— Сержанта Рокетта ко мне, — скомандовал Сюлли.
Нынешнее поручение нравилось Сюлли больше, чем другие. Взять крепость, и из ее же орудий расчистить полку дорогу! Определенно, подпол пойдет далеко. Служить под началом такого — удовольствие, и, право же, не зря поручили это скользкое дело. Но первое, чему учат в ротах Особых батальонов — нет ничего важнее разведки. Если батальон воюет с открытыми глазами, а дивизия против него — с закрытыми, батальон победит. Ну, а когда война ведется такими способами, без разведки не обойтись сугубо и трегубо.
— Сир капитан, прибыл по вашему распоряжению!
Честно говоря, Сюлли откровенно не понимал двух вещей: во-первых, почему парень все еще не лейтенант, и как вообще попал в отборную темесскую роту. Если первое можно объяснить эрхавенским происхождением и девятнадцатью годами, второе не лезет ни в какие рамки. Когда вечно недовольный темесским правительством эрхавенец поднаберется опыта, а потом поставит его на службу мятежникам… Впрочем, а не плевать ли ему, тавалленцу Сюлли, на темесские заботы? Если у генералов надменной, утопающей в роскоши, развратной и вороватой Темесы отказали мозги — ему-то с того какая печаль? Да и платят ему не за бесполезные умствования, а за дело — например то, которое ожидает Особую роту в Кангре и далее, в Джайсалмере.
— Вольно, сержант, — по привычке произнес Сюлли и усмехнулся: они лежали на нагретой солнцем скале, осторожно выглядывая из-за вершины. Увы, скала скрывала двоих от глаз врага, но не от палящего солнца месяца ашадх. Все достоинство скалы состояло в том, что отсюда, как на ладони, была видна дальнейшая тропа в обход ущелья, лощина с «кустиками» и крепость. Исполнить тут команду «вольно» было проблематично.
— По вашему приказу дошел вон до той скалы перед лощиной, — отрапортовал Рокетт. — В лощину не выходили, но постов там точно нет. Ворота крепости открыты, часовых не видно. Нас, похоже, не ждут. А в лощину-то, может, сходить? Вдруг засада там?
За это его и уважал капитан: эрхавенец никогда не был тупым исполнителем. «Будешь задавать такие вопросы — станешь командиром Особой роты, а то и батальона, — подумал Сюлли. — Но сейчас ты чересчур осторожен». — Помните, капитан, как было у Мератха?
— Глупости! Смотри, кустики тебе едва дотянутся до пояса. Где там спрятать засаду?
— Может, они лежат…
— А смысл? — усмехнулся Сюлли. — Мы не видим их, они не видят нас… И потом, раз ворота открыты, но не охраняются — засаду устроить тем более не додумаются. Идем дальше.
— Есть, сир капитан!
Не шевельнулся ни камень, ни чахлые кустики на обожженной солнцем вершине, а черноволосого, симпатичного юнца рядом уже не было. Сюлли и сам умел не хуже, но у него-то позади десятки, если не сотни дерзких ночных налетов, а до того карьера вора-домушника в Темесе. А что за душой у мальчишки? Полгода службы в обычном пехотном полку, плавание на корабле из Темесы и полгода у него в роте. Но некоторые задачи парень исполняет лучше повоевавших лет пятнадцать, украшенных шрамами и повидавших всякое вояк. Никогда не забывается, не теряет осторожность — и в то же время не трусит. А главное — умеет думать, а не тупо исполняет, что приказано. Самое то для офицера. «Если все удастся — отошлю парня в Майлапур, на офицера учиться».
Не трубили горны, не гремели копыта коней, не было слышно даже мерного стука тысяч сапог о землю. «Разведчики» шумели лишь на пьянках и парадах, никогда — на войне. Тишина и тьма — их главные союзники, не считая, конечно, беспечности вражьих караульных и глупости их командиров. Да и увидеть их, несмотря на ослепительное сияние солнца, можно было только при большой удаче. Редкая цепочка фигурок, сторожко пригибающихся к валунам и чахлым кустам, одетая в странные плащи цвета хаки — они почти не выделялись на фоне скал. Выцеливать таких, особенно против солнца — сущая мука для лучников и мушкетеров.
…Как ни крадись, каменное крошево мертво хрустит под подошвами сапог, а когда тропа идет над обрывом, пугливо жмется к скальной стене, а от одного взгляда вниз кружится голова, галька со зловещим шорохом сползает вниз. Так же почти в зените висит солнце, обливая землю жгучим жаром. Даже ветер, хоть немного освежающий потные лица, стих, словно притаившись в ожидании недоброго. Кажется, в мире не осталось ничего, кроме палящего солнца и раскаленного каменного хаоса, тонущего в солнечном сиянии. И почему в этой треклятой стране так печет солнце?
Простите, не стране, а уже почти сплошь провинции Темесы, а с сегодняшнего дня — и вовсе сплошь. Почему нет, кто их задержит? На всю нынешнюю джайсалмерскую армию хватит, наверное, одной Особой роты. Уж точно — Особого батальона, остальных ведут так, за компанию.
— Наконец-то, — выдыхает идущий впереди Рокетт. Черная, раскаленная так, что к ней не прикоснуться, но дающая хоть какую-то тень туша скалы заслонила от безжалостного солнца. За скалой просматривалась неширокая лощина, заросшая странным низким кустарником. Как многие здешние растения, кустарник одевался листвой лишь в сезон дождей, но вместо листвы на ветках красовались бесчисленные белые цветы. Издали могло показаться, что лощина покрыта слоем невиданного в этих краях снега. Хотя… Нет, это не мертвенно-белый цвет талхи здешней вдовы, неуловимый зеленоватый оттенок оживляет лощину, не оставляя сомнений в том, что цветы живые. — Только наши плащики со стены будут отлично видны…
— Да, ты прав, — кивает Сюлли. — Ничего страшного, ползком проберемся. Рокетт, твое отделение замыкающее.
Сержант дернулся возразить — но субординация возобладала. В атаке он не хуже, чем в разведке, но кто знает, что там, сзади. А лучше Рокетта и его людей тыл никто не прикроет. Да и отдохнуть надо разведчикам. Они прошли этот путь дважды.
— Пошли, — скомандовал Сюлли и нырнул под бело-зеленоватый полог бесчисленных цветов. За ним, один за другим выскальзывая из-за скалы, исчезали в цветочном море остальные. Минута — и вся рота втянулась под кусты.
Внизу было душно, зато кусты начинали ветвиться лишь в локте от земли. Под ними было довольно просторно. Более того, цветы испускали приторно-сладкий, но все равно приятный аромат. «Клянусь святым Валиандом, лучше маскировочной сети, — подумал Сюлли. — Как хорошо, что дураки в крепости их не вырубили!» Он уже успел попривыкнуть к разгильдяйству вояк всяких там раджей да эмиров, но такое видел впервые. Видимо, о таком же подумали и остальные. Хотя до ворот оставалось не больше сотни шагов, под пологом цветов зазвучали негромкие голоса. Сюлли не первый год командовал ротой и хорошо знал подчиненных. Вот так запросто болтать под носом у врага, перед атакой, они могли в одном случае: если будущий противник вызывал абсолютное презрение. Капитан уже хотел приказать замолчать (победа над таким противником сомнений не вызывает, но беспечность часто приводит к напрасным потерям), когда перед носом появились кости.
