В этом был выигрыш немцев.
Который, впрочем, так же быстро сменился и разочарованием.
Ибо повернув вбок, танки подставили свои борта единственному серьезному оружию отряда – скорострельной зенитке. На всеобщее счастье, пушку тащили во главе колонны, и танкисты её попросту не успели заметить.
Зенитчики Ерихова (со всей батареи уцелело тринадцать человек) в очередной раз доказали своё высокое умение. Стоило только прозвучать первым выстрелам, как они тотчас же бросились к орудию.
Броня легкого танка и в лоб-то не является непреодолимой преградой для тридцатисемимиллиметрового снаряда, а уж в борт…
Так что наводчик первого танка недолго радовался своим точным выстрелам – здесь отыскались не менее умелые стрелки.
Получив в борт сразу два снаряда, первый танк запнулся на месте, а из распахнутых люков вырвались вверх языки огня.
Второй танк, уходя от внезапно появившейся угрозы, резко повернул вбок, ставя между собою и зенитчиками уцелевший пока грузовик. Но удачно пущенный снаряд сорвал ему гусеницу, и бронированная машина замерла на месте, накренившись набок.
Тут бы его и добить!
Увы…
С грохотом вырвались со стороны немцев новые бронированные чудовища – не до подранка…
Сделав ещё несколько выстрелов, орудие умолкло – кончились снаряды. Удалось отбросить назад рванувшуюся вперед пехоту, заставить попятиться один танк… и всё.
Горели грузовики – на этот раз по-настоящему, а не бутафорские банки и ведра с промасленной ветошью. Хотя, разумеется, и они тоже чего-то там добавили… Подожгли ли их немцы, или кто-то из отступающих бойцов запалил – теперь уже не так и важно. Важно то, что они оттягивали внимание противника на себя. Откуда-то оттуда стреляла и пушка – трассеры от снарядов явственно обозначили её местоположение. Но горящие машины скрывали её теперь от глаз танкистов.
Тащили на руках раненых бойцы, отступая в глубину проходящего рядом оврага. От быстрого разгрома спасало пока ещё опасение немцев заработать артиллерийский снаряд прямо в лоб.
Черный дым от горящих машин застилал низину, укрывая от их глаз все происходящее. Молчание орудия вполне могло быть вызвано и тем, что артиллеристы попросту не видели целей. Дым – он не только немцам на руку. Да и к вечеру близко, солнца уже нет, видимость и без того – далеко не самая хорошая.
– Петряев! – капитан повернулся к лежавшему рядом лейтенанту. – Со своим взводом – в прикрытие! Пулеметы вас поддержат. Главное – остановить танки. Хоть на несколько минут, пока основные силы не уйдут в овраг – туда техника не пройдет. Пехота без танков тоже особой прыти не проявляет, сам, поди, видел уже. Хоть на десяток минут их задержи – и можешь отходить! Ночь уже скоро – не пойдут они по следам. Немец ночью не воюет!
– Ясно, товарищ капитан! Сделаем!
Разобрав гранаты и бутылки с бензином, красноармейцы попрятались за многочисленными бугорками. Кто-то забрался в кювет, решив укрыться там.
Подхватив с земли автомат, Ракутин сделал несколько шагов, направляясь к автомашинам. Надо было проверить, успели ли вынести из них всех раненых?
Лязг гусениц!
Алексей отпрыгнул в сторону, поднимая автомат.
Как смог подобраться сюда танк? Ведь не видно же почти ничего – даже если и не сквозь смотровую щель смотреть. Дым вокруг, да и ветра нет… все скапливается в низинке, застилая её почти непроглядным облаком.
Но, так или иначе – а танк шел вперед.
И до грузовиков ему осталось всего немного – метров пятьдесят.
Но вот и разгадка – около башни танка уселся немец и что-то кричит в открытый сбоку люк. Вот они – глаза танка, этот фриц подсказывает танкистам дорогу! А следом ведь и другие пройти смогут – по следам головной машины.
И устроить на полянке кровавую кашу, намотав на гусеницы отступающих бойцов. Ракутин был реалистом и понимал, что застигнутая врасплох колонна не сможет оказать танкам должного сопротивления. Снарядов больше нет, окопов тоже…
Дернулся в руках автомат – танкового суфлера снесло с брони.
И почти тотчас же танк крутанулся на месте, разворачивая башню в сторону капитана – услышали-таки фрицы!
«В сторону! Стрельнёт же…»
Удар!
Грохот, косо летящее куда-то вбок небо…
И вот теперь, главная задача – уползти отсюда… как можно дальше уползти! Нельзя двигаться туда, куда отступили бойцы – в том направлении могут пойти немцы. Или не могут – в том смысле, что не до отступивших красноармейцев им сейчас. Не сунулись же фрицы в овраг?
Или сунулись, а пока я тут без сознания валялся, всё и закончилось?
Алексея аж холодный пот пробил!
Да нет… на ночь-то глядя, в темный овраг лезть? Не все ж там такие уморехнутые?
А черт их знает… и такие там тоже могут быть…
Но, тем не менее, капитан, стиснув зубы, продолжал свое передвижение. На ноги не встать – тело, как чужое, совсем не слушается.
Вот ещё десяток метров позади…
Совсем уже стемнело, когда он вполз под раскидистый куст. Тут уже не так опасно, издали, по крайней мере, не разглядят. Можно и передохнуть.
Ощупав свое тело, Ракутин убедился в отсутствии ранений. Крови, вроде бы, нигде и никакой нет… форма местами порвана, так это и понятно. Уцелела и полевая сумка, на ремне осталась кобура с «Браунингом». Автомат… он где-то там – у сгоревших автомашин. Нет и вещмешка – тоже в машине остался. А стало быть – нет и скудных запасов. Там, правда, и было-то… пара сухарей, да полбаночки трофейного мармелада – утром не доел, торопился. Хм, зря, значит, спешил.
Лучше бы поел…
Ну, кто спит – тот ест! Так, кажется, дед Миша говаривал?
Вот и пос…поедим…
– Генрих! Ты куда полез?!
– Да тут следы есть… полз кто-то…
– И черт с ним! Раз полз, значит, не может идти. А раз так – и воевать не способен. Пускай себе ползёт… подохнет где-нибудь в траве!
– Что же – так его и бросим?
– А зачем нам сдался этот русский? Ну, предположим, ты его найдешь. И что? Потащишь в госпиталь? Чтобы его там лечили? Не смеши меня…
– И то верно… Ладно, пойдём к остальным, там, похоже, тоже дело к концу идет…
Когда голоса солдат затихли где-то вдали, Алексей впервые вздохнул полной грудью.
Пронесло…
Убирая в кобуру пистолет, он мысленно, еще раз сам себя похвалил. Кусты эти… И ведь хватило же сил проползти вчера назад – параллельно своим следам. Так, что оба трофейщика, шедшие практически по ним, оказались совсем рядышком – хоть камнем кидай. И их разговор и разбудил Ракутина, позволив тому приготовиться к возможной схватке.
