На обратном пути тоже пришлось закладывать крюк — Ларке не хотелось попадаться отцу на глаза. Пока мы лазили по заброшенным путям, пока Обезьяна отряхивала пыль с джинсов, пока возвратились в цивилизованную часть Кольчевска — было уже больше двенадцати, солнце жарило вовсю, а тротуары заполнились прохожими. В субботнее утро кольчевский бомонд вывалил на променад. Ларка тут же вцепилась в меня, и, чего скрывать, мне сделалось совсем-совсем хорошо. Она пару раз здоровалась с какими-то знакомыми и нос держала высоко — похоже, ей нравилось прогуливаться на глазах всей этой публики под ручку с кавалером.
— А парень у тебя есть? — решился поинтересоваться я.
— Наконец-то догадался спросить!
— Это значит «нет»?
— Это значит, со вчерашнего дня — «да». Вот и кафе.
Кафе как кафе, ничего особенного. Стеклянная витрина, на ней намалеваны самодовольные толстяки, которые с дебильными улыбками жрут всякие пестрые штучки… Называется «Снежинка». Мне название сразу понравилось — я слышал, где-то к югу от Лиманска наши оборудовали базу и назвали «Снежинкой». Юмор такой, значит, потому что размещается в помещениях бывшего рефрижератора при кооперативном мясокомбинате. Еще мне понравилось, что вывеска над кафе синего цвета — любой дальтоник разберется.
Я галантно открыл дверь, пропуская Ларика, шагнул следом — и бац! Точь-в-точь ситуация, как вчера в электричке. За столиком слева от входа расположился тот самый толстячок, в котором Костик признал сотрудника военной прокуратуры. С ним сидел капитан милиции и вполголоса бубнил. Толстяк лениво клевал мороженое из металлической вазочки и кивал. Лариса, ничтоже сумняшеся, заняла соседний столик, и я сел спиной к бывшему попутчику. Подплыла рыхлая блондинка в кружевном фартучке, туго натянутом на выдающихся местах, предложила меню, Ларик выбрала мороженое с заковыристым названием, я попросил принести то же самое и при этом прислушивался к разговору за спиной.
— Это же ничего не значит, — вещал капитан, и мне в его голосе почудились виноватые нотки, — документы у них в порядке, ну и вообще…
— Я понимаю, что вообще. И документы в порядке, и крыша в порядке. Пожарный надзор там побывал? Небось, ничего толком не осматривали, а? — Этот говорил зло и жестко, твердый тон не вязался с раскисшей фигурой и добрым лицом. — Договорились по-хорошему?
— Это вне моей компетенции, — сухо сказал капитан. — Почему бы вам не поинтересоваться у пожарных?
— Поинтересуемся. И в санэпидемстанции тоже. И больницу на них натравим — на предмет проверки заводской санчасти. Но мы должны действовать осторожно, иначе этот, как его… новый владелец… э-э…
— Хурылев.
— Да, иначе этот Хурылев почует опасность. Неизвестно, каких дел он может натворить, а здесь довольно крупный поселок, тысячи людей. Вы видели, какие у него охранники? Нет, все нужно проделать аккуратно.
— Как раз охранников мы пробили по картотекам, с ними-то ясно…
— Вот именно. — Толстяк звякнул ложкой, выскребая остатки мороженого.
Я весь превратился в слух и старался не упустить ни слова. Почему-то сразу решил, что Хурылев — новый владелец Ремжелдора, это о его охранниках говорит толстый прокурор, или кто он там. О тех самых парнях в черных куртках, которые мне так не понравились нынче утром.
Тут блондинка принесла нам мороженое и с заученной улыбкой пожелала приятного аппетита. Ларик принялась орудовать ложечкой, выковыривать орехи. Она склонила коротко остриженную голову набок и снова стала похожа на себя маленькую, а я использовал гладкую металлическую вазочку как зеркало, чтобы понаблюдать за соседями.
Капитан склонился к собеседнику и, понизив голос, забубнил еще неразборчивее, я едва улавливал отдельные слова.
— Ну вот вечером и поглядим, — оборвал его толстяк. С сожалением оглядел опустевшую вазочку, поднял голову и, высмотрев официантку, позвал: — Девушка! Счет, пожалуйста!
Томно виляя бедрами, подплыла «девушка», приняла деньги, все тем же заученным тоном поблагодарила: «Спасибо, приходите…» Мужчины поднялись и направились к выходу. Тут и Ларик завела светскую беседу, стала пересказывать какую-то ерунду, которую болтают о Зоне ее сотрудницы.
— Обезьяна, — перебил я сестренку, — а почему ты не поинтересовалась, есть ли девушка у меня?
— Пожалуйста, не называй меня Обезьяной.
— Ладно, и все-таки?
Ларик фыркнула, вытерла губки салфеткой и посмотрела на меня в упор:
— Да ты на себя погляди! По тебе сразу видно. Весь такой… мятый, неухоженный.
— Это костюм, его так носят, — запротестовал я. — Вот, например, мой знакомый иностранец…
— Костюм хороший, — милостиво согласилась Ларик, — я о тебе говорю, а не о костюме. Ты мятый. И потом, когда я спросила о Надежде с почты, как ты ответил, а? Смутился? Ты небось сам об этой Надежде подумывал, а подойти боялся, вот твой Костиков первым и успел.
— Да больно нужна мне Надежда… Им с Тарасом в самый раз. Два сапога пара. Вот приедешь к ним на свадьбу, сама убедишься… А мороженое здесь ничего. Даже милиция в эту «Снежинку» ходит. Видела за соседним столиком?
— А, этот… Капитан Самохвалов. Тут недавно двое солдат пропали, так этого капитана прислали расследовать.
В Кольчевске расквартирована какая-то воинская часть, это я помнил. Значит, капитана сюда прислали недавно, толстяк прокурор тоже только что приехал… Сплошные командировочные, прямо как у нас в «Звезде».
— Ларик, ты кладезь бесценной информации. Откуда ты все знаешь?
— Ну так поселок же небольшой, приезжие на виду… Этот Самохвалов приходил на станцию, выспрашивал, не уезжали пропавшие парни, вдруг кто-то случайно видел. Делать нам нечего, пассажиров запоминать.
— А вот его фамилию ты запомнила.
— А он мне сам представился. — Сестра хихикнула и проговорила басом, подражая капитану: — «Девушка, а не могли б вы показать мне местные достопримечательности?»
— Отшила?
— Отшила… Ну чего ты так долго, я свое уже съела!
— Хочешь еще?
Лариса закатила глаза, взъерошила волосы и решительно объявила:
— Хочу. Гулять так гулять.
И это снова прозвучало как в детстве. А я в тысячный раз обругал себя — ну почему не приехал раньше? Дурак ты, Слепой. Слепой дурак.
* * *
Домой мы вернулись только под вечер, дядя Сережа как ни в чем не бывало уже сидел за столом, тетя Вера протирала полотенцем тарелки, прежде чем расставить на свежей скатерти. Мне стало как-то неловко, ведь это из-за меня такие приготовления… А Ларка деловито потянула носом, продегустировала вкусные запахи с кухни и заявила:
