надо было читать мысли чтобы заметить, с каким интересом она нас слушает.
Мы дошли до небольшой арены под открытым небом. Со всех сторон её окружало сплошное кольцо из уходящих вверх каменных трибун. Подумалось, что наверняка в этом месте проводились не только одни лишь тренировочные поединки и честные дуэли между равными...
Снежана отвела меня к дальнему концу арены, Рыжову указали на противоположный. Пока он снимал пиджак, разминался и кидал в мою сторону предвкушающие взгляды, я поднял руки вверх и крикнул так, чтобы услышали все:
— Взываю к тебе, Дит! Прошу поединка до окончательной гибели — моей или моего противника!
Очень надеялся, что Бог Смерти не откликнется. Но после моих слов на тренировочную площадку спустился сумрак, висящее в небе светило потускнело, вокруг меня и Рыжова закружились чёрные вихри... А прямо надо мной появился оскаленный череп, сотрясающийся в беззвучном хохоте. Появился — и исчез.
Всё вернулось в норму, кроме собравшихся вокруг людей. В глазах Рыжова я впервые увидел испуг. Проняло и остальных.
Меня же, наоборот, отпустило. Дит не стал лезть ко мне с глупыми вопросами, не стал выдавать меня, не испортил представление. Даже больше того — он подыграл. Так что я невольно проникся к тёмному богу уважением. Сколько бы не считали его безумным мясником, но своим интересам он следовал чётко. Невольно подумалось, что вот с кого надо брать пример.
Растянув губы в совершенно искренней и не наигранной ухмылке, я шагнул Глебу навстречу и отключил печать сокрытия эмоций. Я знал, что прикончу его, я был в этом уверен на все сто, и я хотел, чтобы об этом узнали все. В условиях, когда воздействовать на Рыжова напрямую нельзя, это было единственным моим оружием. Он наверняка должен был уловить настроение остальных, ведь оборотни от природы очень чутки, особенно — лисы...
Эффекта добиться удалось. Над ареной ещё при появлении Дита сгустилась мёртвая, почти абсолютная тишина, и так никто и не проронил ни слова. Только шуршал песок под моими ногами.
Глядя на меня, Глеб запустил частичную трансформацию тела. Понял, что игры закончились. Проникся...
Лицо его стало видоизменяться, превращаясь в безобразную морду, на коже начала появляться рыжая шерсть, ногти удлинились.
Прямо с места он прыгнул на меня.
Рыжов был действительно хорош. Я едва не опоздал...
Но — успел. Рука с Когтям Гнева поднялась навстречу летящему оборотню, и окутанные чёрной аурой силовые клинки без труда вспороли плоть — пусть усиленную изменением, но всё же мягкую.
Едва успел увернуться от упавшего на меня уже безжизненного тела. И пошатнулся второй раз, впитывая в себя хоровод звёздочек, дарующих Силу. Младший Рыжов был силён — пусть не так, как мои прошлые противники, но всё же достаточно.
Внутри отозвался довольной пульсацией чёрный источник.
Я не испытал какой-то радости по поводу гибели Глеба Рыжова. Просто произошло то, что должно было произойти, не более того. Он посмел пойти против меня... И отправился в Преисподнюю. Так случится с любым, кто встанет на моей дороге. Это закономерно.
Сделав шаг в строну от тела и бегущего в мою сторону кровавого ручейка, я спокойно отвернулся от поверженного врага и окинул взглядом зрителей. Возможно, эта демонстрация силы и настроила их против меня... Но то, что я им предлагал, имело слишком высокую цену, чтобы вмешивать вопросы личной приязни или неприязни. Наверняка все присутствующие промаркировали меня как союзника неконтролируемого и слишком опасного, с которым дела иметь скорее не стоит. Наверняка, попытаются меня устранить. Но — потом. Всё будет потом, после того, как принесу им ключ от ворот осаждённой крепости.
Вот только то, что с ними будет, когда попытаются после захвата Ирия расправиться со мной — они имели радость наблюдать на Арене лично.
— Вот так вот, уважаемые! Вы своими глазами смогли убедиться, что представляет из себя Темнозар Огнев-Белый. И теперь этот человек готов помочь нам обойти системы противокосмической обороны Ирия... Ведь так, Темнозар?
Перовский меня подловил. Я не успел поставить блок на трансляцию эмоций вовне, и теперь все окружающие могли читать мои истинные чувства. И если бы я поставил блок сейчас, перед ответом — это с очень большой степенью вероятности значило бы, что я вру.
— Если это будет в моих силах, я помогу обойти системы противокосмической обороны Ирия, чтобы войска Дома смогли высадиться на нём. Те, из-за кого я остался один, заслуживают оказаться в Преисподней... — При этом я умолчал, кого считаю теми, из-за кого действительно остался один. Но тут же добавил, чтобы не оставлять у присутствующих никаких сомнений в своей лояльности Дому: — Семьи одарённых Ирия я считаю своими врагами и не буду жалеть, если они потеряют всё, что имеют. Включая даже свободу и Силу. К семьям Дома я не испытываю какого-то предубеждения. Вы не лучше и не хуже ирийцев. У вас редкая возможность убедиться в моей искренности, которую я вам сам по неосмотрительности предоставил... Но на этом, извините, сеанс откровенности заканчиваю, потому что это игра должна быть в обе стороны, или её не должно быть вовсе.
Вот только перед тем, как успел снова запретить трансляцию эмоций, меня привлёк вскрик и резкое движение со стороны Снежаны.
Быстрый взгляд на неё... Девушка «неловко» оступилась, чуть не упала, и, пытаясь сохранить равновесие, приняла очень соблазнительную позу. Настолько соблазнительную, что, боюсь, я смотрел на изгибы её спортивной фигурки чуть дольше, чем того требовалось для оценки ситуации.
Конечно, от всего этого буквально разило актёрской игрой и постановкой, сценка была разыграна специально, от и до — в этом не могло быть сомнений. Что никак не отменяло очевидного факта, что Снежана чертовски хороша.
Я усмехнулся, и девушка довольно улыбнулась мне в ответ. Что хотела, эта чертовка получила.
Не стал смущаться или как-то пытаться оправдываться перед окружающими. В конце концов — это совершенно нормально, когда мужчина любуется красивой девушкой. Ненормально скорее обратное.
Но передачу эмоций после этого эпизода я всё-таки отключил. Не хватало ещё в чём-нибудь проколоться, и не в такой безобидной мелочи, как отношение к дочери Перовского, а в вопросе действительно важном. Хотя... Даже и этот вопрос мог быть весьма важен.
Тем временем, пока мы переглядывались с донельзя довольной Снежаной, на песок арены спустился сам Перовский.
— Итак, вы всё слышали и смогли убедиться, что князь Огнев-Белый не врёт... И он в самом деле готов помочь нам восстановить историческую справедливость.
