Худо-бедно, а километра три пройти удалось, теперь навряд ли станут так далеко искать. Можно и отдохнуть, тем более что ноги настойчиво этого требуют.
А заодно – и поесть. Тоже, надо сказать, занятие полезное. Полбуханки хлеба (начхать, что обгорел – не до углей же?) и полфляги воды – вспомни годы пограничной службы! Небось, когда в секрете сутками сидел – и это за деликатес сходило.
Вещмешок – под голову, винтовку рядом. Можно и поспать. А пистолет сунем за пазуху – так, на всякий случай…
Сон был какой-то дерганный, Ракутин не раз просыпался – весь в поту. То вдруг всплывало перед глазами лицо подстреленного на станции ракетчика, то что-то говорил побелевшими губами Жданович… Словом, поспать вышло плохо, даже хуже, чем в предыдущую ночь.
Так что когда взошло солнце, он был этому даже рад. Скорее бы в путь! К фронту!
И, словно подчинившись этому желанию, ноги задвигались быстрее – контузия понемногу проходила. Только вот зрение… некоторые предметы ещё оставались двухконтурными.
Примерно через два часа впереди замаячили крыши.
Деревня?
Нет – домов маловато.
Скорее – какой-то хутор.
Это могло быть хорошей новостью, но Алексей помнил хозяина дома в деревне у моста. Тот вообще был – сама вежливость. А диверсантов фашистских укрывал! Здесь же – и вовсе хутор, в стороне стоит. Кто его знает, а ну, как и этот мужик, советскую власть недолюбливает? Рисковать попусту не хотелось.
И что теперь делать?
Пройти мимо?
В принципе, вполне возможно. Вода была – по пути попался ручеек. Полбуханки хлеба и банка консервов – на два дня пути достаточно.
Грохот орудий здесь уже был слышен – направление пути тоже понятно.
А вот физическое состояние – оно оставляло желать лучшего. Такими темпами твердо встать на ноги ранее, чем через три-четыре дня – нечего и думать.
Надо где-то отлежаться!
Голодным?
Ибо продуктов (хм…) надолго не хватит.
А никакого удобного места здесь пока что не просматривается. Кроме этого хутора.
Идти туда?
Несколько часов капитан пролежал в кустах, разглядывая домишки. Ничего необычного в них не было, да и все поведение жителей хутора тоже не вызывало никаких подозрений.
Колол дрова худой мужик. Несколько раз выходил из дому седой дед, надо думать, местный патриарх. Бегали по двору дети – две девчонки и пацан лет двенадцати. Ненадолго выглянула и женщина, скорее всего, жена худого.
Странным образом на хуторе отсутствовали собаки – и это натренированный глаз пограничника засек моментально. Что-то в этом было неправильное… да и в длинный сарай заглядывала только жена хозяина, детей туда он не пустил, грозно прикрикнув.
Интересно!
И что у него там?
Или кто? Зачем-то ведь женщина носила туда глиняный горшок? Явно не пустой, судя по тому, как осторожно она его держала. А назад шла уже легче, посуда ей явно рук не оттягивала.
Но до темноты оттуда так ни один человек не появился. И хозяйка тоже потеряла к строению всякий интерес.
Ну и фиг с ним, с сараем. Не полезем мы туда. А вот погреб… его навестить необходимо! Не будем ничего красть – купим. Благо что деньги ещё остались. Вот и совершим, так сказать, товарно-денежный обмен… Возьмем чуток, а денежку на видном месте положим. Погреб-то, он хоть и близко к дому стоит, ан вход его из окон не просматривается.
Вот с крыльца – другое дело.
Так не будет же никто там ночью сидеть…
Раз так, остается только ждать, вечер уже не за горами. Вот только солнце жарит… очень даже немилосердно. А спрятаться тут совершенно негде.
Кое-как заныкавшись в густой траве, Алексей принялся терпеливо ждать наступления темноты. Время тянулось невыносимо медленно, солнечные лучи припекали голову… словом, хреново все было.
Но – наконец-то! Последний луч заходящего дневного светила скрылся за горизонтом. Стемнело не сразу, но всякая жизнь на хуторе с наступлением темноты отнюдь не закончилась. Кто-то ходил по двору, и Ракутин несколько раз слышал приглушенные голоса. Пару раз звякнуло железо – обитатели хутора затеяли ремонт? Это ночью-то, да в темноте? Дня им для этого явно недостаточно… Капитана охватило глухое раздражение. Знать такое дело раньше – уж километров-то на пять уйти постарался бы – каким угодно способом. Идти ночью – глупо, ноги переломать шанс весьма высок – по дороге-то не потопаешь! Спать тут – так среди бела дня от хутора уходить… тоже не в радость. А снова ползти, как сегодня – сил уже недостаточно. Да и есть охота – спасу нет!
Однако ж возня продолжалась не слишком долго. Заскрипели ворота – точно, сарай зачем-то открывали.
Некоторое время было тихо, потом на дворе мелькнул огонек – кто-то прикуривал. Ещё один… ну да, мужиков-то тут двое.
Два огонька от папирос какое-то время ещё виднелись около погреба – курильщики уселись рядом. Некоторое время они ещё светились, потом исчезли в темноте.
Ушли, наконец, спать?
Капитан пролежал ещё с полчаса, внимательно прислушиваясь к темноте.
Тихо…
Так, винтовку в кусты, с ней не слишком поползаешь, мешать будет. Ходить, скорее всего, не получится, так что и «костыль» особо ни к чему. Луна, мать её, светит и вставший на ноги человек будет хорошо заметен.
Кстати… неплохо бы и это самое… в смысле, в кустики сходить, днем особо не помаячишь здесь, если далеко уползти не выйдет. Это с той стороны, откуда я приковылял, холмики. А вот там, куда идти надобно, открытая местность – любого человека далеко видно будет. Так что уж лучше сейчас, в темноте.
Под ногами скрипнули мелкие камешки – двор. Он у местного хозяина чистый, наверное, метут своевременно.
Так, где погреб?
Ракутин присел на землю и осмотрелся. Сарай – справа, дом, стало быть, там… Ага, понятно. Ну да мы короткой дорогой не попремся, неохота под луною маячить. А возьмем-ка лучше левее… вот, так!
Промахнулся он всего на десяток метров, что, с учетом последствий контузии, можно было считать, прямо-таки, выдающимся результатом!
Вот и дверь погреба… замок!
Опа…
А вот не слыхал я, чтобы на эти двери замки навешивали! Щеколда – да и та больше от собак и кошек. Здесь же вполне себе основательный (на ощупь) замок болтается. От кого ж тут заперлись-то? От своих же домочадцев? Чушь…
Впрочем, пограничники всегда отличались смекалкой и нетривиальностью мышления. И вдобавок – некоторыми специфическими навыками. Которые Алексей за годы последующей службы, не только не растерял, но ещё и основательно приумножил.
А гвоздик в кармане имелся.
Так что уже через десяток минут, замок бессильно повис на дверной скобе – путь вниз был открыт. Погреб, как и повсюду в данных краях, представлял собою небольшую постройку (обычно с соломенной крышей), в полу которой имелся люк с лестницей, ведущей вниз. И вот уже в этом самом подвале и хранилось съестное. А уличная дверь обычно запиралась на щеколду, никакого замка на неё обычно не навешивали.
