Секундой позже я сообразил: парень глядит не на меня, просто в мою сторону. Его заинтересовало что-то вдали, а я встал на линии обзора. Я скосил глаза — куда это вояка уставился? И вот тут сердце пропустило удар. Или два. Чудесное виденье! Девушка медленно подняла руку и… нет, этот жест, полный задумчивой неги, нельзя описать словами «почесала в затылке». Чешутся дураки вроде вашего покорного слуги, а принцессы — никогда. Принцессы, они не такие, они могут разве что взъерошить короткую, под мальчика, стрижку, но при этом не забывают томно выгнуться и отставить симпатичную попку, обтянутую джинсами… Вот в такие моменты не спасают инстинкты, приобретенные в Зоне, наоборот, хочется взвыть: ну до чего ж я одичал там!..
Тем временем задумчивая принцесса обернулась и…
— Приве-е-ет! — Я оглянуться не успел, а принцесса, мигом преобразившись в Ларика, уже повисла у меня на шее. — Ты уже здесь! Ой, как я рада тебя видеть… Ой, какой же ты молодец, что приехал!
— Ну, здравствуй, Обезьяна…
Когда мы виделись в последний раз, Лариса была студенткой техникума, тощей, угловатой, состоящей из одних лишь локтей и коленок. Еще у нее вечно была какая-то несуразная прическа, она не знала, что делать с волосами. Еще она не умела одеваться, и всякая тряпка висела на ней, как на вешалке. Еще она всегда была не в духе. Еще я с детства дразнил ее Обезьяной из-за слегка оттопыренной нижней губы… Два года — и принцесса! Прическа, блузка, джинсы… Здесь было от чего обалдеть. Я и обалдел. Потом Ларка чмокнула меня в щеку — это было похоже на удар молнии. Или когда в «трамплин» вступишь — тоже напоминает. По-моему, сестра сама растерялась…
Я осторожно взял ее за плечи, окинул взглядом — ни малейшего намека на острые локти и коленки, на которые я привык натыкаться…
— Ларик… Эх, святые мутанты, как ты выросла!
— А я смотрю, смотрю, тебя нигде нет… — Она шмыгнула носом, и тут только я ее узнал по-настоящему. Это была моя сестра, Ларик, Обезьяна и все прочее — то самое существо, с которым мы на пару облазили окрестные сады, чердаки и подвалы, с которым мирились и ссорились по пять раз в день… и несколько раз тайком курили в лопухах за покосившимся забором… Точно, это Ларик…
— Слепой, не хочешь меня представить родственнице?
Я с опозданием сообразил, что железный Костик заговорил по-русски. Принцессе достаточно бросить мимолетный взгляд, чтобы вокруг начали происходить чудеса.
— Да, конечно. Лариса, это Тарас Костиков, мой друг и отличный парень. А это…
— Это твоя сестра.
— Троюродная, — со странной интонацией вставила Ларик.
— Очень приятно… А вон моя электричка, — вдруг брякнул Костик, — я пойду. Слепой, у меня через месяц свадьба, я сперва не хотел заранее говорить… Ты это… бери сестру, и приезжайте, ага? Ну, подробности я тебе потом… В общем, пошел я! Не буду вам мешать.
— Погоди, какая свадьба, с кем? — Я окончательно растерялся.
— Так с Надюхой же… Ну ладно, бывайте! — И он, внезапно ставший удивительно русскоязычным, заспешил к составу.
Провожая его взглядом, я встретился с глазами сержанта и прочел в них столько зависти, что мне стало совсем хорошо.
Мне стало настолько хорошо, что я забыл, что нужно делать. Да и зачем, если так славно просто стоять и глядеть на Лару? Никуда не нужно идти, ничего не нужно говорить… Надеюсь, что сестра испытывала хоть что-то подобное моим ощущениям.
— Приходят груженые, уходит порожняк, — подхватил дядя. — Что они на завод тянут? Еще завезли каких-то гастарбайтеров. Чернявые такие. Может, молдаване? Никто их в поселке не видел. Привезли на завод, и всё, как будто и не было.
— Молдаване, наверное, — кивнула тетя Вера, — строители. Их и раньше нанимали.
Я представил себе, как уволенный дядя Сережа слоняется вдоль забора, как издали поглядывает на проходную, высматривает сквозь ворота, когда их распахивают, пропуская составы. Но близко не подойдет — гордость не позволит выказать, что тоскует по работе… И стало жаль старика, ведь сколько лет в одной должности. Я же помню, как он рассказывал о службе, гордился, что при нем всегда порядок. Когда на заводе появились арендаторы — кооператоры, цеховики, так их тогда называли, — ему хлопот прибавилось, но дядя Сережа и тогда порядок поддерживал. А теперь что? Он ведь еще не старик по-настоящему-то, до пенсии далеко, а работы в поселке не найти.
— Везут какие-то ящики, все брезентом укутано. Или контейнеры везут, там и вовсе не поймешь, что внутри, — продолжал родич. — А ведь местных всех уволили. Даже крановщики со стропальщиками на разгрузке новые. Банда какая-то, что ли? Живут на заводе, оттуда, считай, вовсе не выходят.
— Непонятно, куда такую прорву грузов там можно деть, — поддакнула Лариса.
— Что-то они делают все же, — буркнул дядя. — Может, по ночам, не знаю. А складировать есть где, одни подземелья чего стоят!
— Какие подземелья? — Мне было грустно, однако я старательно поддерживал беседу.
— Ну как же, — оживился дядя. — Под Ремжелдором бомбоубежища, завод-то старый, оборонным считался. Все по правилам, во время военных действий можно развернуть производство в подземных цехах. Там целый лабиринт, под заводом, — надежно строили, на века. И цеха, и склады, и…
— На страх агрессору! — кивнула сестра. — Бронепоезд под землей склепать. Мирный советский трактор!
— Цыц! — беззлобно прикрикнул дядя. — Молодая, не помнит ничего, кроме анекдотов. Слушай, гость дорогой, а сейчас-то новые анекдоты рассказывают?
— Э-э… — Я растерялся. — Да, наверное…
— Я ж помню, вы с Ларкой вечно зубоскалили. А теперь, интересно, о чем анекдоты, а?
Эх, ну не рассказывать же в самом деле этим старикам, как сталкер Петров ходил в бар «Шти»?
— Ну, дядь Сереж, у нас же юмор специфический, связанный с нашим вредным производством.
Дядя снова налил и махнул рукой:
— Да брось уж, темнила. Рассказывай про свою Зону. Про сталкеров, про это всё.
Бедные старики, они, наверное, думают, что я ежедневно окружен опасностями и страшнейшими чудовищами, что рискую головой, и все такое…
— Ну, ладно. Заходит сталкер Петров в бар «Шти». Ему охранник на входе: «Сдавай оружие!» А Петров спрашивает: «Биологическое оружие тоже сдавать? Тогда я носки сниму».
Ларик хихикнула. Она всегда была на моей стороне. Потом дядя Сережа тоже осознал, в чем здесь юмор, смял лицо жесткой ладонью, хмыкнул. И потянулся за бутылкой. Водка, кстати, была не фонтан, меня Карый приучил к качественной выпивке, а эта, видимо, дешевая… Хотя вряд ли, дорогому гостю небось из загашника вынули что получше. Но ругать водку, понятное дело, я не стал — зачем обижать стариков?
