Колю с Сашей я успокоил, передав им слова деда Михаила насчет пользования яхтой, и сразу их предупредил:
— Есть еще две крайне алчные особы, я имею в виду Марию с Варварой, так что… — и развел руками.
— С сестренками решим, — отмахнулись они, а Александр продолжил: — Кстати, эта яхта будет для нас отличным показателем, так ли нужны нам подобные игрушки на постоянной основе, или можно просто иногда сходить в море на обычном катере.
— Согласен, — кивнул Николай. — Игрушка-то недешевая! Обидно будет, если потом просто в марине сгниет.
Я не удержался:
— Слова не мальчика, но мужа! А там семьи, детки пойдут, служба, свободного времени не останется… Беда, короче…
— И не говори…
А еще через какое-то время меня в сторону отвела Соня:
— Алексей, я за тебя очень переживала, если хочешь знать! — заявила мне норвежка с легкой обидой.
— И ты была такая не одна, Сонечка, — вздохнул я. — Но если тебя это утешит, то мне очень приятно именно от тебя слышать… подобные слова поддержки.
— Ты не понял, Алексей, — обида не исчезла из голоса девушки, — особенно сильно я стала переживать, когда король Испании попытался что-то с тобой сделать с помощью своего доспеха.
— Своего доспеха? — напрягся я. — Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду.
— За вашей дуэлью я, как и все остальные, наблюдала по мониторам, а когда Филипп начал что-то делать со стихиями и со всех сторон послышались возгласы про какие-то легенды, стало понятно, что тебе угрожает реальная опасность.
И норвежка уставилась на меня немигающим взглядом своих прекрасных глаз, ожидая ответа.
— Ну… — протянул я, — была там какая-то пульсация, но я не обратил на нее особого внимания.
— Врешь! — зашептала Соня. — Все ты почувствовал! Я за тобой следила и видела, как ты чуть не потерял сознание! И мне пришлось вмешаться!
— Что тебе пришлось сделать? — я просто охренел.
— Вмешаться! — буркнула она и внезапно опустила глаза. — Не уверена, что помогла… может, ты самостоятельно пришел в себя, но я старалась изо всех сил.
Твою же бога душу мать! Полный и законченный пиzдец! Получается, я теперь Соне по гроб обязан? И плевать, что ее воздействие на меня было несильным, оно могло стать той пресловутой соломинкой, сломавшей хребет верблюду!
— Сонечка, — мой голос дрожал от волнения, — а как именно ты мне помогла?
— Твой доспех хоть и слабо, но начал сокращаться в унисон с вибрациями стихий Филиппа, и я попыталась эти сокращения остановить. Получалось плохо, и тогда я пустила уже свои вибрации в противофазу первым, и ты сразу пришел в себя.
Девушка улыбнулась, а я продолжил «допрос»:
— Ты можешь… лечить на расстоянии больше двух километров?
— Алексей, я могу лечить даже по фотографии, — хихикнула она. — А с тобой мне и фотография не нужна, твой образ у меня постоянно перед глазами. Только тс-с… — Соня приложила указательный пальчик к губам, — это еще одна большая тайна рода Ольденбургских!
Перемены в настроении норвежки явились для меня неким подобием холодного душа, и мои мозги заработали в «правильном» направлении:
— Сонечка, а ты Филиппа, случайно, не успела посмотреть?
— Ты имеешь в виду эти вибрации? — Она изогнула бровь, а когда я кивнул, продолжила: — Филипп что-то делал со своим доспехом, именно в такт ему вибрировали стихии. Больше ничего не разглядела, — она опять хихикнула, — все мое внимание было поглощено великим принцем Алексеем Романовым.
— Понятно, — протянул я.
И задумался, пытаясь проанализировать произошедшее еще раз, но уже в свете информации, предоставленной девушкой.
— Сонечка, помнишь, я тебе говорил, что на самом деле представляет из себя великий принц Алексей Романов?
— С твоих слов выходило, что принц полный и законченный подонок, — девушка улыбалась. — И в чем-то я с твоим мнением согласна.
— К чему веду,
