Кусты неразборчиво что-то пробормотали. Кажется, матерной рифмой на слово «где».
«Тоже хорошо, – подвел итоги Хейти. – Что бы нам теперь со сторонами света придумать?»
Что-то вспомнив, он засунул руку в карман плаща. Где-то там должен был лежать маленький, чуть ли не детский, компас, который тем не менее указывал на север достаточно точно. Его маленькому Хейти подарил отец в день рождения. С тех пор этот компас стал чем-то вроде талисмана… И вот, кажется, пригодился.
Вопрос, в какую сторону идти, решился сам собой. Хейти оставил солнце за спиной и двинулся на восток. В ту сторону, куда ринулся незадачливый лисенок.
Он шел весь день. Сопровождаемый любопытным лисенком, который шуршал чем-то в кустах, становился на пенек, чтобы лучше разглядеть странного человека, и высовывал из густой травы острую мордочку с белой отметинкой возле черного шевелящегося носа. Иногда Хейти даже начинал беспокоиться, не забрел бы лисенок далеко от родного дома, норы или что там у него… Однако лисенок был весел, нор не искал и предоставлял Хейти думать о разного рода проблемах в одиночестве.
– Ну и черт с тобой, – сказал Хейти. – Не хочешь домой идти, и не надо.
Разговаривать с собой, лисенком, небом и встречающимися по пути пнями и прочими лесными прибамбасами уже вошло у Хейти в привычку. Подобные разговоры отвлекали. Отвлекали от довольно печальных мыслей по поводу того, что случится, если неизвестные игроки, которые кидали Хейти как пешку, просчитались и он не достигнет места назначения за отведенный ему условный промежуток времени. Время определялось только продуктами и охотничьими способностями самого Хейти, к которым сам он относился с большим скептицизмом.
Несколько раз он натыкался на ручейки. Чистые и холодные. Хейти увидел в этом хороший знак и некоторое время шел в довольно приподнятом настроении. Затем это настроение сменилось апатией. Усталость брала свое.
Приблизительно в шесть часов вечера Хейти начал искать место для ночлега. И сдуру чуть не заночевал на краю большой поляны, однако, обнаружив в высокой траве огромные пролежни, поспешил убраться, не решившись тягаться с тем зверем, который приходит поваляться ночью в эти заросли. Кабаны не были в числе его любимых зверей.
В конечном итоге Хейти устроился под высокой березой. Мощное дерево уверенно отвоевало себе место в этом лесу. Оттеснило, выдавило, пережило своих конкурентов и теперь заслуженно наслаждалось солнечными лучами. Под его стволом, в груде сухих листьев и расположился Хейти, предварительно пошуровав в листве палкой на предмет каких-нибудь сюрпризов типа зазевавшегося ежа или по-весеннему дурной гадюки. Место было чистое.
Костер разводить не стал. Согреться не согреешься, а спать не будешь. Да и разогревать было особенно нечего. И уныло сжевав пару галет, Хейти начал клевать носом. А потом забылся беспокойным лесным сном, вздрагивая всем телом и вполголоса матеря уже знакомого лисенка, который норовил подобраться поближе. То ли для того, чтобы откусить-таки приглянувшийся кусок плаща, то ли чтобы сделать еще какую-нибудь лисью пакость.
Глубокой ночью, когда стало холодно, а ночной воздух извлек из тела последние остатки тепла, Хейти почувствовал, как что-то небольшое, но теплое и пушистое, остро пахнущее, удобно устраивается рядом с ним. Сопит и сворачивается клубочком, пряча черный нос с белой отметинкой в пушистой шубе своего хвоста.
«Умом Россию не понять…» – подумал Хейти и пришел к выводу, что эта затасканная цитата целиком относится еще и к местной фауне, коварной, но вот ведь добродушной.
«Одни их медведи чего стоят, – думал Хейти, медленно отключаясь. – Морды… Добрые… А сунься – сожрет мигом… Сволочь».
Хейти провалился в глубокую черную ночь. Чтобы открыть глаза только утром.
Самолет усмехнулся вдребезги
В бугорок обетованной земли.
Егор Летов
На Зотова Сергей ничуть не обиделся. Тот прилип к этом делу случайно, и главной ошибкой было то, что он ему рассказал про тарелку и прочую сайенс фикшн. Пусть он и не поверил, но все же…
Списанное на ФСБ убийство деда само по себе не привлекло бы никакого внимания, особенно если учитывать боевое прошлое убиенного. Сергей был уверен в том, что Зотов будет молчать и не сдаст, но из игры он, бесспорно, вышел. Что ж, что Бог ни делает…
Одно неприятно: остался совсем один. А один, как гласит народная мудрость, в поле не воин. Тем более против отлаженной, пусть и разболтанной слегка проделками Калугина и Бакатина машины ФСБ. И ведь не шпион я, не шпион! Не на дядюшку Сэма работаю. Просто докопаться хочется, из-за чего же человека убили…
А ведь хорошо, что я развелся, подумал Сергей, подкармливая Свинтуса макарониной. Никаких у них козырей теперь нет – ни Милки, ни Вовки… Родители померли, царство им небесное, так что отдуваться за все только капитану Слесареву.
Пожалуй, надо схорониться. НИИ никуда не денется, сроков никто не назначал, пусть поуймутся. Бульдозером, что ли, пока заняться…
Он переворошил дело по бульдозеру. Мятые объяснительные, безграмотно написанные на листках в клеточку: «А када пришол бульдозира нету». Сторож писал, некий Приходько В. Н., 1925 года рождения, проживает ул. Папанина, дом 103. Документы на бульдозер. МП «Пол-акт», поди ж ты… Половой акт, что ли? Не исключено. Сергей вспомнил перестроечные времена, когда всякие мудрецы и шутники любили зарегистрировать частное предприятие с двусмысленным названием, благо ограничений никаких не имелось. Видать, с тех пор продержался…
А бульдозер-то хороший был, «Комацу». Таких в городе хорошо, если пара. Сергей его, кажется, даже видел: желтый такой, красивый. Японский, мать его. Красть такой невыгодно, попробуй потом сбудь его куда-нибудь… Мистика, да и только. И следов не осталось, а ведь бульдозер – не вертолет, поразбивал бы на хрен и асфальт, и бордюры на выезде. Если только на платформу загнали и увезли, так это ж еще больше рогоза – платформа-то шестнадцать колес, опять-таки их в городе всего несколько, и ни у кого не пропадала, проверили уже, все на местах стоят…
Свинтус засуетился в своей банке, зашуршал газетными клочками. Вот уж кто знает больше всех… Старик с ним небось и разговаривал даже, с кем ему еще было разговаривать, если даже случайному партнеру по шахматам такую историю выложил…
В детстве у Сергея был кролик. Белый, ушастый, с подвижным розовым носом. Кролика звали Филя, и жил он сначала в его комнате в картонном ящике, который все время грыз по ночам, а потом, когда переехали в новую квартиру, – на балконе. С балкона-то он и свалился, за что Сергей получил во дворе кличку Десантник – кто-то пустил слух, что он сам скинул кролика, привязав к нему парашют из наволочки. С той поры Сергей к домашним тварям охладел, считая их никчемными существами, склонными к суициду, из-за каковых хорошим людям дают клички. Но вот Свинтус ему чем-то понравился.
