И Лена упорхнула в подъезд. Некоторое время я стоял и смотрел на закрывшуюся за ней дверь, улыбаясь как идиот, потому что был счастлив. Невероятно, безумно счастлив. В этот момент мне было плевать и на позднее время, и на холодный ветер. На все, кроме ее глаз и улыбки, до сих пор стоявших перед моим мысленным взором.
Я двинулся к остановке. Меня не тревожили мысли о том, что будет дальше с ней и со мной. Я летел на крыльях эйфории. Видимо, нечто подобное испытывает наркоман, получивший дозу после долгого перерыва. Да, возможно, я выдаю желаемое за действительное. Возможно, я для нее лишь милый парень по соседству, с которым можно поболтать, пококетничать и через пару минут забыть о его существовании… Возможно… Но у меня сегодня было — я посмотрел на часы — почти полтора часа счастья. И все доводы рассудка могут катиться куда подальше! И ветер этот чертов может катиться туда же…
Только стоя на остановке в ожидании трамвая, я вновь ощутил холод. Но не только его. Ощущение пристального взгляда, будто бы буравящего мою спину. Мне стало тревожно: мало ли кого и почему я вдруг заинтересовал? Остановка была довольно ярко освещена. Кроме меня на ней стояло еще человек пять. Однако моя скромная персона, кажется, никого особо не занимала, так что я, обругав себя параноиком, залез в подошедший трамвай.
Предстояла долгая дорога домой в полупустом вагоне, в течение которой у меня будет возможность вновь и вновь смаковать нашу с Леной беседу. Счастливые моменты по своей природе вообще нечастые гости, а уж я — точно не их любимчик. Поэтому помню каждый из них в мельчайших деталях. И вот сегодня книга моей памяти пополнилась еще одной незабываемой страничкой.
Екатеринбург, 8 января 2008 г.
Борис Сергеевич Грехов в изнеможении опустился в кресло: денек выдался тот еще. Это надо же — Игорь Логинов снова ухитрился влюбиться! Грехов невесело усмехнулся: до сих пор все влюбленности Игоря получались неудачными, так как ответного чувства он ни разу не встретил. Причем не было ни малейшего сомнения, что эта тоже не станет исключением. Погано: каждое такое разочарование вызывало у парня жестокий стресс, что, в свою очередь, могло привести к весьма нежелательным для миссии Грехова последствиям. А значит, опять, старина, хватайся за голову и думай, как стабилизировать эмоциональное состояние подопечного.
О боже, как все достало! Как он устал от бесконечных проблем! Причем чужих, которые приходилось воспринимать как свои собственные. Порой в голову Бориса Сергеевича закрадывалась крамольная мысль: «Как было б хорошо, если бы Логинов уехал куда-нибудь в глушь и там помер, не оставив наследников! Это решило бы все проблемы». Однако Грехов старательно гнал от себя эти мысли: если наверху о них узнают, ему не поздоровится. К тому же перед его носом висела очень заманчивая морковка в виде возможного бессмертия. Если посвященный из числа людей добивался больших успехов, работая на анхоров,[1] после кончины он получал шанс на перерождение уже в качестве стража — представителя низшей касты светлых Вторых. Ради вечной жизни, пожалуй, стоило постараться. Но как же надоело играть роль няньки при этом неудачнике!
— Стареешь, Грехов, стареешь! — пробормотал себе под нос Борис Сергеевич, наливая в рюмку вина. — Раньше работа смотрящего тебя не раздражала. Нервишки пошаливают?
Грехов вовсе не ожидал ответа на свой вопрос, а поэтому, когда получил его, подпрыгнул от неожиданности. Приятный женский голос произнес:
— Может быть, это просто не ваше призвание?
Быстро обернувшись, Грехов увидел следующее: на диване, грациозно закинув ногу на ногу, сидела очень красивая молодая женщина. Точнее, сидело существо, выглядевшее красивой молодой женщиной, так как человеком оно не являлось. У опытного смотрящего глаз на магические сущности был наметан. Грехов чувствовал эманации Силы, исходившие от нее. Силы серьезной, агрессивной и совсем не похожей на ту, что исходила от анхоров, с которыми до сих пор он имел дело. Борис Сергеевич похолодел: незваная гостья могла с легкостью раздавить его как насекомое, если бы у нее вдруг возникло такое желание. А оно вполне могло возникнуть. До сих пор, к счастью, криги не удостаивали его своим вниманием, но раз удостоили — жди беды. Как-никак они были враждебной силой, которая многие тысячелетия противостояла его боссам.
Гостья почувствовала его страх и улыбнулась. Ее глаза внезапно поменяли цвет: только что карие, они вдруг стали янтарно-тигриными, затем изумрудно-зелеными, синими и наконец остановились на нейтральном сером цвете. Эта маленькая метаморфоза явно была показушной, направленной на то, чтобы еще больше выбить смотрящего из колеи. И это вполне удалось.
— Вы знаете, кто я? — поинтересовалась незнакомка.
— Догадываюсь… — От волнения у Грехова пересохло в горле. — Но… вам нельзя здесь находиться.
— Да что вы говорите?! — криво усмехнулась гостья. — Можно узнать — почему?
— Так значится в Договоре. Анхорам это не понравится.
— И кто им скажет? Может быть, вы? — Она откровенно забавлялась.
Грехов понимал отчаянность своего положения: телепатические средства связи смотрящим были недоступны, оставаясь привилегией анхоров, а до шара-передатчика гостья ему добраться не позволит. Оставалась очень слабая надежда, что он понадобится кому-то наверху, и тот, попытавшись связаться с ним, обнаружит присутствие криганки. Но шансов на это почти нет: с ним и его подопечным уже давно ничего серьезного не случалось, и его ежемесячные доклады были спокойными. В общем, помощи ждать неоткуда.
— До-го-вор, — между тем медленно промолвила гостья, словно пробуя это слово на вкус. — И вы говорите о Договоре МНЕ? Лично я ни с кем и ни о чем не договаривалась.
— Вторая Криганская война, кажется, завершилась не в вашу пользу. Договор заключил ваш Высший Совет.
— Жалкие трусы, предавшие самую свою сущность! — презрительно бросила она. — Я не считаю себя связанной их обещаниями.
— Тем не менее Договору должны подчиняться все. Даже вы.
— Не люблю слова «должны». Оно меня раздражает!
Незнакомка повела рукой, и у Грехова перехватило дыхание. В груди стала нарастать тупая боль. Когда он почувствовал, что вот-вот задохнется, все прекратилось. Борис Сергеевич рухнул на пол, жадно хватая ртом воздух.
— Чего… вам… нужно? — прохрипел он наконец.
— Так бы сразу! А то: «нельзя», «должны»… При мне больше не произносите этих слов! Ясно?
Грехов кивнул.
— Итак, к делу! Ваш подопечный. Кто он такой?
